что в имени тебе моем шекспир
«Что в имени тебе моем?»
Цикл «Сила книги». Статья 4-я
Гамлет за рулем
Есть такие сервисы вызова такси, где на телефон клиенту приходит короткое сообщение о прибытии машины и указывается имя водителя. Вызываю однажды машину, получаю СМС: автомобиль марки (предположим) «Нисан», цвет (предположим) черный, водителя зовут Гамлет. Вообще-то я не помню точно марку и цвет той машины, но не забуду имя водителя. Без всяких «предположим» водителем был Гамлет. «Очень, – думаю, – интересно знать, какой же из себя этот таксист Гамлет. В берете? Со шпагой? С грустными глазами, как у Смоктуновского. » Приезжает машина, я выхожу из дома, сажусь в кабину. За рулем восточного вида человек лет сорока. Худой, коротковолосый, в щетине. Ничего нордического. Ничего потустороннего и загадочного. Спрашиваю: «Вы Гамлет?» Он говорит: «Гамлет. Куда ехать?» Я ответил, и мы поехали.
Но ведь интересно же: почему Гамлет? Почему не Дон-Кихот, не д’Артаньян? Я спросил. Без подколок. По-доброму. Он говорит: «А у меня папа был театрал. Врачом работал. Простым врачом. Не начальник больницы, не чиновник. Просто участковый доктор. Но влюблен был в театр без памяти. Мог километров за сто в Баку ехать на спектакль или на оперу и потом ночью возвращаться, чтобы утром быть на работе. Вот он меня Гамлетом и назвал». Спрашиваю: «А еще братья и сестры есть?» – «Есть». – «А они, – говорю, – Джульетты, Офелии, Меркуцио?» Он невозмутимо крутит руль (привык, небось, к таким вопросам): «Нет. У них простые имена. Только я один – Гамлет». Едем дальше молча. Я улыбаюсь в окно. По-доброму. Потом говорю: «Вы ведь азербайджанец, да? Если в Баку отец в театр ездил, значит – азербайджанец. А знаете, был еще такой азербайджанец, которого Онегиным звали…» Теперь уже он улыбается: «Нет, не знаю».
Власть героя
И было сердцу ничего не надо,
Когда пила я этот жгучий зной…
«Онегина» воздушная громада,
Как облако, стояла надо мной.
Какая власть над судьбами людей – и не только у автора, но и у персонажа: он вроде бы тень, вымысел – а тоже действует
Это Ахматова. Сына в честь Пушкина она не назвала, но поэзией того зачарована была. И как же точно выразилась: «воздушная громада». А я думаю: кого-то же еще в честь Пушкина назвали? Точно. Вспомнил: Вампилова, драматурга, в честь Пушкина Александром назвали. Вампилова потрясающего, который «Утиную охоту» написал и «Старшего сына». И «Дом окнами в поле», и «Провинциальные анекдоты». Который вообще был уникум и самородок. Все, что написал, – в точку. Он еще меньше Пушкина прожил. В 35 утонул в Байкале. В 1972-м.
«И туч плывут по небу корабли. / Но каждая могила – край земли».
А родился он в том же 1937-м, что и Онегин. В юбилейный год. И надо же, какая власть, думаю, у Пушкина над судьбами людей. И не только у Пушкина, но и у Онегина; не только у Шекспира, но и у Гамлета. Не только, то есть, у автора, но и у персонажа. Он вроде бы тень, вымысел – а тоже действует. «Воздушная громада». «Воздушная», но «громада».
«Онегин» и космос
А еще иду и вспоминаю Германа Титова. Дублера Гагарина и второго в мире космонавта. Я про него фильм документальный видел. Этот Германом стал в честь героя пушкинской «Пиковой дамы» (хотя я сына в честь такого героя назвать побоялся бы). И сестра у него – Земфира. Эта – в честь снова пушкинских «Цыган», тех, где еще Алеко (хотя я в честь такой героини дочку тоже назвать побоялся бы). У них – у Германа с Земфирой – батька учителем русской литературы был где-то на Алтае. И, видно, любил творчество «солнца русской поэзии» не шутя. Называл детей не по святцам, а по школьной программе. Вот назови он сына не в честь Германа, а в честь хотя бы Ленского – Владимиром, Титов, быть может, первым в космос полетел: есть слух, что партия не хотела посылать на орбиту русского человека с именем Герман. Юрий лучше. Привычнее. Теплее. Так или нет, но второй в мире космонавт тоже Пушкина любил. Ему Пушкин жить помогал. Точнее, выжить.
Герман Титов в сурдокамере читал вслух «Евгения Онегина» – чтобы сохранить психическое здоровье
Космонавтов тренируют и дрессируют так, что до космоса еще не всякий доберется: можно на земле приказать долго жить от перегрузок и несчастных случаев. И сколько их таких – пионеров неба, скончавшихся при тренировках на земле! Один из видов испытания – сурдокамера. Это такое место, где нет ни одного звука и полная темнота. Там надо сидеть. Иногда сутками. А на тебя смотрят врачи всякие, и ты весь в датчиках. Тебя проверяют на переносимость одиночества, неподвижности и отсутствия внешних раздражителей. Проще говоря, проверяют, сойдешь ты с ума в космосе или не сойдешь. Так вот Герман Титов в сурдокамере читал вслух «Евгения Онегина» целыми главами. Чтобы сохранить психическое здоровье. Чтобы выйти из этой камеры полезным для общества человеком. И читал он так много, что у наблюдавших за ним специалистов создалось впечатление, что Титов знает наизусть всего «Онегина». Но он и Маяковского знал, и еще что-то. Эрудит был и умница. Одним словом, вышел он из камеры полезным для общества космонавтом. И попробуй теперь скажи, что для освоения космоса нужна только физика, только инженеры, только сложная техника.
Для того, чтобы к звездам летать, надо прежде на звезды смотреть. А смотреть на звезды – это уже поэзия, при отсутствии которой ты всю жизнь будешь только в землю смотреть, словно потерял что-то.
Больше ничего в тот день я вспомнить не успел, потому что мне недалеко идти было от места высадки из машины Гамлета. А если честнее, то я ничего больше пока про жизнь Онегина вне классной комнаты по литературе не помню. «И больше не было чернил, и карандаш сломался». Вот вспомню или узнаю, тогда расскажу. Честное слово.
УИЛЬЯМ ШЕКСПИР. 136 СОНЕТ. ПЕРЕВОД
УИЛЬЯМ ШЕКСПИР. 136 СОНЕТ. ПЕРЕВОД
Что в имени моём, когда оно и так желанно;
Средь множества имён и в глубине своей души
Ты можешь и не знать число твоих желаний,
Но вспомнишь первым, обо мне.
О целом и большом ты думаешь и знаешь,
Что неделим гранит, как памятник в саду.
И пусть в ряду прославленных и важных
Нет сочетаний, сводящих к одному;
Достаточно того, что помыслом первично:
От чувства трепет производит образ мой,
Как сочетание посыла и прозвания,
Выводишь имя ты моё.
При мысли указать на самый драгоценный клад
Ты именем моим наполнишь свой Грааль.
2017
Оригинал У. Шекспира и подстрочный перевод с комментарием А. Шаракшане:
If thy soul check thee that I come so near,
Swear to thy blind soul that I was thy Will,
And will thy soul knows is admitted there;
Thus far for love, my love-suit, sweet, fulfil.
Will will fulfil the treasure of thy love,
Ay, fill it full with wills, and my will one.
In things of great receipt with ease we prove
Among a number one is reckoned none:
Then in the number let me pass untold,
Though in thy store’s account I one must be;
For nothing hold me, so it please thee hold
That nothing me, a something sweet to thee.
Make but my name thy love, and love that still,
And then thou lovest me for my name is Will.
Что в имени тебе моем шекспир
Ромео
(сам себе)
Ответить мне или еще послушать?
Джульетта
Кто ты такой, сокрытый мраком ночи,
Подслушавший признания мои?
Ромео
Не смею я сказать тебе, кто я
По имени, о милая, святая:
То имя мне, как враг твой, ненавистно.
Я б разорвал его, когда б его
Написанным увидел на бумаге.
Джульетта
Ты не сказал еще двух слов, как я,
По голосу, тебя уже узнала.
Ромео ты? Монтекки?
Ромео
Не Ромео
И не Монтекки, если отвращенье
Ты чувствуешь к обоим именам.
Джульетта
Они тебя убьют, когда увидят.
Джульетта
Я ни за что б на свете не желала,
Чтобы они увидели тебя.
Ромео
От взоров их я скрыт покровом ночи.
Но пусть они меня застанут здесь,
Лишь бы меня любила ты; пусть лучше
Жизнь кончится моя от злобы их,
Чем без твоей любви она продлится.
Джульетта
Кто показал тебе сюда дорогу?
Ромео
Клянусь луной, что точно серебром
Осыпала верхи деревьев этих.
Джульетта
Нет, не клянись изменчивой луной,
Меняющей свои образ каждый месяц,
Чтобы твоя любовь, подобно ей,
Изменчивой не оказалась.
Ромео
Чем же
Поклясться мне?
Ромео
Если сердца
Заветная любовь.
Джульетта
Нет, не клянись.
Хоть рада я твоей любви, но этот
Обет ночной не радует меня:
Он слишком скор, внезапен, опрометчив,
И слишком он на молнию похож,
Которая, сверкнув, исчезнет прежде,
Чем скажем мы, что молния блестит.
Мой дорогой, прощай, пусть эта почка
Любви в цветок прекрасный развернется,
Ко времени ближайшей нашей встречи.
Прощай, спокойной ночи! Пусть тот мир
И тот покой в твое вольются сердце,
Которыми наполнено мое.
Ромео
И ты уйдешь, меня не успокоив?
Джульетта
Какого же успокоенья хочешь
Ты в эту ночь?
Ромео
Твоей любовной клятвы.
Джульетта
Но я дала уж эту клятву прежде,
Чем ты просил о ней. А все же я
Желала бы иметь ее в запасе.
Ромео
Ты хочешь взять ее назад?
Зачем, мой друг?
Кормилица
(за сценой)
Синьора!
Кормилица
(за сценой)
Синьора!
Ромео
Я блаженством
Моей души.
Джульетта
Прощай, спокойной ночи
Желаю я тебе сто раз.
Ромео
Мне ночь
Сто раз мрачней без твоего сиянья.
Как школьники спешат уйти от книг,
Так радостно любовь к любви стремится.
Как школы вид печалит взор их,
Так тяжко ей с любовью разлучиться.
Джульетта
(снова показываясь у окна)
Ромео! тс-с! Зачем не обладаю
Я голосом сокольничего, чтобы
Мне сокола обратно приманить?
Не смеет громко говорить неволя,
Не то бы грот разрушила бы я,
Где Эхо спит; воздушный этот голос
Тогда бы стал слабее моего,
От повторенья имени Ромео.
Ромео
(возвращаясь)
То милая моя зовет меня.
Как сладостно звучат слова влюбленных
В ночной тиши, лелея нежно слух,
Как музыка!
Джульетта
Ромео!
Ромео
Дорогая!
Джульетта
В котором же часу должна я завтра
Прислать к тебе?
Ромео
Поутру к девяти.
Ромео
Позволь же мне остаться здесь, пока
Не вспомнишь ты.
Джульетта
Желая, чтоб остался
Ты дольше здесь, я буду забывать
И думать лишь о том, как мне приятно
С тобою быть.
Ромео
А я стоять здесь буду,
Чтобы продлить забвение твое,
Забыв, что есть места другие в мире.
Ромео
Желал бы я твоею птичкой быть.
Что в имени тебе моем?
Вольтер, Мольер, Джек Лондон, Марк Твен, Саша Черный, Андрей Белый… Широко известные имена. И… ненастоящие. Все это псевдонимы, в переводе с греческого «ложные имена». А для чего человек берет псевдоним? Причины могут быть самыми различными. В истории псевдонимов есть немало интересного, порой загадочного и неожиданного, а иногда и просто забавного.
«Имени такого не смею произнесть…»
» data-medium-file=»https://i0.wp.com/am-world.ru/wp-content/uploads/2017/11/псевдоним.jpg?fit=229%2C300&ssl=1″ data-large-file=»https://i0.wp.com/am-world.ru/wp-content/uploads/2017/11/псевдоним.jpg?fit=300%2C393&ssl=1″ loading=»lazy» src=»https://i0.wp.com/am-world.ru/wp-content/uploads/2017/11/%D0%BF%D1%81%D0%B5%D0%B2%D0%B4%D0%BE%D0%BD%D0%B8%D0%BC.jpg?resize=229%2C300&ssl=1″ alt=»псевдоним» width=»229″ height=»300″ srcset=»https://i0.wp.com/am-world.ru/wp-content/uploads/2017/11/псевдоним.jpg?resize=229%2C300&ssl=1 229w, https://i0.wp.com/am-world.ru/wp-content/uploads/2017/11/псевдоним.jpg?w=300&ssl=1 300w» sizes=»(max-width: 229px) 100vw, 229px» data-recalc-dims=»1″ /> Гай Юлий Цезарь Август Германик — Калигула.
Когда и как возник первый псевдоним, теперь уже не узнать, сие во тьме веков сокрыто. Во всяком случае, имя печально знаменитого римского императора Калигyлы — тоже псевдоним. На самом деле его звали Гай Юлий Цезарь Август Германик, а прозвище Калигула («сапожок») он не сам себе придумал. И очень его не любил. По одной из версий, когда отец брал его с собой на войну, Гай носил детские сапожки, похожие на калиги римских воинов. По другой — у него была изуродована нога, из-за чего ему приходилось надевать что-то вроде ортопедической обуви. Но в столь глубокой древности задерживаться не будем. Начнем с Вольтера, если уж с его имени начинается эта статья.
Его отцу, королевскому казначею и нотариусу Франсуа-Мари Аруэ, очень хотелось, чтобы сын, тоже Франсуа-Мари, продолжил семейную традицию. А тот подался в сочинители, какой позор! Чтобы не огорчать отца, будущий великий философ взял себе псевдоним. Почему «Вольтер”? Сам философ шутил, что, мол, «Аруэ» слишком созвучно со словом «руа» (король). Возможно, дело в том, что так называлось поместье матери Франсуа-Мари. Есть и другие версии происхождения псевдонима. Например, некоторые исследователи видят связь между псевдонимом Вольтер и испанским словом volter («Скакать») или итальянским voltare (менять).
Похожая история приключилась и с Мольером. Он был сыном Жана Поклена, придворного обойщика и камердинера. Отец его мечтал о подобной карьере для сына. Но тот увлекся театром, что уж совсем, с точки зрения отца, ни в какие ворота не лезло, и присоединился к актерской труппе. Пришлось ему сменить фамилию. Почему именно «Мольер», можно лишь гадать. Был во Франции такой малоизвестный писатель, но он умер, когда будущему автору «Тартюфа» и года не исполнилось. Маловероятно, чтобы Мольер взял псевдоним в его честь и вообще о нем слышал. Скорее всего, ему понравилось название местечка Мольер, где его труппа неоднократно гастролировала.
«Молчи, скрывайся и таи»
В 1826 году в Лондоне вышла книга на французском языке «Обзор внутреннего положения Соединенных Штатов Америки и их политических отношений с Европой». Автор ее скрылся под псевдонимом Один русский. И сделал это не просто так. Ведь это был русский посол в Вашингтоне Петр Полетика, а в книге его резко осуждалось рабство, что хоть и косвенно, но било по крепостничеству. Когда в 1830 году перевод главы из этой книги появился в российской «Литературной газете» уже под настоящей подписью автора, многие высказывания были смягчены или искажены.
Михаил Салтыков — Щедрин.
» data-medium-file=»https://i2.wp.com/am-world.ru/wp-content/uploads/2017/11/псевдоним2.jpg?fit=300%2C170&ssl=1″ data-large-file=»https://i2.wp.com/am-world.ru/wp-content/uploads/2017/11/псевдоним2.jpg?fit=600%2C340&ssl=1″ loading=»lazy» src=»https://i2.wp.com/am-world.ru/wp-content/uploads/2017/11/%D0%BF%D1%81%D0%B5%D0%B2%D0%B4%D0%BE%D0%BD%D0%B8%D0%BC2.jpg?resize=300%2C170&ssl=1″ alt=»псевдоним» width=»300″ height=»170″ srcset=»https://i2.wp.com/am-world.ru/wp-content/uploads/2017/11/псевдоним2.jpg?resize=300%2C170&ssl=1 300w, https://i2.wp.com/am-world.ru/wp-content/uploads/2017/11/псевдоним2.jpg?w=600&ssl=1 600w» sizes=»(max-width: 300px) 100vw, 300px» data-recalc-dims=»1″ /> Михаил Салтыков — Щедрин.
Великому сатирику Михаилу Салтыкову подписываться своим именем тоже не позволяло служебное положение — вице-губернатор, председатель казенной палаты! И вот на свет появляется вымышленный надворный советник Щедрин. Сын писателя рассказывал об этом так: «Ничего подходящего он подобрать не мог. Моя мать предложила ему избрать псевдонимом что-нибудь от слова «щедрый», имея в виду, что в своих писаниях он был чрезвычайно щедр на всякого рода сарказмы. Отцу понравилась идея жены, и с тех пор он стал именоваться Щедриным».
Когда летом 1856 года молодой Николай Добролюбов принес статью редактору журнала «Современник» Чернышевскому, тот сразу понял, что и без того опальному студенту несдобровать. Он прямо сказал Добролюбову: «Дело выходит неприятное и для вас, и для меня. Эту статью мы поместим. Но больше не годится вам ничего писать в «Современник» до окончания курса». Но выход был найден. Как вы догадались, конечно же, псевдоним. Первая статья Добролюбова была помещена в «Современнике» анонимно, а вторая подписана Лайбовым (НикоЛАЙ ДобролюБОВ). Заметку же в «Санкт-Петербургских ведомостях» он подписал «Николай Александрович», превратив отчество в фамилию.
Афоня Обиженный и Монокль дьявола
» data-medium-file=»https://i1.wp.com/am-world.ru/wp-content/uploads/2017/11/псевдоним4.jpg?fit=214%2C300&ssl=1″ data-large-file=»https://i1.wp.com/am-world.ru/wp-content/uploads/2017/11/псевдоним4.jpg?fit=413%2C578&ssl=1″ loading=»lazy» src=»https://i1.wp.com/am-world.ru/wp-content/uploads/2017/11/%D0%BF%D1%81%D0%B5%D0%B2%D0%B4%D0%BE%D0%BD%D0%B8%D0%BC4.jpg?resize=214%2C300&ssl=1″ alt=»псевдоним» width=»214″ height=»300″ srcset=»https://i1.wp.com/am-world.ru/wp-content/uploads/2017/11/псевдоним4.jpg?resize=214%2C300&ssl=1 214w, https://i1.wp.com/am-world.ru/wp-content/uploads/2017/11/псевдоним4.jpg?w=413&ssl=1 413w» sizes=»(max-width: 214px) 100vw, 214px» data-recalc-dims=»1″ /> Маргарита Наваррская.
После большевистского переворота 1917 года псевдонимы в России расцвели пышным цветом. Может быть, из-за всеобщего стремления переименовывать все и вся или просто по прихоти новой моды. Каких только псевдонимов не было! Вот несколько примеров из газеты «Всероссийская кочегарка» за 1923 год: Красный Дракон, Сулема, Фома Корявый, Афоня Обиженный, Сорока Без Хвоста и даже Сынок Иголочки. В 1937 году журнал «Красная новь» писал: «Среди нынешних поэтов, особенно в провинции, в сильной степени развито своеобразное псевдонимотворчество. Сплошь и рядом мы встречаем такие псевдонимы, как Хмурый, Несчастный, Бытовой, Безбрежный. Буйный, Хмельной, вплоть до Монокля дьявола. От подобного псевдонимотворчества веет чем-то несерьезным, карикатурным, нездоровым». Тут же это явление высмеивалось в стихах.
«Скажите мне, кому нужна
Такая дань карикатуре
И надо ль портить имена,
Чтоб место взять в литературе?
Скажите, прав-да или нет,
И так ли я сегодня понял,
Что чем бездарнее поэт –
Тем заковыристей псевдОним?».
А подписаны эти вирши были «Поэт без псевдонима», то есть, опять-таки, псевдонимом!
Метаморфозы Владимира Ульянова
Прибегали к псевдонимам не только литераторы, но и политики. Некоторые сначала вынужденно, по причинам конспиративного свойства, ну а потом уж как-то это устоялось. Как звали первого правителя социалистической России? Странный вопрос, удивятся многие. Конечно же, Владимир Ильич Ленин. И ошибутся. Человека с таким именем или псевдонимом не существовало никогда. Звали его Владимир Ильич Ульянов, одна из партийных кличек, как тогда говорили, была Николай, а некоторые из своих статей он подписывал «Н. Ленин» — возможно, Николай Ленин. Так что «Владимир Ильич Ленин» представляет собой просто смесь этих двух вариантов. Ну, хорошо, а откуда же появился Ленин? долгое время бытовала версия, что он взял эту фамилию в память о Ленском расстреле. Эти трагические события произошли 4 апреля 1912 года на приисках Ленского золотопромышленного товарищества в районе Бодайбо на притоке реки Лены. После забастовки и последующего расстрела рабочих правительственными войсками погибли около 200 человек. Но вот что пишет жена Владимира Ульянова Надежда Крупская: «Я не знаю, почему Владимир Ильич взял себе псевдоним Ленин, никогда его об этом не спрашивала. Мать его звали Марией Александровной, умершую сестру Ольгой, ленские события были уже после того, как он взял себе этот псевдоним. На Лене он в ссылке не был. Вероятно, псевдоним был выбран случайно».
» data-medium-file=»https://i2.wp.com/am-world.ru/wp-content/uploads/2017/11/псевдоним3.jpg?fit=238%2C300&ssl=1″ data-large-file=»https://i2.wp.com/am-world.ru/wp-content/uploads/2017/11/псевдоним3.jpg?fit=339%2C427&ssl=1″ loading=»lazy» src=»https://i2.wp.com/am-world.ru/wp-content/uploads/2017/11/%D0%BF%D1%81%D0%B5%D0%B2%D0%B4%D0%BE%D0%BD%D0%B8%D0%BC3.jpg?resize=238%2C300&ssl=1″ alt=»псевдоним» width=»238″ height=»300″ srcset=»https://i2.wp.com/am-world.ru/wp-content/uploads/2017/11/псевдоним3.jpg?resize=238%2C300&ssl=1 238w, https://i2.wp.com/am-world.ru/wp-content/uploads/2017/11/псевдоним3.jpg?w=339&ssl=1 339w» sizes=»(max-width: 238px) 100vw, 238px» data-recalc-dims=»1″ /> Ленин без усов и бородки, в парике и кепке.
Не исключено, что Ульянов последовал за философом-социалистом Георгием Плехановым, с 1896 года писавшим под псевдонимом Волгин. Две великие русские реки — Волга и Лена. Впрочем, псевдонимов у Владимира Ульянова было множество. Карпов, Петров, Иванов, Силин, Федор Петрович — всего более ста. Крупская хотя и отставала от него, но тоже не была чужда подобных конспиративных игр. Подписывалась Н. Саблина» или «Н. Кая».
В политике псевдонимы нередки, вспомним хоть Сталина (Джугашвили), Троцкого (Бронштейна), Вилли Брандта (Герберта Фрама). А вот Адольф Гитлер, вопреки распространенному мнению, фамилии Шикльгрубер никогда не носил. Отца его звали Алоис Гитлер, мать — Клара Пёльцль. Фамилия Шикльгрубер принадлежала матери Алоиса, но та носила ее лишь до 1876 года, то есть задолго до рождения Адольфа. Откуда взялась легенда о псевдониме фюрера, не вполне ясно. И диалога из «Семнадцати мгновений весны», где американский разведчик беседует с эсэсовским генералом («Гитлер был тогда Шикльгрубером». — Гитлер уже тогда был Гитлером»), в действительности быть не могло.
Загадка Шекспира
Получается, что очень многие знаменитые люди известны нам под псевдонимами. Ну что же! Не зря восклицает Шекспир в «Ромео и Джульетте» устами своей героини:
«Что значит имя? Роза пахнет розой,
Хоть розой назови ее, хоть нет».
А может быть, «Шекспир» — тоже псевдоним? Ведь о его жизни известно мало, и высказывались предположения, что под этим именем писал другой автор. Рассматривались «кандидатуры» Фрэнсиса Бэкона, Эдуарда де Вера, Кристофера Марло, Роджера Меннерса. Существует и версия, согласно которой под псевдонимом Шекспир скрывалась группа авторов. Самую оригинальную версию на этот счет выдвинул Марк Твен: «Пьесы Шекспира написал другой человек, которого тоже звали Шекспир».
Что в имени тебе моем шекспир
Сад Капулетти.
Входит Ромео.
На балконе показывается Джульетта.
Оставь служить богине чистоты.
Плат девственницы жалок и невзрачен.
Он не к лицу тебе. Сними его.
О милая! О жизнь моя! О радость!
Стоит, сама не зная, кто она.
Губами шевелит, но слов не слышно.
Пустое, существует взглядов речь!
О, как я глуп! С ней говорят другие.
Две самых ярких звездочки, спеша
По делу с неба отлучиться, просят
Ее глаза покамест посверкать.
Ах, если бы глаза ее на деле
Переместились на небесный свод!
При их сиянье птицы бы запели,
Принявши ночь за солнечный восход.
Стоит одна, прижав ладонь к щеке.
О чем она задумалась украдкой?
О, быть бы на ее руке перчаткой,
Перчаткой на руке!
Проговорила что-то. Светлый ангел,
Во мраке над моею головой
Ты реешь, как крылатый вестник неба
Вверху, на недоступной высоте,
Над изумленною толпой народа,
Которая следит за ним с земли.
Ромео, как мне жаль, что ты Ромео!
Отринь отца да имя измени,
А если нет, меня женою сделай,
Чтоб Капулетти больше мне не быть.
Прислушиваться дальше иль ответить?
Лишь это имя мне желает зла.
Ты б был собой, не будучи Монтекки.
Что есть Монтекки? Разве так зовут
Лицо и плечи, ноги, грудь и руки?
Неужто больше нет других имен?
Что значит имя? Роза пахнет розой,
Хоть розой назови ее, хоть нет.
Ромео под любым названьем был бы
Тем верхом совершенств, какой он есть.
Зовись иначе как-нибудь, Ромео,
И всю меня бери тогда взамен!
О, по рукам! Теперь я твой избранник!
Я новое крещение приму,
Чтоб только называться по-другому.
Кто это проникает в темноте
В мои мечты заветные?
Не смею
Назвать себя по имени. Оно
Благодаря тебе мне ненавистно.
Когда б оно попалось мне в письме,
Я б разорвал бумагу с ним на клочья.
Десятка слов не сказано у нас,
А как уже знаком мне этот голос!
Ты не Ромео? Не Монтекки ты?
Ни тот, ни этот: имена запретны.
Они тебя увидят и убьют.
Твой взгляд опасней двадцати кинжалов.
Взгляни с балкона дружелюбней вниз,
И это будет мне от них кольчугой.
Не попадись им только на глаза!
Кто показал тебе сюда дорогу?
Ее нашла любовь. Я не моряк,
Но если б ты была на крае света,
Не медля мига, я бы, не страшась,
Пустился в море за таким товаром.
Мое лицо спасает темнота,
А то б я, знаешь, со стыда сгорела,
Что ты узнал так много обо мне.
Хотела б я восстановить приличье,
Да поздно, притворяться ни к чему.
Ты любишь ли меня? Я знаю, верю,
Что скажешь «да». Но ты не торопись.
Ведь ты обманешь. Говорят, Юпитер
Пренебрегает клятвами любви.
Не лги, Ромео. Это ведь не шутка.
Я легковерной, может быть, кажусь?
Ну ладно, я исправлю впечатленье
И откажу тебе в своей руке,
Чего не сделала бы добровольно.
Конечно, я так сильно влюблена,
Что глупою должна тебе казаться,
Но я честнее многих недотрог,
Которые разыгрывают скромниц,
Мне б следовало сдержаннее быть,
Но я не знала, что меня услышат.
Прости за пылкость и не принимай
Прямых речей за легкость и доступность.
Мой друг, клянусь сияющей луной,
Посеребрившей кончики деревьев.
Так чем мне клясться?
Не клянись ничем
Или клянись собой, как высшим благом,
Которого достаточно для клятв.
Клянусь, мой друг, когда бы это сердце.
Не надо, верю. Как ты мне ни мил,
Мне страшно, как мы скоро сговорились.
Все слишком второпях и сгоряча,
Как блеск зарниц, который потухает,
Едва сказать успеешь «блеск зарниц».
Спокойной ночи! Эта почка счастья
Готова к цвету в следующий раз.
Спокойной ночи! Я тебе желаю
Такого же пленительного сна,
Как светлый мир, которым я полна.
Но как оставить мне тебя так скоро?
А что прибавить к нашему сговору?
Я клятву дал. Теперь клянись и ты.
Я первая клялась и сожалею,
Что дело в прошлом, а не впереди.
Ты б эту клятву взять назад хотела?
Голос кормилицы за сценой.
Святая ночь, святая ночь! А вдруг
Все это сон? Так непомерно счастье,
Так сказочно и чудно это все!
На балкон возвращается Джульетта.
Еще два слова. Если ты, Ромео,
Решил на мне жениться не шутя,
Дай завтра знать, когда и где венчанье.
С утра к тебе придет мой человек
Узнать на этот счет твое решенье.
Я все добро сложу к твоим ногам
И за тобой последую повсюду.
Немедля
Оставь меня и больше не ходи.
Я завтра справлюсь.
Я клянусь спасеньем.
Сто тысяч раз прощай.
(Уходит.)
На балкон возвращается Джульетта.
Ромео, где ты? Дудочку бы мне,
Чтоб эту птичку приманить обратно!
Но я в неволе, мне кричать нельзя,
А то б я эхо довела до хрипа
Немолчным повтореньем этих слов:
Ромео, где ты? Где же ты, Ромео?
Моя душа зовет меня опять.
Как звонки ночью голоса влюбленных!
В каком часу
Послать мне завтра за ответом?
До этого ведь целых двадцать лет!
Мученье ждать. Что я сказать хотела?
Припомни, я покамест постою.
Постой, покамест я опять забуду,
Чтоб только удержать тебя опять.
Припоминай и забывай, покуда,
Себя не помня, буду я стоять.
Почти светает. Шел бы ты подальше.
А как, скажи, расстаться мне с тобой?
Ты как ручная птичка щеголихи,
Привязанная ниткою к руке.
Ей то дают взлететь на весь подвесок,
То тащат вниз на шелковом шнурке.
Вот так и мы с тобой.
Мне б так хотелось
Той птицей быть!
О, этого и я
Хотела бы, но я бы умертвила
Тебя своими ласками. Прощай!
Прощай, прощай, а разойтись нет мочи!
Так и твердить бы век: «Спокойной ночи».
(Уходит.)
Прощай! Спокойный сон к тебе приди
И сладкий мир разлей в твоей груди!
А я к духовнику отправлюсь в келью
Поговорить о радости и деле.
(Уходит.)