что важнее долг или чувства
Чувство долга и чувство любви. Что важнее, когда они не совпадают?
Не берем высокие мотивы защиты страны или людей. Так. в жизни обыкновенной.
Думаю что нет ответа на этот вопрос.
Особенно, без конкретного жизненного примера. )
Когда в человеке бушует внутренний конфликт, а особенно такой сложный,
то что бы человек не выбрал из двух, он в любом случае останется недовольным, с осадком горечи.
В подобных ситуациях нужно исходить из личного душевного состояния, из того, что подсказывает своё Я.
В ком-то очень развито чувство долга, в ком-то, чувство потребности любви сильнее.
но в любом случае, нужно искать вариант, который привнесет не внутренний разлом, а внутреннюю гармонию, облегчение, вариант, соответствующий внутренним возможностям и самое важное, не предающий самого себя.
Ведь бывает что в человеке есть мнимое, навязанное другими чувство долга, и выполняя его,
он топчет и предает собственные желания, ценности и мечты, считая это правильным.
Хорошо когда человек способен посмотреть из разных ракурсов на ситуацию, целостно,
а не делать выбор видя лишь одну грань, и совсем не видя возможных последствий.
Так что лучший выход из подобных ситуаций будет не метание между двух важных чувств,
а поиск мудрого решения, которое бы создало внутреннее спокойствие, счастье,
и не привело бы к новым личностным проблемам.
Да и все важные решения в нашей жизни, нужно анализировать и принимать
только в спокойном, добром состоянии ума и сердца, тогда вероятнее всего, что оно будет успешным. )
(имхо)
я за честность..)
то есть, если во мне осознание вины за свои поступки гипертрофировано с рождения, то я не умею с совестью договариваться.. а теперь понимаю, что и не хочу, душе это не полезно)
тут с этими чувствами могут быть варианты.. потому так однозначно и не скажешь, что важней, или чему отдать преимущество..
Чувство долга или любовь?
Чувство долга или любовь?
Понятие о долге знакомо нам с раннего детства. Одним из главных показателей хорошего воспитания является наличие у ребенка чувства долга.
-Ты должен быть послушным ребенком.
-Ты должен помогать старшим.
-Ты должен хорошо учиться.
-Ты должен любить своих родителей, родственников, учителей и соседей.
-Ты должен любить свою Родину.
А как живется человеку под грузом бесконечных долгов?
Чувство долга парализует мыслительную способность человека, делает его бездумным исполнителем. Когда человек руководствуется чувством долга, он раз за разом игнорирует свои желания. И прямым следствием такого поведения является болезнь.
Когда я работала над переосмыслением своего чувства долга, то поняла, что оно является строительным материалом для каждой моей клеточки. Оно питает каждое мгновенье моей жизни. Казалось, освобожу чувство долга и жизнь рухнет. Ничего не станет.
Как тогда справляться с делами по дому? Как заботиться о детях? Как идти на работу? Ответ на этот вопрос пришел сразу: из любви.
Освобождаешь чувство долга перед детьми, начинаешь заботиться о них из любви. Освобождаешь чувство долга перед родителями, появляется желание позвонить, спросить, приехать в гости.
Освобождаешь: «Я должна мыть посуду» и появляется желание мыть посуду.
Прошло совсем немного времени и я поняла: жизнь не рухнула, она начала радовать. Появилась радость труда, которая дала возможность рутину преобразовать в творчество. Самым приятным бонусом стала замена каторги утреннего пробуждения на радость нового дня.
По закону отражения внешний мир является зеркалом мира внутреннего. В тот момент, когда Вы освобождаете чувство долга, окружающие перестают требовать и выставлять претензии: ты должен, ты должна. И дальше главным условием Ваших взаимоотношений является обоюдное желание и свобода выбора.
На физическом уровне чувство долга ощущается тяжестью во всем теле. Чем сильнее развито у человека чувство долга, тем выше содержание гемоглобина в эритроцитах. Тем больше в теле всего того, в чем тело не нуждается. Ненужные вещества в теле превращаются в токсины.
Чувство долга вступает в конфликт с нежеланием. В человеке происходит внутренняя борьба, которая тем яростней, чем сильнее чувство долга и противостоящее ему нежелание. Полем битвы является тело, которому приходится страдать.
Человек, движимый чувством долга, должен для выживания потреблять пищи в несколько раз больше, чем ответственный человек.
Освобождая свое чувство долга, посмотрите что лежит в его основе? Желание нравиться, гордыня, страх меня не любят…Переосмыслите каждый аспект, приняв его позитивное намерение. И я желаю Вам, чтобы все Ваши намерения реализовались из любви, а не из чувства долга.
Разрушительное чувство долга: как обязательства губят лучшее в человеке
Одно из последних эссе писателя и философа Айн Рэнд
Айн Рэнд, основоположница теории объективизма, автор известного романа «Атлант расправил плечи», категорически не принимала философских учений, навязывавших человеку чувство покорности и предопределенности. В одном из своих последних эссе «Причинность против долга» она резко критикует необходимость делать что-то из чувства долга и объясняет, какая формула может поддерживать баланс в мире, где никто никому ничего не должен. Эссе стало частью русскоязычного издания книги «Философия. Кому она нужна?»
Одним из самых разрушительных антипонятий в истории нравственной философии является «долг».
Антипонятие — это искусственный, необоснованный и рационально непригодный термин, назначение которого —заменить и уничтожить какое-либо обоснованное понятие.
Термин «долг» уничтожает больше одного; это метафизический и психологический убийца: он отрицает все основы рационального взгляда на жизнь и делает их неприменимыми к действиям человека.
Обоснованное понятие, наиболее близкое по смыслу к слову «долг», — это «обязанность». Они часто используются как синонимы, хотя между ними существует серьезное различие, которое люди чувствуют, но едва ли определяют.
В одном из словарей (The Random House Dictionary of the English Language, Unabridged Edition, 1966) это различие представлено так: «И долг, и обязанность имеют отношение к тому, что человек считает должным сделать. Долг — это то, что человек выполняет (или избегает выполнять), исходя из указаний сознания, уважения, права или закона: долг перед страной; долг говорить правду или как следует воспитывать детей. Обязанность — то, что человек должен сделать, чтобы удовлетворить предписания узуса, обычая, приличий или чтобы выполнить конкретное, особенное и часто личное обещание или соглашение: финансовые или социальные обязательства».
Из того же словаря следует, что синонимами слова «исполнительный» (исполненный осознанием долга) являются такие слова, как «уважительный, послушный, покорный».
Очевидно, что антипонятие — продукт мистицизма, а не процесса абстракции, вытекающего из реальности. В мистической теории этики за словом «долг» кроется представление, что человек должен слушаться приказов сверхъестественной силы. Несмотря на переход данного антипонятия в светское, когда божественный авторитет стал приписываться таким земным сущностям, как родители, страна, государство, человечество, их сомнительное превосходство все так же зиждется лишь на мистическом указе. Какого черта кто-то вообще обладает правом требовать подобного послушания и покорности? В данных обстоятельствах это единственно правильная формулировка вопроса, потому что никто и ничто на земле такого права иметь не может.
Фанатичным защитником «долга» считается Иммануил Кант. Он зашел настолько дальше других теоретиков, что на его фоне они кажутся невинными доброжелателями. «Долг», говорит Кант, — это единственный стандарт добродетели; но добродетель не награда: если награда в принципе предусмотрена, то это больше не добродетель. Единственная нравственная мотивация, по его мнению, — это приверженность долгу ради долга; только действие, мотивированное исключительно такой приверженностью, может считаться моральным (то есть действие, осуществленное без какой-либо «склонности» [желания] или личного интереса).
«Сохранять же свою жизнь есть долг, и, кроме того, каждый имеет к этому еще и непосредственную склонность. Но отсюда не следует, что трусливая подчас заботливость, которую проявляют большинство людей о своей жизни, имеет внутреннюю ценность, а ее максима — моральное достоинство.
Они оберегают свою жизнь сообразно с долгом, но не из чувства долга. Если же превратность судьбы и неизбывная тоска совершенно отняли вкус к жизни, если несчастный, будучи сильным духом, более из негодования на свою судьбу, чем из малодушия или подавленности, желает смерти и все же сохраняет себе жизнь не по склонности или из страха, а из чувства долга, — тогда его максима имеет моральное достоинство». Оттуда же: «Так, без сомнения, следует понимать и места из Священного Писания, где предписывается как заповедь любить своего ближнего, даже нашего врага. Ведь любовь как склонность не может быть предписана как заповедь, но благотворение из чувства долга, хотя бы к тому не побуждала никакая склонность и даже противостояло естественное и неодолимое отвращение, есть практическая, а не патологическая любовь. Она кроется в воле, а не во влечении чувства, в принципах действия, а не в трогательной участливости; только такая любовь и может быть предписана как заповедь».
Если эту позицию приняли, то антипонятие «долг» разрушило бы понятие реальности: необъяснимая, сверхъестественная сила берет верх над фактами и диктует человеку действия безотносительно к контексту или последствиям.
«Долг» разрушает разум: он превосходит чье-либо знание и суждение, отделяя процесс мысли и суждения от действий.
«Долг» разрушает ценности: он требует от индивида жертвовать своими высшими ценностями ради необъяснимого приказа и превращает их в угрозу нравственности, поскольку опыт удовольствия и желания бросает тень сомнения на моральную чистоту побуждений человека.
«Долг» разрушает любовь: кто бы захотел, чтобы его любили не из-за «склонности», а в силу «долга»?
«Долг» разрушает чувство собственного достоинства: он не оставляет ничего, за что себя можно было бы уважать.
Если кто-то соглашается с этим во имя морали, то дьявольская ирония состоит в том, что «долг» разрушает мораль. Деонтологическая (основанная на долге) теория этики сужает моральные принципы до списка предписанных «долгов» и оставляет жизнь человека без какого-либо нравственного руководства, отрезая мораль от применения к насущным проблемам и заботам человеческого существования. Такие вопросы, как работа, карьера, амбиции, любовь, дружба, удовольствие, счастье, ценности (если только они не осуществляются как долг), считаются в этой теории аморальными, то есть лежащими за пределами морали. Если это так, тогда на основе какого стандарта человек должен ежедневно делать выбор и направлять свою жизнь?
Кантовское чувство «долга» внедряется родителями, заявляющими, что ребенок должен что-то делать просто потому, что должен. Ребенок, воспитанный под давлением постоянных беспричинных, произвольных, противоречивых и необъяснимых «должен», теряет (или так никогда и не обретает) способность видеть различие между действительной необходимостью и человеческими прихотями и проводит свою жизнь, подобострастно и исполнительно слушаясь вторых и отрицая первую. В широком смысле он растет без ясного понимания реальности.
Когда он взрослеет, он может отрицать все формы мистицизма, но сохранять кантовскую психоэпистемологию (если он этого не исправит). Он продолжает считать любую трудную или неприятную задачу необъяснимым наказанием, как долг, который он исполняет, но при этом отрицает; он думает, что его «долг» — зарабатывать на жизнь, быть нравственным и крайне редко быть рациональным.
В реальности и объективистской этике не существует такого феномена, как «долг». Здесь есть лишь выбор и полное, четкое признание принципа, который затмевается понятием «долг», — закона причинности.
Правильный подход к этике, старт с метафизического «чистого листа», незапятнанного даже оттенком кантианства, хорошо иллюстрируется следующей историей. Мудрая пожилая афроамериканка, отвечая мужчине, который указал ей на то, что она должна что-то сделать, сказала: «Мистер, нет ничего, что я должна, кроме как умереть».
Реальность подкидывает человеку много того, что он «должен», но все эти приказы условны; формула настоящей необходимости такая: «Ты должен, если…», и «если» здесь означает выбор человека: «…если ты хочешь достичь определенной цели». Ты должен есть, чтобы выжить. Ты должен работать, если ты хочешь есть. Ты должен думать, если ты хочешь работать. Ты должен опираться на реальность, если ты хочешь думать; если ты хочешь знать, что делать; если ты хочешь знать, какие цели выбрать; если ты хочешь знать, как их достичь.
Чтобы сделать выбор для достижения цели, человеку надо помнить о существовании принципа, который в его разуме был практически уничтожен антипонятием «долг», — принципа причинности, особенно целевой причинности Аристотеля (который доступен только существу, обладающему сознанием), то есть процесса, благодаря которому цель определяет средства, то есть процесса выбора цели и действий для ее достижения.
В рациональной этике именно причинность, а не «долг» служит ведущим принципом в обдумывании, оценке и выборе действий, особенно тех, которые нужны для достижения долгосрочных целей. Следуя этому принципу, человек не действует, если он не знает цели своих действий. Выбирая цель, он обдумывает необходимые средства, взвешивает ценность цели и сравнивает ее с трудностью средств и с иерархией всех своих целей и ценностей. Он не требует от себя невозможного и долго думает перед тем, как обозначить вещи как невозможные. Он никогда не опускает контекст доступных ему знаний и никогда не уклоняется от реальности, полностью сознавая, что его цель не будет предоставлена ему другой силой, кроме как силой его собственных действий, а если он уклоняется, то обманывает не какой-то кантовский авторитет, а самого себя.
Если он приходит в отчаяние от трудностей, он напоминает себе, что цель требует их наличия, зная, что он волен в любой момент передумать и спросить себя, стоит ли оно того, и это не повлечет за собой никакого наказания, только отказ от ценностей, которые он хочет получить (в таком случае он едва ли сдастся, если только по рациональной необходимости).
В похожих обстоятельствах кантианец фокусируется не на своей цели, а на своем нравственном характере. Его бессознательная реакция — это вина и страх: страх не выполнить свой «долг», страх слабости, которую этот «долг» запрещает, страх оказаться морально «недостойным». Ценность его цели исчезает из его разума и тонет в потоке сомнений в себе. Какое-то время он протянет в таком безрадостном темпе, но не долго. Кантианец едва ли ставит или достигает важные цели, так как они угроза его чувству собственного достоинства.
Приверженец причинности сталкивается лицом к лицу с реальностью без необъяснимых оков, навязанного бремени, невыполнимых требований или сверхъестественных угроз. Его метафизический подход и ведущий моральный принцип лучше всего демонстрирует старая испанская пословица: «Бог сказал: “Бери что хочешь и заплати за это”». Но чтобы знать собственные желания, их значение и стоимость их осуществления, нужно обладать высшей человеческой добродетелью — рациональностью.
Интересная статья? Подпишитесь на наш канал в Telegram, чтобы получать больше познавательного контента и свежих идей.
Любовь или долг?
Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь.
Сущность христианского отношения к любви очень точно выражена словами апостола Павла: Любы николиже отпадает 1 . Если это все же случается, то это означает, что произошла катастрофа: я перестал видеть образ Божий в другом человеке. To есть я растратил тот дар, который вручил мне Сам Господь, ибо именно Он открывает мои духовные очи на другого человека, показывая его подлинную глубинную красоту. Но тогда это что угодно, но только не христианство, ибо что Бог сочетал, того человек да не разлучает 2 , и мы, христиане, не можем не следовать этому Божественному установлению. Ежели семья уже оказалась на грани распада, то нужно попытаться найти ответ на вопрос: «А что делать, когда изменить что-либо крайне сложно?» Лично я не сторонник того, чтобы всеми силами склеивать развалившийся горшок. Ничего их этого не получится, кроме дрязг. Но если это только трещины, то пытаться надо всегда. He так давно мне попала в руки книга американского психолога Гэри Чепмена, специалиста в области поврежденных семейных отношений, – «Пять языков любви». Возможно, основные рекомендации этой книги затрагивают душевные, а отнюдь не дѵховные сферы супружеской жизни, что может несколько смущать православного человека. Но мне очень понравился основной тезис: «Безнадежных ситуаций не бывает». Беда, наверное, заключается в том, что чаще всего мы сами не желаем – или по крайней мере один из нас не желает – искать выхода из кризиса. А это говорит о том, что вопрос нами не рассматривается не только с духовной, но даже и с душевной точки зрения, и поэтому может быть, стоит прислушаться хотя бы к рекомендации, которую некогда замечательно выразил Булат Окуджава: «Давайте жить, во всем друг другу потакая,– тем более, что жизнь короткая такая». Да, это, безусловно, душевная рекомендация, но не начав с малого, никогда не дорастешь до духовного.
В поисках путей и шагов к примирению я как священник стараюсь не изменять принципу «Выслушай вторую сторону!». Обязательно сначала с одним из супругов, разговариваю сначала с одним из супругов, затем с другим и в конечном итоге с ними обоими вместе и ставлю их перед выбором: что важнее – долг или любовь? Если оба признают первенство за долгом, то становится возможным дальнейшее движение.
Однажды мне напрямую задали вопрос: «Батюшка, что важнее любовь или долг?». Я по едва уловимому лукавству во взоре собеседника сразу почувствовал, что человек думает об измене, и с ходу ответил, что долг. Вижу – явное недоумение: всегда учил евангельскими истинами, и то, что Бог есть любовь 3 , для прихожан нашего храма отнюдь не является тайной за семью печатями. Соответственно, получается, что я, священник, готов какую-то «обязаловку» поставить выше Самого Господа. Ответ выскочил из меня довольно спонтанно, так что я всерьез и задуматься-то не успел, но ничуть не усомнился в правильности своих слов. А затем сам размышлять, почему то из меня выплеснулось. И, поставив перед собой такой вопрос, я через некоторое время пришел к заключению, что долг – это никогда не отмирающий, не исчезающий остаток любви человека к Богу, это тот рычаг моих действий, который отзывается на посылы: «Ради Бога!», «Христа ради!» и им подобные. Долг помогает мне, а порой и заставляет меня делать не то, что я хочу, а тο, что соответствует Правде Божией. Исполнение долга ставит меня в согласие с Господом Богом. Стоит признаться, что проявления чувства долга у нас, современных людей, чаще рудиментарны. Если бы это было не так, то мир был бы иным. А у нас иногда только всколыхивается: «Ну что же я творю-то, в конце концов!». Встречаются, конечно, и очень ответственные люди, но это большая редкость.
He так давно я предпринял попытку вернуть в семью мужчину, который ушел от жены и двоих детей. Несмотря на то, что он был человеком неверующим, к его чести, он отозвался на мое предложение и пришел на разговор. Беседа была достаточно долгой, и слушал меня он внимательно. Я прекрасно понимал, что евангельская аргументация вряд ли окажет какое-либо положительное воздействие на него, но, по сути, других доводов в таких ситуациях и привести то не возможно, ибо даже апелляция к совести предполагает наличие тех же евангельских оснований в душе человека. Я очень ценю то, что он предпринял-таки попытку вернуться в семью, но, увы, жить в ней все равно так и не смог. Что тут сделаешь? Он ушел, потому что страсть к другой женщине превысила чувство долга, превысила боль от слез жены, от слез его детей, которые отныне будут воспитываться с сознанием, что папа их бросил, что они ему, в общем-то, не нужны. Ибо никакими ежемесячными встречами (да даже и еженедельными) не компенсировать ощущения стабильного отцовского присутствия в доме. Единственное, чего удалось в данной ситуации добиться: они с супругой по крайней мере расстались спокойно. Его жена вместе с детишками до сих пор приходит в храм, в котором я служу, часто исповедуется, обращается за советами. Очень милая, симпатичная женщина. Дети задают вопросы, на которые мог бы ответить только отец. Я отвечаю в меру своих сил и разума отца. Особенно остро ощущаю нехватку отца сын… Долг не смог удержать человека от большой беды, порождающей кучу других бед, потому что чувство долга является живым только тогда, когда в сердце есть Бог.
В прошлые века нередки были случаи, когда верующие люди жили друг с другом из чувства долга. Но тогда и жизнь-то сама была регламентирована совершенно иначе. Можем ли мы сейчас представить себе ситуацию, описанную в пушкинской «Метели»? Молодой разгильдяй влетает в непогоду в храм Божий, видит стоящѵю бледную от страха, собравшуюся венчаться девушку, подстраивается к ней в пару и после того, как по окончании Таинства та падает в обморок со словами: «Не он!» – выбегает из церкви и исчезает в неизвестном направлении. Но самое-то интересное начинается потом. У этого самого разгильдяя в дальнейшем ни в одной извилине не возникает помысла, что он может обвенчаться второй раз! Какой же уровень трепетного отношения к Господу Богу был у тогдашних шалопаев! Насколько он превышает этот же самый уровень страха Божия у нынешних добропорядочных или, по крайней мере, вполне уважаемых людей! Благоговейное отношение к Господу Богу, или, иначе, страх Божий, и является началом любви к Богу.
Сейчас исключительной редкостью стала совместная жизнь супругов ради детей, в наше время они я не помеха для развода. О значении полноценной семьи для воспитания ребенка задумываются все меньше и меньше, а ценностный акцент семейных отношений все сильнее смещается в сторону «повышения качества личной жизни». В большей степени это, наверное, касается мужчин, на что, возможно, повлияло резкое снижение количества детей в семье в середине прошлого века, приведшее к поощрению эгоистических и гедонистических наклонностей, прежде всего у мальчиков. Но и женщины, которые в эту же эпоху перестали зависеть от мужа-кормильца, гораздо легче расстаются с тем, кто из этого самого кормильца превращается в обременительную обузу. И если жена и продолжает жить с мужем в случае, когда со стороны кажется, что такая совместная жизнь хуже каторги, то вряд ли этот союз сохранятся только ради детей; скорее всего, и для нее самой что-то в этом браке остается важным, нужным и отнюдь не бескорыстным. То есть эгоизм, а не любовь царит в мире. Хотя, справедливости ради, я готов свидетельствовать, что существуют еще семьи, в которых подлинная жертвенность и самоотверженность продолжают скреплять узы.
У верующих супругов существует замечательная лечебница, врачующая любые неурядицы,– исповедь. Тем более она необходима чете, оказавшейся на грани разрыва отношений. Она помогает семье сохраниться не столько советами священника, сколько именно Божией благодатью. И очень важно, что усилия церковного священноначалия в последнее время направлены на то, чтобы внедрить в приходскую жизнь обязательные беседы, предваряющие венчание. Если сакраментальное отношение к таинственной церковной жизни войдет в душу и плоть молодой пары, то она не окажется без окормления очищающей и исцеляющей благодати Божией.
Но жизнь есть жизнь, и она может, конечно, приносить неприятные сюрпризы, тем более что искушения поджидают человека на каждом шагу. Лукавый не дремлет и очень часто смущает людей напрасными подозрениями. Женщины, естественно, воспринимают подобные болезненные ситуации гораздо острее – вплоть до нервного потрясения, и тогда все воспринимается не совсем адекватно. Очень сложно бывает в таких случаях утешить и успокоить, но именно эта задача и стоит перед священником – найти подходящие слова и внести мир в семью. Важно помнить, что для подозрений необходимы веские основания. Муж и жена есть символ безусловности – это способ совмещения двух вершин в клубке противоречий, где способностью прощать друг друга грех всегда убит. Поэтому если человек точно знает, что ему изменяют, – это одно дело, а если нет, то ни в коем случае не стоит себя накручивать.
Когда возникает вопрос о разводе, всегда стоит хотя бы немного потерпеть. Я не говорю о крайних ситуациях, когда дело дошло до рукоприкладства или постоянного унижения одним супругом другого. Но ведь трудно себе представить, что подобное началось сразу после свадьбы, а значит, уже пройден некоторый путь деградации любви. В моем представлении семейные отношения есть отношения благодатные, когда каждый из супругов поднимает друг друга на новую высоту духовной жизни, когда каждый научается друг от друга тому, что ему не было ведомо. Важно еще уметь раскрыть другого человека и при этом раскрыться самому: быть ласковым, нежным, жертвенным – все это необходимо для нормальной семейной жизни. Безусловно, это отношения беспредельного духовного равенства, равенства человеческого достоинства мужчины и женщины. Оно возникает из восхищения друг другом. Соответственно, унижение или рукоприкладство становятся возможными только тогда, когда это восхищение пропадает. И если супруг регулярно напивается до нечеловеческого состояния и его появление в доме становится постыло всем членам семьи в доме, то, наверное, бессмысленно долго ждать его исправления. Важно только сначала предупредить его о возможном разрыве, а потом, если слова не подействуют, разводиться. Бывает, что предупреждение вразумляет. Я знаю один случай, когда жена достаточно авторитетно сказала: «Не завяжешь – уйду!». Подействовало – до сих пор счастливо живут вместе. Но это работает тогда, когда жена дорога. А если нет ничего дороже бутылки. Тогда плюс только в том, что появляется определенность в отношениях.
Бывают тихие пьяницы, а бывает, что человек, выпив, считает, что ему все дозволено, и ведет себя безобразно. А кто-то иногда впадает в относительно краткосрочный запой, но в остальное время приносит семье радость. В любом случае я бы не настаивал на том, чтобы женщина беспредельно долго терпела, мучаясь в браке. Конечно, христианское долготерпение – вещь великая, и я знаю таких жен, которые не только терпят, но и содержат своих пьющих мужей, ибо муж-пьяница тем не менее родной человек, а женское сердце – это удивительная загадка, и вырвать из него то, что проросло, не возможно. Но если женщина чувствует, что терпеть нет сил, если образ жизни супруга его поведение губит детей и ее, значит, разрыв невозможно оттягивать. В каждом случае решение должно быть выстраданным. Но подталкивать к разводу нельзя, ни при прелюбодеянии, ни при пьянстве – никогда, ибо способность прощать – великое достояние христианства: «И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим». Этот фрагмент молитвы Господней может быть прочитан совершенно иначе, и суть при этом не изменится: «Господи, не прощай меня, раз я не прощаю другого…». По сути, это просьба к Богу: «Господи, возьми меня в ад…». Разрыв все же не исключен, но не как невозможность прощения, а именно как невозможность дальнейшего совместного бытия.
Некоторые люди считают, что если брак не венчан, то Церковь не считает его расторжение разводом. Это не так. Церковь уважает брак, заключенный государством, и к его расторжению относится как к страшной беде. Другое дело, что если предыдущий брак Церковью не благословлялся, то при повторном браке не надо будет обращаться к архиерею за разрешением на венчание. Нужно знать, что Церковь не дает развода – епископ только разрешает или, напротив, не разрешает повторный брак.
Серьезным поводом к разводу, кроме измены, пьянства и рукоприкладства, может быть еще и религиозная нетерпимость. Вышла барышня замуж за мусульманина, живет с ним хорошо и мирно; она – «слегка православная», он – «чуть-чуть мусульманин». Живут, друг друга не трогают, она даже иногда в церковь заходит, ну и что тут поделаешь – пусть и дальше живут, ибо неверующий муж освящается женою верующею, и жена неверующая освящается мужем верующим 5 . Но вдруг она услышала евангельское слово, и храм начинает занимать в ее жизни все большее и большее место – детей стала водить на причастие, сама стала исповедоваться и приобщаться Святых Таин, и отношения в семье меняются: он из ревности начинает запрещать ей творить богоугодное дело – и с этим смириться уже нельзя. Вера – это самое важное, что есть у человека, то, ради чего он живет на земле. У каждого из нас должна быть выстроена иерархия ценностей, и на первом месте может находиться только Бог. Мы знаем, что, по слову Христа, первая и главная заповедь гласит: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим 6 . И это означает, что всякий свой помысел, всякое свое желание, всякое свое действие я должен поверять словами: «Господи, а что бы Ты на моем месте сейчас пожелал, о чем бы подумал, что бы Ты в данный момент сделал?». И поступать так – по-божески! Стоит вдуматься в эти слова: человек может поступать так же, как Бог! И если возникают препятствия на пути этого Божиего делания, то выбор может быть только один, ибо: Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня 7 . Потому что только тогда, когда Бог живет в естестве человека, все в его жизни соответствует Божиему Промыслу.
Не бывает ситуаций, когда ничего уже изменить нельзя, но бывают случаи, когда кто-то или оба не хотят ничего менять, не хотят уступать, и дрова в костер такого брака подкидывать бесполезно. Но иногда такими дровами могут стать, казалось бы, самые простые вещи: слова, подарки, поцелуи… Забота друг о друге способна в любых трудных ситуациях подлечить и людей, и их отношения. Еще в семейной жизни должна присутствовать постоянная благодарность супругов друг другу. Мужчина съел обед будет хорошо если он скажет жене спасибо. Когда муж принес картошку с рынка, было бы неплохо, если бы супруга поблагодарила его. У Горького есть замечательный рассказ «Воробьишко». Прилетал папаша, приносил букашек Пудику и хвастался: «Чив ли я?». А мама-воробьиха его одобряла и говорила: «Чив, чив!». Пудик удивлялся: «Чем чванятся? Червяка с ножками дали – чудо!». Кто самый умный? Мамаша! Воробей червячка принес, а она ему: «Умница, умница!». И у папаши грудь сразу же, как у орла. Мужчине обязательно нужно, чтобы его хвалили. А женщине надо и без конца напоминать, что она красива. Хотя, конечно, если человек этого не чувствует, то и слов таких не найдет. Но если тебе открылся когда-то образ Божий в другом человеке, то значит, Господь открыл тебе для этого однажды глаза, так не закрывай их – продолжай всматриваться!
Порою один из супругов относится к другому по принципу: «завоевал и хватит». Но завоевывать нужно всю жизнь! Что происходит со мной, когда другой человек вдруг становится мне неинтересен? Это же жуть, это подмена любви, когда я становлюсь для себя интереснее и важнее другого. Как же здорово ценность человеческой личности была в античные времена сформулирована или, точнее, обыграна Диогеном Синопским, когда он днем с фонарем искал человека! Как вторит ему Достоевский, говорящий о том, что человек – это тайна, на разрешение которой не жалко потратить целую жизнь! А тут ты обладал человеком, он тебе доверился, а ты потерял это сокровище… На мой взгляд, куда более трагической фигурой в случае разрыва является не тот, кого разлюбили, а тот, кто разлюбил.
Случается и так, что причиной неурядиц часто оказывается элементарная лень. Не хочется погладить рубашку мужу, сходить в магазин, пропылесосить квартиру. Постепенно маленькие, казалось бы, проблемы накапливаются. Но если не хочешь неурядиц – не копи их и помни, что лень – мать всех пороков.
Нередко проблемы в семьях возникают из-за ведения хозяйства. Женщина выбивается из сил, а супруг ее остается в стороне. И беда эта, поистине вселенская, связана с упразднением института отечества – роли главы семьи, которая преемственно передавалась от дедов и отцов к детям и внукам, и было глубинное понимание ее значения в жизни. Мужчина рождается не столько даже от отца, сколько от деда. А в стране, в которой «мужиков» уничтожали – буквально, как будто огромным бульдозером, слоями снимали, начиная с 1914 года, – говорить об отеческой преемственности не приходится. Главное, что, на мой взгляд, отличает мужчину от немужчины это мера ответственности: если он умеет отвечать за себя, за жену, за детей, за ближних, за дальних, он – мужчина, если нет – хуже бабы. И если муж не участвует в ведении хозяйства, то он по крайней мере должен зарабатывать столько денег, чтобы иметь возможность нанять помощников по дому. Но лучше, когда все совершается полюбовно и совместно. Покойный отец Феодор Соколов всегда обращал внимание на слова Священного Писания о том, что Господь из ребра сотворил мужчине помощницу, а не его определил в качестве помощника для жены, и потому жена должна помогать мужу в его делах, включая домашние а не нести основные тяготы этих забот. В этом и есть суть подлинного домостроя.
Кстати, с ведением хозяйства связан еще такой нюанс. Женщина почти во все времена экономически зависела от мужчины, а сейчас – нет. Я не хочу сказать, что это плохо, но это катастрофически расшатало семейные устои. Теперь этот социальный момент мужской ответственности практически забыт. И уже не редкость, когда не мужчина обеспечивает семью, а женщина. Но если жена зарабатывает больше, чем муж, то человеком, не утратившим мужского достоинства, это переживается тяжело, и это, к сожалению, совсем не способствует укреплению совместной жизни. Я знаю пару: у нее была довольно престижная работа, и она всегда была явно на лидирующих позициях в семье. Муж, уйдя на пенсию, совсем потерялся, нервничал – а потом, слава Богу, переключился на внуков и успокоился. Он нужен, он при деле! А вот если мужчина не находит такого выхода, то чаще всего начинает пить, ибо мужское самолюбие не позволяет смириться с подвластным положением. Очень важно, чтобы жена умела щадить это мужское самолюбие и позволяла мужу ощущать свою необходимость и значимость. Такое бережное отношение может сохранить мужчину в семье – сохранить его ответственность за жену. Тогда он проживет с ней до ее спокойной кончины или будет опекать ее до своей смерти – как Господь распорядится.
Людей часто интересует ответ на вопрос: «А все ли возможно и нужно простить?». Я думаю, что перед христианином стоит задача научиться безграничному прощению: так простить, чтобы бывшее сделать практически не бывшим – перемолоть все, чтобы в сердце никакого осадка не осталось. Но прощать надо тогда, когда человек хочет быть прощенным. При этом я не являюсь сторонником того, чтобы мужчина просил прощения у женщины. Ф.М. Достоевский хорошо сказал об этом в романе «Братья Карамазовы»: «Боже сохрани тебя, милого мальчика, когда-нибудь у любимой женщины за вину свою прощения просить… Ну попробуй пред ней сознаться в вине, “виноват, дескать, извини”: тут-то и пойдет град попреков! Ни за что не простит прямо и просто, а унизит тебя до тряпки, вычитает, чего даже не было, все возьмет, ничего не забудет, своего прибавит, и тогда уж только простит». 8 И далее он говорит, что лучше прощение у Грушеньки делами заслужит. Именно делами – это очень важно, ибо нужна не амнистия, а подлинное примирение. Но хорошо, когда в случае размолвок первой на примирение все же идет женщина. Полагаю, что это нормально и никого не способно унизить.
Подводя итог, хотелось бы сказать, что если человек пребывает в сомнениях, метаниях и никак не может для себя понять – жить ему в браке или лучше разводиться, то важно найти ответ на конкретный вопрос: «А что именно не устраивает в семье?». И, разобравшись, решать сложившуюся проблему.
Источник: православный интернет-портал «Азбука веры»
1 В Синодальном переводе: Любовь не перестает (1Кор. 13:8).