что было с детьми в концлагерях
Самый страшный в мире банк крови: Детский концлагерь Саласпилс
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Изначально его строили для евреев
Лагерь начали строить в Латвии в октябре 1941-го. Рядом располагался поселок Саласпилс – отсюда и одноименное название, которое получил лагерь в народе, хотя официально он именовался Кайзервальд. Строили его евреи, в том числе из Рижского гетто.
Руководитель эйнзатцгруппы «А», Шталекер в своем отчете начальству сообщал: «С декабря 1941 года из рейха [. ]поступает транспорт с евреями. Из них 20 тысяч направлены в Ригу [. ] В строительстве лагеря участвуют все евреи и [. ] этой весной все эвакуированные евреи, которые переживут зиму, могут быть собраны в этом лагере».
Как позже показал на суде генерал СС Йекельн, еженедельно в концлагерь прибывало по два-три эшелона с евреями. В каждом – примерно тысяча человек. «Мы расстреляли, предположительно, около 87 тысяч евреев, прибывших в лагерь Саласпилс из других стран», – уточнил он.
С конца весны 1942-го в Саласпилсский лагерь стали доставлять латышских антифашистов и пленных советских бойцов, а затем и цыган. Иногда сюда специально привозили из других концлагерей советских пленных на расстрел.
Кровь выкачивали из детей до последнего
Хотя официально Латвия не признает факта столь массового убийства детей в Саласпилсе, сохранилось немало воспоминаний очевидцев и других доказательств этим общеизвестным преступлениям.
В основном сюда привозили малышей из Белоруссии и северо-западных областей России – Псковской, Калининской, Ленинградской.
«Лагерь трудового воспитания» (так официально в документах именовался Саласпилс) на самом деле был банком крови и местом проведения изуверский медицинских экспериментов. В этом так называемом «трудовом» лагере держали и двух-, и трёхлетних детей, и даже грудничков. Вместо имени у каждого ребенка был номер, выбитый на жетоне.
Более чем за три года существования концентрационного лагеря было выкачано в общей сложности три с половиной тысячи литров детской крови. В большинстве случаев её брали до тех пор, пока ребенок не умирал. Кровь эта была нужна офицерам СС, поправлявшим свое здоровье в госпиталях.
Кроме того, известно, что в Саласпилсе на детях испытывали всевозможные яды, добавляя малышам в пищу мышьяк, делая им смертельные инъекции либо отправляя узников в газовые камеры. Некоторым подопытным фашистские врачи ампутировали конечности.
Семь тысяч погибших детей
Согласно статистике, из 12 тысяч советских детей, используемых в лагере Саласпилс в качестве доноров, погибло больше половины, однако фашисты всеми силами постарались скрыть следы массовых убийств.
Известно (опять же из показаний фашистов на суде), что под руководством сотрудника гестапо Блобеля было уничтожено множество массовых захоронений пленных – в том числе узников Саласпилса. Заметая следы, фашисты раскапывали могилы и сжигали тела. Для таких раскопок использовали труд евреев, которых по окончании работ также убивали и сжигали.
Осенью 1944-го при наступлении советских войск концлагерь Саласпилс (опять же, чтобы замести следы) фашисты уничтожили, а его персонал (немцев и латышских полицейских) спешно эвакуировали.
Согласно акту судмедэкспертизы массовых детских захоронений концлагеря Саласпилс (28. 04. 1945), в 54 оставшихся на его территории могилах было обнаружено 632 тела. Из них 114 малышей – грудного возраста, 106 – дети от года до трех лет, 91 – от трех до пяти лет, 117 – от трех до восьми…
В память о погибших детях-донорах и других убитых в Саласпилсе после войны был установлен мемориал. Кажется, что в этих местах до сих пор витают души маленьких изможденных узников, отдавших свою кровь фашистским изуверам.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Что было с детьми в концлагерях
Майя Смелькинсон попала в еврейское гетто в Минске, когда ей было 9 лет. Родители погибли, и девочка боролась, как могла, за свою жизнь. В детском доме для еврейских детей никто никого не кормил, и если девочка не находила себе крошки на пропитание, значит, ничего и не ела. Ее одежда походила на лохмотья. От холода и голода вся кожа покрылась чирьями. В таком виде она постучала в дом семьи Бовт и попросила милостыню. Дети, Катя и Ваня Бовт, были шокированы видом девочки и стали умолять родителей укрыть ее у себя в доме.
Родители побоялись. У них не ладились отношения с соседями, и те запросто могли выдать всю семью, и тогда расстрела не избежать. Но они стали по очереди пробираться в гетто и подкармливать Майю. Так прошла зима 1942 года, а 2 марта немцы решили закрыть детский дом в гетто и забрали всех детей в душегубки. 67 больных детей были убиты прямо в своих кроватках. Майя спряталась в печи. Она единственная из всего детского дома, кому удалось спастись. Ее таки спрятали у себя родители Вани Бовта, и до освобождения девочка жила у них во дворе в земляной яме. Но выжила.
Таких историй времен Второй мировой были десятки и сотни тысяч. К сожалению, далеко не у всех из них такой благополучный конец.
Полтора миллиона детей были убиты или умерли голодной смертью с 1939 по 1945 год на территории Германии и оккупированных ею землях. Почти миллион двести тысяч погибших детей были евреями. И это приближенные числа. Ведь детям не присваивались номера, если они не работали, а потому их тела никто и не считал.
То есть, главным двигателем массового убийства детей была идеология.
Жизнь детей в гетто
Немцы относились к детям в гетто как к обременительному довеску. Они не могли работать, от них не было практической пользы, зато они ели, забирая продуктовый ресурс у тех, кто работать еще мог. Такова была логика карателей, которые действовали строго согласно ей. Поэтому они проводили периодически зачистки в гетто.
Дети в гетто были самыми незащищенными еще и потому, что не были приспособлены к жизни, не имели опыта, им не хватало понимания ситуации для выживания. Но с другой стороны, некоторые взрослые выживали в гетто только благодаря своим детям. Те, кто постарше, умудрялись проползать под колючей проволокой и выходить в город, чтобы побираться и приносить какую-никакую еду.
Многие дети в гетто воровали. Они выбирались за его пределы для того, чтобы украсть еду и прокормить своих родных.
Когда в 1943 году Германия приняла решение о закрытии всех гетто, судьба большей части детей была трагической. Часть детей была убита прямо в гетто, часть доставлена в концентрационные лагеря или лагеря смерти. Немногие смогли выжить там.
Жизнь детей в концентрационных лагерях
Большую часть детей, которые попадали в лагеря смерти, умерщвляли разными способами в первые два дня по приезде. Дети были не интересны немцам как рабочая сила, а потому бесполезны.
Исключение составляли подростки в возрасте от 12 лет. Их могли использовать на каких-то работах. Дети наравне со взрослыми заключенными рыли окопы, некоторые работали в качестве обслуживающего персонала. Но если они проявляли малейшие признаки заболевания или слабости, их безжалостно расстреливали.
Особенно интересовали Менгеле близнецы. Он переливал им кровь, ампутировал конечности, заражал тифом.
Детей, которые интересовали палача, помещали в детский сад Освенцима. И там к ним относились даже очень не плохо, пока шли опыты. Менгеле сам приходил к детям, приносил им сахар. И некоторые из малышей даже привязывались к нему. Что совершенно не мешало ему отправлять их в газовую камеру, как только опыт был завершен.
Шансы выжить были у тех детей, чей организм сумел справиться с тифом. Такие случаи известны.
Если женщина попадала в концлагерь беременной, она также представляла интерес для опытов. Но, как правило, все дети, рожденные в лагерях смерти и концентрационных лагерях, безжалостно убивались. И только чудом некоторым заключенным удавалось долгое время прятать новорожденных и спасать им жизнь.
Операция по спасению
Практически в каждом городе, где было гетто, партизанские отряды разворачивали работу по спасению еврейских и цыганских детей. С 1938 по 1940 годы действовала целая организация «Киндер транспорт», которая вывезла более тысячи детей за период с 1938 по 1944 годы. Аналогичные подпольные организации действовали в Варшаве, Брюсселе, Париже, Риме и многих других городах Европы. Детей забирали от родителей и тайно переправляли в Великобританию, Швецию, Соединенные Штаты Америки.
Во Франции существовало целое протестантское религиозное поселение Шамбон-Сюр-Линьон, население которого, включая священников, прятало несколько сотен еврейских детей.
Некоторые дети спасались тем, что уходили к партизанам. Подростки нередко использовались в движении сопротивления для выполнения отдельных поручений, сбора разведданных и пр.
Трагические последствия
После капитуляции Германии началось массовое движение народа. Взрослые люди, бежавшие от войны или же насильно переселенные, оторванные от своих детей, начали поиски. Этот процесс не завершен и по сей день. Многие семьи так и не смогли воссоединиться друг с другом, а другие находят друг друга спустя десятилетия. Как, например, случилось с Рахиль Ароновой. Она болела скарлатиной, и врачи отказались выписать девочку из больницы, а потом семья бежала от войны, и ребенок остался на оккупированной территории. Девочку прятала всю войну семья из западной Беларуси. Чтобы уберечь ребенка от расстрела, ее окрестили, надели на шею крестик и переименовали в Лилю Петрову. После войны девочка вернула свое настоящее имя и начала искать своих родных. Однако они встретились в израильской больнице совершенно случайно лишь через 55 лет после войны.
»Крошечные рабы рейха»: история нечеловеческих страданий детей в концлагере СС
Нацисты уничтожали пленных солдат. Убивали миллионы женщин. Жгли в печах стариков. Однако даже на фоне подобной жестокости это кажется безумием — содержание за колючей проволокой десятков тысяч маленьких детей.
От бывшего учреждения СС «Киндер КЦ» в польском городе Лодзь мало что сохранилось. Сотрудник музея на железнодорожной станции Радегаст показывает на стендах чёрно-белые фотографии детей. «Их привозили отовсюду. Из всех городов Польши, Чехословакии, Югославии, Советского Союза. В среднем в возрасте от 1 года до 14 лет. И сирот, и тех, кого силой отобрали у родителей, и из семей казнённых партизан и подпольщиков. Ребёнок «арийской внешности» (с голубыми глазами и светлыми волосами) подвергался «проверке»: ему измеряли череп. В случае соответствия «расе господ» увозили на усыновление в немецкую семью. Еврейских детей ждал изнурительный труд на фабрике по производству снарядов, а при полном измождении — отправка в газовые камеры. Лагерь был рассчитан на 10 000 малышей», — об этом говорится в репортаже mirnews.su.
За стеклом — лоскутки материи, пуговицы, старый, шитый-перешитый матерчатый медвежонок: игрушки юных узников «Киндер КЦ». В Лодзи до сих пор стоит большое старое здание из красного кирпича. Старожилы помнят, как во время нацистской оккупации по ночам оттуда неслись страшные крики и плач. Там располагался медицинский центр СС — у польских и советских детей откачивали кровь для переливания раненым на Восточном фронте солдатам вермахта. А трупики сотнями зарывали во дворе.
— Я попал в «Киндер КЦ» в возрасте трёх лет, поэтому помню всё очень плохо, — рассказывает гражданин ФРГ Фолькер Хайнеке. В детстве — житель Крыма Саша Литов, перемещённый в Лодзь в 1943 году. — Но в памяти осталось, как нам измеряли черепа, рыдания детей, не прошедших «арийскую проверку», — они бесследно исчезали, и больше мы их не видели. У меня долго и сильно болел глаз: уже после усыновления немецкой семьёй в Гамбурге я прошёл врачебный осмотр. Доктора установили: это следствие сильного удара кулаком. В «Киндер КЦ» малышей били смертным боем за одно лишь слово, сказанное на родном языке, — мы должны были общаться только по-немецки. Лишь в 18 лет мне открыли тайну усыновления: я узнал, что русский и родился в СССР.
На станции Радегаст стоят старые вагоны с колючей проволокой: в этих «гробах» детей перевозили в концлагеря по всей Европе. Набивали внутрь больше сотни человек, иногда в пути из-за тесноты погибала треть крохотных пленников. В еврейском гетто Лодзи (около 200 тысяч населения) во время страшных холодов не было ни дров, ни любой воды (люди сами рыли колодцы) — за первую зиму умерли тысячи, но детей старались согревать своими телами, отдавали им последний кусочек хлеба. Именно поэтому нацисты 4 сентября 1942 года забрали 20 000 малышей (всех до одного) у родителей гетто.
Большинство отправили в Освенцим, некоторых оставили в «Киндер КЦ» — сутками вкалывать на соседних оружейных фабриках: как считали «бизнесмены» из СС, детские ручки лучше всего вытачивают детали для орудий. Неподалёку от Лодзи (в деревне Дзержонзна) в качестве отделения «Киндер КЦ» построили отдельный лагерь для польских девочек (дочерей выселенных поляков и партизан) от 8 до 16 лет. 1600 заключённых в ускоренном темпе обучали сельскохозяйственным работам, чтобы затем массово направлять в Германию для рабского труда на полях местных фермеров.
Охрану осуществляли женские вспомогательные подразделения СС, изощрявшиеся в жестокости. «Известен случай, когда надзирательница Сидомия Байер до смерти запорола розгами перед другими детьми 13-летнюю Урсулу Качмарек, — рассказывает сотрудник музея. — У нас даже нет полных данных, сколько маленьких девочек погибло в этом аду». 84-летняя чешская пенсионерка Мария Долежалова-Шупикова в разговоре со мной вспоминала: после сожжения в 1942 г. её родной деревни Лидице, 23 ребёнка оттуда отвезли в лагерь Лодзи. «Даже бараков не было, спали на голой земле, в лохмотьях и вшах. С нами были один двухнедельный младенец и годовалые малыши — я раньше не могла себе представить, что в таком возрасте могут поместить в настоящую тюрьму».
— «Киндер КЦ» широко использовался как «фильтрационный пункт» для сети приютов СС «Лебенсборн», — сообщает независимый польский публицист Михаил Грацкий. — Замысел нацистов состоял в том, чтобы оторвать младенцев из оккупированных государств (в первую очередь Польши и СССР) от родителей и вырастить в немецких семьях «истинных арийцев», фанатиков национал-социализма, считающих, что их мать — Германия, а отец — Адольф Гитлер. Каждого «отбракованного» ребёнка потом отправляли на тяжёлые работы либо на медицинские эксперименты СС в Освенцим и Бухенвальд. Только четверть детей из проекта «Лебенсборн» смогли вернуться назад к родным и близким: найти остальных не получилось. Их документы были уничтожены.
От Радегаста отходит специально построенный как часть музея бетонный туннель. Внутри выбиты огромные цифры — с 1939-го по 1945-й, время нацистской оккупации Польши. Ты шагаешь внутри, и при подходе каждый «год» автоматически вспыхивает мягким светом, освещая короткий рассказ о жизни людей за колючей проволокой. Красная армия вошла в Лодзь 19 января 1945 года, освободив в еврейском гетто 900 заключённых — взрослых и детей. Всему миру известно имя Оскара Шиндлера — немецкого промышленника, сумевшего спасти на своей фабрике в Польше 1200 евреев. Да, слава ему! Тем не менее стоит отметить: никто на Западе (да и у нас тоже) не знает имён советских солдат, оплативших своими жизнями спасение маленьких обитателей «Киндер КЦ» в Лодзи. Будьте уверены — про них никогда не снимут фильм в Голливуде.
И всё же благодарные люди есть. Я встречаю в музее Радегаста молодую пару туристов из Израиля. «Моего прадедушку в гетто Лодзи спасли русские, — говорит парень. — Если бы не ваша армия, я попросту не появился бы на свет». И это главное, что приходит в голову при посещении бывших концлагерей, от которых избавил мир советский солдат.
Не было бы не только молодого израильтянина, а и всей Европы в принципе. Но задумываться на эту тему в Польше сейчас не модно.
bav_eot
bav_eotДо встречи в СССР!
ДЕТИ В КОНЦЕНТРАЦИОННЫХ ЛАГЕРЯХ
Тяжкие испытания, выпавшие на долю взрослых, прошедших застенки концлагерей, не обошли стороной и детей. Самые страшные их детские воспоминания связаны с 1941-1943 годами, когда фашисты бесчинствовали на оккупированных территориях: расстреливали мирное население, сжигали в собственных домах и сараях, сгоняли на принудительные работы. Детей увозили вместе с родителями – кого в концентрационные лагеря, кого на принудительные работы в Прибалтику, Польшу, Германию или Австрию. Фашисты пригнали в концлагеря тысячи детей. Оторванные от родителей, испытывая все ужасы концлагерей, большинство из них погибло в газовых камерах.
Фашизм не признавал возрастного различия. Великолепно отлаженная гитлеровская машина уничтожения людей перемалывала всех с одинаковой аккуратностью и беспощадностью: дряхлых стариков, цветущих женщин, новорожденных младенцев. День и ночь дымили крематории бесчисленных лагерей смерти на территории самой Германии и на территориях оккупированных государств.
В годы второй мировой дети оказались самыми незащищенными среди тех, кому пришлось жить на оккупированной территории. Много было жертв в ходе военных действий, во время бомбежек и артиллерийских обстрелов. Сотни тысяч детей с матерями или без них оказались в концентрационных лагерях и в гетто. Детский труд нещадно эксплуатировали на военных объектах третьего рейха, на секретных заводах и полигонах, их использовали для проведения бесчеловечных медицинских экспериментов, брали кровь на нужды Восточного фронта.
На всех оккупированных территориях создавались лагеря смерти, в том числе и для детей. Так, после своего третьего неудавшегося наступления на освобожденные партизанами территории Югославии весной и летом 1942 года немцы с остервенением обрушились на безоружных людей. Массовое уничтожение населения они назвали переселением беженцев из «районов, находящихся под угрозой». Карательные отряды, действовавшие на всей территории Боснии и Герцеговины и Хорватии, арестовывали и угоняли в лагеря не только целые партизанские семьи, но и все население некоторых сел и даже краев.
Только с территории Босанска-Крайны, из района предгорий Козары они отправили в лагеря более 5 тыс. стариков и женщин, но больше всего детей. В концентрационные лагеря был превращен целый ряд небольших городов и сел, расположенных по обе стороны рек Сава и Уна поблизости от лагерей Ясеновац и Стара-Градишка. В результате этого «переселения беженцев» погибли тысячи югославских детей, пострадали тысячи семей.
В июне 1942 года был создан специальный лагерь для детей в Сисаке, функционировавший и в 1943 году. Он назывался «приютом для детей беженцев», находился под опекой Женского союза усташского движения и должен был служить местом пребывания только для детей, матери которых находились в концентрационном лагере в Сисаке. Однако сюда доставлялись дети и из других лагерей, а также из сел. Лагерю в Сисаке принадлежит особое место среди всех лагерей, так как в нем нашли приют новорожденные, грудные и малолетние дети.
Детский дом, существовавший в Яске еще до войны, использовался до июня 1942 года в качестве концентрационного лагеря. Затем он был расширен и превращен в специальный лагерь для детей. Он функционировал с 11 июля до конца октября 1942 года под названием «сборный пункт для детей беженцев». Управление лагерем находилось в руках монахинь конгрегации св. Винко Паульского. Здесь детей подвергали самым изощренным пыткам, в чем особое рвение проявляли монахини.
При питании, состоявшем из 100 граммов хлеба и полутора литров жидкости наподобие супа в день, худые и болезненные дети использовались, как источники крови для нужд немецких госпиталей. Фашисты организовали в лагере «Саласпилс» фабрику детской крови. «Через несколько дней солдаты всех группами выводили из барака и вели через двор в больницу. Там нас выстроили в очередь. Мы не знали, что с нами будут делать. Потом пришел немецкий доктор, большой и сердитый, и другой немец, я не видела, что они делали впереди, но какая-то девочка вдруг стала плакать и кричать, а доктор топал ногами. Мне было очень страшно… подошла моя очередь… доктор воткнул мне в руку иглу и, когда набрал полную стеклянную трубку, отпустил меня и стал брать кровь у моей сестренки Ани… Через день, нас снова повели к врачу и опять брали кровь. Скоро Аня умерла в бараке. У нас все руки были в уколах. Мы все болели, кружилась голова, каждый день умирали мальчики и девочки». (Из рассказа 10-летней узницы лагеря Наташи Лемешонок). Установлено, что за период с конца 1942-го по 1944 г. через Саласпилсский лагерь прошло до 12 тыс. детей. Подавляющее большинство из них подвергались выкачиванию крови. С матерями-узницами в лагере дети находились недолго. Немцы выгоняли всех из бараков и отбирали детей. От горя некоторые матери сходили с ума. … Грудных младенцев и детей до 5 лет помещали в отдельный барак, где они умирали в массовом порядке. Только за один год таким образом погибло более трех тысяч детей.
«…детей, начиная с грудного возраста, держали в отдельных бараках, делали им впрыскивание какой-то жидкости, и после этого дети погибали от поноса. Давали детям отравленную кашу и кофе. От этих экспериментов умирало до 150 человек детей в день» (Свидетель Салиюмс Э. К., бывшая заключенная лагеря).
«…Когда изможденные люди с больными, замученными детьми загонялись за тройную проволочную ограду концентрационного лагеря, для взрослых, но в особенности для беззащитных детей начиналось мучительное существование, насыщенное до предела тяжкими психическими и физическими истязаниями и издевательствами со стороны немцев и их прислужников. Несмотря на зимнюю стужу, привезённых детей голыми и босыми полкилометра гнали в барак, носивший наименование бани, где заставляли их мыться холодной водой. Затем таким же порядком детей, старший из которых не достигал ещё 12-ти-летнего возраста, гнали в другой барак, в котором голыми держали их на холоде по 5-6 суток. Страшный час для детей и матерей в лагере наступает тогда, когда фашисты, выстроив матерей с детьми посреди лагеря, насильно отрывают малюток от несчастных матерей… …Дети, начиная с грудного возраста, содержались немцами отдельно и строго изолированно. Дети в отдельном бараке находились в состоянии маленьких животных, лишённых даже примитивного ухода. За грудными младенцами присматривают 5-8 летние девочки. Грязь, вшивость, вспыхнувшие эпидемии кори, дизентерии, дифтерии приводили к массовой гибели детей. Немецкая охрана ежедневно в больших корзинах выносила из детского барака окоченевшие трупики погибших мучительной смертью детей. Они сбрасывались в выгребные ямы, сжигались за оградой лагеря и частично закапывались в лесу вблизи лагеря. Показания очевидцев раскрывают жуткую действительность детского барака и истинные причины массовой гибели несчастных детей. Массовую беспрерывную смертность детей вызывали те эксперименты, для которых в роли лабораторных животных использовались маленькие мученики Саласпилса. Немецкие врачи — детоубийцы с докторскими дипломами больным детям делают инъекции — впрыскивают разнообразные жидкости, вводят в прямую кишку мочу, заставляют принимать во внутрь разные средства…» (Латвия под игом нацизма. Сборник архивных документов. — Москва: «Европа», 2006. — 344 с. — (Евровосток))
В апреле 1943 года, уже после Сталинградской битвы, лагерные палачи согласились освободить несколько десятков советских детей. Дело было, разумеется, не в том, что изуверская машина уничтожения вдруг устала и начала работать с перебоями. Нет. В том «жесте милосердия» был свой циничный расчет: поскольку доведенные до крайней степени измождения маленькие узники, все равно не могли больше служить донорами, от них решили на время избавиться. Их отдавали на откормку, как скот, чтобы затем снова их кровью снабжать, полевые госпитали вермахта. В один из апрельских дней работниц фарфорового завода взбудоражила весть: в следующее воскресенье в рижский монастырь привезут первую партию саласпилеских детишек.
Валентина Васильевна Пучкова:
– Многих детей тогда погубила слепая любовь. Люди, принявшие малышей, хотели сделать как лучше, поэтому ничего не жалели, отдавали им лучший кусок со стола. И истощенные организмы не выдерживали.
– В конце 1943 года и в начале 1944 года немцы начали возвращать детей в концлагерь. К нам домой тоже стали оттуда приносить повестки. Мы с Александром Васильевичем до поры до времени отговаривались: у детей, дескать, плохое здоровье, и мы их отправили жить в деревню. Но однажды пришел категорический приказ в условленный срок доставить детей на пункт сбора. Мы этого, конечно, не сделали, а вскоре, на наше счастье, фашисты начали готовиться к бегству и им было не до нас.
Те, кто выжил, вспоминали о вырицком концлагере так: «День начинался с криков, с того, что по палатам бежит надзиратель Вера в чёрной форме с широким ремнём, осматривая постель, и кто провинился, того нещадно бьёт плёткой…»; «Мы работали в лесу и на полях с надзирателем, немцем Бруно, он ходил с плёткой и наказывал…»; «Три раза в день нам выдавали турнепсовую похлёбку, заболтанную мукой, иногда с кусочком протухшей конины. У нас, детей, было принято сначала съедать жидкость — это было первое, потом густоту — это было второе, а на третье мы сосали маленький кусочек хлебца, как конфету…»
Под Ленинградом идут бои, взрослые, в том числе и мирное население, гибнут тысячами — сирот становится всё больше и больше… Куда-то надо их определить: во-первых, подальше от глаз людских, а во-вторых, чтобы приносили пользу рейху… У немцев ничего не должно было пропадать даром! Вот, к примеру, вспоминает Елена Семёновна Петрова — её в детский концлагерь не отправили, а сразу вместе с матерью и пятью маленькими братьями повезли в Германию, но перед тем «немецкие солдаты собирали нас и заставляли сидеть вдоль железной дороги, чтобы наши самолёты не бомбили, а партизаны не взрывали железнодорожные составы, в которых немцы подвозили горючее для аэродромов… Бывало, пройдёт один состав — нас запирают в сарае до следующего…». То есть, понимаете: всё идёт в дело! Какая польза от русских многодетных семей? А пусть своими телами прикрывают захватчиков! Какая польза от малолетних сирот? Пусть сдают свою кровь для раненых немцев, пусть работают в поле.
«Детский дом» — так он проходил по документам, использовался, помимо проживания в нём малолетних доноров также служил местом содержания маленьких рабов для сельхоз работ. Так и жили дети: работа в поле по 12 часов, надзирательская плётка, карцер, еда, которая приносила скорее болезнь, чем сытость…
Александр Рослов:
«У меня кровь не брали, но моя сестра Лена Рослова умерла там, в лазарете. Говорила: «Саша, возьми меня отсюда. У меня уже и крови нет, а они всё берут». На следующий день её не стало…»
Смертность в лагере была огромной — это видно и по меняющемуся ежедневно числу детей: в отчётах их значится то 50, то 42…
Е.Н.Родионова:
«Нас привезли в Вырицу, отобрали от мамы и пускали её только для того, чтобы покормить грудью младшую сестру. Молока не хватало, и сестра вскоре умерла. Её похоронили за оградой лагеря, где к тому времени было уже около 60 детских могилок…»
В конце 1943 года немцы заспешили: нужно было убираться из Вырицы, чтобы не очутиться в «котле». С собой забирали всё ценное, всё ненужное бросали. В лагере ценными посчитали тех детей, что постарше и поздоровей: их вместе с матерями (у кого они были) погнали в Германию; остальных — тех, что помладше и послабей, перевели в новое здание — «детский дом» на углу Коммунальной и Кирова… Зимой Вырицу освободили; первой в посёлок вошла группа разведчиков. Разведчики и обнаружили этот новый «детдом», где в подвале прятались человек тридцать детей — совсем маленьких, едва живых от голода, от болезней, от страха. Их вымыли, накормили — и отправили в настоящий детдом, Шлиссельбургский.
Вырицкий концлагерь не вошёл в список лагерей, составленный в 1945—1946 гг., — наверное, потому, что по документам он числился «детским домом» и «приютом».