что было бы если наполеон выиграл ватерлоо
Что, если бы Наполеон выиграл битву при Ватерлоо
18 июня 1815 года Наполеон проиграл главную битву в своей жизни. Сражение при Ватерлоо решило участь не столько Франции, сколько ее Императора, который уже через несколько дней окончательно отрекся от престола, а примерно месяц спустя оказался в плену у британцев. О том, что могло бы случиться, если бы Наполеон победил при Ватерлоо, – в нашем материале.
Могло ли такое быть?
Это любимый вопрос сотен специалистов по наполеоновской эпохе и почти всех почитателей альтернативной истории. Специалисты сходятся во мнении, что даже если бы Наполеон выиграл битву при Ватерлоо, то все равно не смог бы добиться успеха в войне с Седьмой антифранцузской коалиции. Его противники проявили редкое единство и решимость, не поддавшись на дипломатические ухищрения Императора. Вернувшись с Эльбы, Наполеон мгновенно оценил положение, поняв, что Франции нужен мир, иначе противостояния с остальной Европой ей не выдержать.
Наполеон
Этой стратегии были подчинены все его внутриполитические решения. Император, всегда бывший жестким и авторитарным правителем, взял курс на «либерализацию». На фоне Бурбонов образца первой Реставрации он был просто образцом демократического лидера. Начать хотя бы с того, что он расширил список гражданских свобод, а заодно и число людей, получивших избирательное право. Его внешняя политика в начале Ста дней была направлена на то, чтобы посеять рознь среди самых могущественных своих противников: России, Великобритании, Пруссии и Австрии. Известно, что Наполеон вел одновременно три переписки, пытаясь внести разлад и отколоть от союза либо Австрию, либо Пруссию, либо Россию. Александру I он послал документы, подтверждавшие, что Бурбоны вступили в тайный сговор с Австрией и Британией против России и Пруссии.
Большинство его посланий были проигнорированы. Формирование Седьмой коалиции началось примерно в тот момент, когда Наполеон высадился на юге Франции. Пока безмятежный Людовик XVIII уверял общественность, что возвращение Бонапарта — это выходка сумасшедшего, в Вене, где продолжалась работа знаменитого Конгресса, уже был заключен новый союз. Понимая, что дипломатией ничего не добиться, Наполеон решил разбить противников по одиночке и двинулся на северо-восток, рассчитывая разгромить английские и прусские войска до того, как в кампанию вступят остальные участники коалиции. Союзник у него, при этом, был ровно один, да и тот далекий и в сложившихся условиях почти бесполезный — Неаполитанское королевство, которым правил маршал Мюрат.
Во всем этом «если бы», очевидно, можно сказать только одну вещь. Если бы Наполеон выиграл сражение при Ватерлоо, то уже на следующий день он торжественно вступил бы в Брюссель. Император приказал офицерам взять с собой парадную форму. Эта деталь отметает все сомнения, одолев англо-прусских соперников, Бонапарт двинулся бы на Брюссель. А вот куда бы он пошел из нынешней бельгийской столицы — большая загадка.
Герцог Веллингтон, победивший Наполеона при Ватерлоо
Впрочем, успех при Ватерлоо действительно мог бы принести Наполеону политические дивиденды. Европа понял бы, что корсиканец не просто вернулся, а вернулся с новыми силами. В том смысле, что военный гений и удача ему не изменили, а стало быть, он с радостью ввяжется в новую большую войну. И тут, возможно, к Бонапарту вернулись бы его бывшие соратники, которые не присоединились к нему даже после его торжественного вступления в Париж за три месяца до краха под Ватерлоо. Вполне вероятно, что к своему Императору вернулся бы, например, Бернадот, бывший в 1815-м еще не королем, но уже регентом и фактическим правителем Швеции. Нельзя также исключать и того, что крупные военные успехи Наполеона все-таки раскололи бы коалицию. И тогда некоторые из ее членов стали бы предлагать мир и тому подобное. Впрочем, все это маловероятно.
Стремительное возвращение Наполеона означало, что Венский конгресс работал впустую. Императоры, короли и министры иностранных дел, в течение нескольких месяцев старательно кроившие карту Европы, теперь не могли ручаться за то, что достигнутые договоренности будут соблюдены. Ведь у Наполеона могли иметься совершенно иные планы на ту самую Европу. И все это говорит о том, что с Бонапартом коалиция воевала бы до самого конца, а конец этот, несомненно, был бы победным. Наполеон был теперь даже слабее, чем после фиаско 1812 года и поражения в битве народов под Лейпцигом. Английский флот мог довольно легко взять в блокаду все французские порты, выходившие к Ла-Маншу или Бискайскому заливу. С востока двигалось солидное подкрепление в виде русской армии во главе с Барклаем.
Карта Европы после Венского Конгресса
Ринувшись из Брюсселя на Пруссию, Наполеон запросто мог угодить в окружение. Но и длительное пребывание в Брюсселе было бы чревато неприятным последствиями. Другое дело, что положение после победы позволяло Бонапарту просить мира на почетных условиях. Он мог торговаться, хотя едва ли на такой торг кто-то бы пошел. Впрочем, даже в случае поражения у Наполеона еще оставались ходы.
Самым роковым решением в его судьбе было не столько решение вступить в бой под Ватерлоо, сколько необъяснимый поступок в Рошфоре. Там, напомним, Бонапарт решил сдаться в плен англичанам, полагая, что те предоставят ему политическое убежище. Почему он так думал, никто не знает. Англия — единственная из всех держав Европы — являлась членом всех антифранцузских коалиций и никогда не заключала с Наполеоном даже фиктивного мира. Вместо политического убежища корсиканец получил ссылку на остров Святой Елены. Как знать, возможно, с Пруссией, Австрией или Россией он договорился бы на более почетные и комфортные условия. Вероятно, ему бы даже разрешили отправиться в Америку, куда после Второй Реставрации Бурбонов уехали многие его бывшие сторонники.
Что если Наполеон одержит победу в битве при Ватерлоо. Часть первая. Битва
Разгром при Ватерлоо окончательно разбил надежду «Узурпатора» удержать власть над Францией и создать настоящую республику. Наполеон, блокированный британской эскадрой на пути в Америку, был выслан на остров Св. Елены, а на престол Франции вернулись Бурбоны. Но давайте предположим, что один из самых неоднозначных правителей и полководцев в мире смог уничтожить соединённую армию Британии, Пруссии, Голландии и других его противников. «Viva la France. »
Содержание:
Развилка
Имея превосходство в силах французы отправят на Угумон свои войска с артиллерией. Но в отличии от РИ Веллингтон обратит большее внимание на это поселение, следовательно первоначальный план французов отвлечь жителей Альбиона от основного места битвы будет выполнен. Сами же полководцы союзной армии будут менее решительны во всех битвах, а Наполеон наоборот.
Угумон
Главнокомандующий союзных войск Генерал Веллингтон
Британская гвардия с ганноверскими егерями и усиленным полком пехоты Нассау при поддержке артиллерии не будут выбивать Бадуина из парка, а сразу отойдут в замок из-за большей нерешительности Веллингтона, чем в РИ, и боязни потерять гвардию.
Не лишённый предводителя отряд французов будет чувствовать себя более уверенно и, дождавшись артиллерии, начнёт атаку. Но осознав, что обычные солдаты линейной пехоты не смогут отбить крепость у гвардии, более разумный Наполеон, как бывший артиллерист, прикажет обстреливать Угумон до подхода подкрепления британцев.
Под огнём пушек французский отряд Бадуина двинется к главному месту сражения, оставив для обмана британских генералов, одного из подчинённых с пехотой. Дав время для укрепления в парке, и артиллерия покинет место битвы. Нерешительные британцы лишь к вечеру решатся совершить вылазку из замка, а абсолютно опоздавшая гвардия двинется к Ватерлоо.
Ход сражения
Штурм фермы Ла-э-Сент
Даже после отправки корпуса Лобау(10000 чел.) Наполеон будет иметь 64000 человек против союзной армии(58000 чел, из-за событий в Угумоне их осталось меньше, чем в РИ), следовательно и шансы у «Узурпатора» будут выше. Наполеон прикажет не использовать старомодное плотное построение войск, что осложнит ситуацию Веллингтона. В результате ферма Ла-Э-Сент будет взята с большими потерями с обеих сторон и защитники фермы отступят.
Примерно в 13:30 Д’Эрлон пошлёт вперёд войска против левого фланга Веллингтона. Им будут противостоять 6000 человек Ван Биландта и Томаса Пинктона за хребтом. Французская атака опрокинет дивизию Ван Биландта, которая покинет поле боя, потеряв почти всех офицеров(здесь нет расхождения в РИ). Но левое крыло Веллингтона не сможет удержаться и Граф Аксбридж отдаст приказ, об экстренном отступлении под прикрытием тяжёлой кавалерии Сомерсета, Понсонби и шотландцев(напоминаю, что полководцы союзных войск менее уверенны).
Пьер Франсуа Жозеф Дюрютт
Кирасиры Тревера, перестроившись, отобьют атаку отряд Сомерсета и ударят в спину Понсонби, который под пехотой и кавалерией Франции либо будет взят в плен, либо убит. Отряд Дюрютта,(как и в РИ) сможет перестроиться в каре и отбить атаку шотландцев, но в этот раз организованно двинется к расположению своих войск.
Оставшиеся кирасиры Сомерсета, отступят, но времени, созданного тяжёлой кавалерией, хватит для переформирования левого фланга.
Фельдмаршал Ле́берехт фон Блю́хер
Наполеон, понимая важность победы над пруссаками, даст в помощь Бадуину и остаткам отряда Лобау императорскую гвардию. Уставшие пруссаки, которых ещё возможно с флангов атакуют кирасиры, не устоят и побегут от Планшенуа. Фраза: «Гвардия умирает, но не сдаётся,» никогда не будет произнесена.
Британцы, вместе с поздно подошедшей гвардией, отступят из-за бегства пруссаков. Битва при Ватерлоо, а следовательно Вторая битва за Францию будет выиграна Наполеоном.
Британцы организованно начнут отступление под защитой гвардии и остатков кавалерии, не бросая ни артиллерии, ни обоза. Пруссаки же, бежав, оставят провиант с пушками и врагу. Битва под Вавром будет выиграна Груши.
Союзные войска навсегда потеряют генералов: Томаса Пиктона, Уильяма Понсонби, Ван Биландта, генерала Сомерсета, Карла фон Мюффлинга(представителя Пруссаков при Веллингтоне), Иоанна Адольфа фон Тилемана. Наполеон не потеряет не одного командующего.
Бельгия будет сдана. Военный министр Даву начнёт новый призыв для пополнения армии и создания отрядов, которые пойдут на Испанию.
Александр I срочно соберёт тайный совет, на котором скорее всего будет принято решение не вступать в войну, но поддерживать союзные войска(Британия, Голландия и т.д.).
В Нидерландах и Пруссии начнётся паника. Во Франции будет виден рывок патриотизма.
Если бы Наполеон победил при Ватерлоо?
Напомню, что битва при Ватерлоо была завершением последнего всплеска могущества Наполеона, «Ста дней» его правления, когда он после первого отречения покинул место изгнания и с группой солдат без единого выстрела вернул себе престол императора Франции.
Если бы Наполеон выиграл битву под Ватерлоо в июне 1815 года, то всё равно результат был бы тот же самый: империя Наполеона погибла бы, потому что Европа только начинала развёртывать все свои силы, а Наполеон уже полностью истощил экономические и военные резервы Франции.
Так или иначе, падение империи Наполеона было лишь вопросом времени. Антинаполеоновская коалиция совершенно непоколебимо решила покончить с Бонапартом. Европа пришла, наконец, в себя после многолетних сокрушительных и позорных поражений от Наполеона и объявила его вне закона, как «врага человечества».
О ряде фатальных случайностей, вырвавших у Наполеона уже совсем будто бы готовую победу, в этой последней в жизни Наполеона битве, говорит почти вся научная и художественная литература.
Какие же это случайности?
Сошлёмся, однако, на уже порядком навязшую у всех в зубах истину, что история не терпит сослагательных наклонений.
Рискну изречь сентенцию: если обстоятельства не позволяют исключить случайности, то случайности принимают на себя роль закономерностей. Наполеону попросту не хватило резервов, чтобы застраховаться от случайностей.
По Е.В. Тарле «Наполеон».
5.03.16 г.
Фото из НЕТа. «Наш В.Стржельчик красивше!», к/ф «Война и мир».
Все за сегодня
Политика
Экономика
Наука
Война и ВПК
Общество
ИноБлоги
Подкасты
Мультимедиа
Блог Артема Кречетникова: если бы Наполеон победил
200 лет назад Наполеон проиграл Ватерлоо. Четвертьвековая эпоха бури и натиска завершилась.
О наполеоновских войнах знает каждый. А каким был бы организованный им мир?
Не люблю расхожей банальности: «История не знает сослагательного наклонения».
Изменить прошлое, конечно, нельзя. Но историю изучают, чтобы решать, какими быть и как жить дальше. Весьма интересно и поучительно анализировать не только факты, но и альтернативные варианты. А альтернатива есть всегда, пока настоящее и будущее не стали прошлым.
Шанс победить при Ватерлоо у Наполеона был — если бы Груши поспешил, а Блюхер опоздал. Шанса выиграть войну не было.
Во время «Ста дней» Наполеон сумел мобилизовать 128 тысяч человек, а совокупные силы союзников, не считая резервов, составляли 700 тысяч. Были бы разбиты англичане и пруссаки, подоспели бы русские и австрийцы.
К тому моменту поезд уже ушел.
Но что было бы, если бы Александр I не на словах, а на деле примкнул к Тильзитской системе, сулившей России большие выгоды даже по оценке славянофила и патриота Николая Данилевского? Или в 1812 году дрогнул и запросил мира? Или Наполеон не совершил бы, по практически единодушному мнению исследователей, роковой ошибки и остановился под Смоленском?
Конечно, на пути к мировому господству оставалось еще одно препятствие: Англия.
Однако французские верфи могли строить по 20 боевых кораблей в год, причем более современных и мощных, чем в британском флоте, что верно показано в фильме «Хозяин морей». Недоставало опытных адмиралов, офицеров и матросов, но, в принципе, Наполеону просто не хватило времени.
О будущем Британии он уже подумал, заявив на острове Святой Елены своему врачу О’Меару, что намеревался сделать его родину республикой, упразднить привилегии аристократии и палату пэров и уравнять в правах протестантов и католиков.
А еще первым из мировых политиков, почти за век до возникновения сионизма, выдвинул идею воссоздания Израиля.
Вторая попытка
Есть мнение, что история знала три великие попытки объединения Европы: Древний Рим, Наполеон, а третью пытается осуществить на наших глазах Европейский Союз.
Современный российский писатель и историк Александр Никонов так и озаглавил свой труд о корсиканце: «Наполеон. Вторая попытка».
Главным источником информации о послевоенных планах несостоявшегося объединителя является книга «Мемориал Святой Елены». Ее автор, граф Эммануэль де Лас-Каз, последовал за своим кумиром в ссылку и шесть лет записывал его слова.
«Это было для великой цели, для конца случайностей и начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех», — продиктовал Наполеон Лас-Казу.
«Удовлетворенный и везде спокойный, я бы тоже имел свой [Венский] конгресс и свой Священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В собрании государей мы обсуждали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином».
«Европа скоро составила бы один народ, и всякий, путешествуя, находился бы всегда в общей родине. Я собирался создать такую Европу, в которой граждане имели бы одну национальность и могли перемещаться из одного конца в другой с одним паспортом».
«Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей».
«Вернувшись во Францию, я провозгласил бы ее границы неизменными, всякое новое распространение — антинациональным. Мое диктаторство кончилось бы, а началось бы конституционное правление».
Накануне годовщины Ватерлоо в рунете появилась статья под заголовком: «Наполеон мечтал о безвизовом режиме».
Лев Толстой не пожалел в «Войне и мире» места, чтобы привести обширную цитату, но лишь затем, чтобы тут же объявить ее жалкой попыткой самооправдания.
Ну, он Наполеона сильно не любил, дело известное: и не столько за то, что воевал с Россией, сколько как антипода его собственной жизненной философии неделания и непротивленчества.
Но отчего не предположить, что Наполеон говорил то, что думал?
Эффективный менеджер
Насколько реален был «прекрасный новый мир», даже если бы Наполеону удалось одолеть всех на поле боя?
Многие считают его по натуре завоевателем и авантюристом, а не созидателем. В современной России Бонапарта иногда сравнивают с Борисом Ельциным, который-де становился велик в моменты кризиса и опасности, а в будничные времена начинал скучать и «работать с документами».
Воевать Наполеон, несомненно, любил, как любит всякий человек делать то, что у него хорошо получается. Однако и к мирному планомерному труду, как свидетельствуют факты, был способен.
Французская экономика, несмотря на военные расходы, процветала. В 1812 году внешнеторговый баланс был сведен с профицитом в 126 миллионов франков. Выплавка стали увеличилась вдвое, добыча угля в пять раз.
«Жизнь, которую я веду, очень огорчает меня: унося в лагеря и походы, она отрывает меня от главного предмета моих забот: хорошей организации, относящейся к банкам, мануфактуре и торговле», — писал Наполеон в 1805 году министру финансов Годэну.
Список шоссейных дорог, портов, мостов и каналов, построенных или модернизированных за 14 лет его правления, занимает две с половиной страницы. Количество бесплатных мест в учебных заведениях удвоилось.
Многие нововведения того времени, от Банка Франции до ордена Почетного Легиона, работают и сегодня.
Гражданский кодекс, созданный при личном участии Наполеона за четыре месяца, и, с некоторыми изменениями, действующий во Франции поныне, он сам считал лучшим памятником себе.
Щедро финансировались точные науки и изобретательство. «Самое благородное и полезное занятие — способствовать утверждению новых знаний и идей», — говорил Наполеон.
Но имелось другое, более важное препятствие.
Сила и свобода
«Создавать хорошую жизнь Наполеон умел. Вот только опыта XX века у него не было. Имелся лишь старый опыт, который мешал, а не помогал», — пишет Александр Никонов.
К этому можно добавить, что желания отказываться от старого опыта, пожалуй, тоже не было.
Построенная Наполеоном единая Европа была бы не конфедерацией равноправных народов, а империей.
«Париж был бы столицей мира, а французы — предметом зависти для всех наций», — заявил он Лас-Казу.
Как долго другие нации согласились бы это терпеть, вопрос риторический.
Наполеон не был расистом, как Гитлер, и не навязывал социальную утопию, как Сталин. Но люди все равно не любят принуждения, даже когда принуждают к хорошему.
Создаваемая им система почти целиком держалась на нем самом и была неустойчива, как пирамида, стоящая на острие. Сам Наполеон как-то заметил, что «французы верят в императора, но не верят в империю». Что уж говорить обо всей Европе.
«Наполеон не мог победить, потому что побеждал исключительно своим персональным гением. Когда-нибудь Европа сломала бы его», — полагает Никонов. А не его, так слабого и неспособного сына.
Конечно, могло бы и стерпеться. Чем, в конце концов, империя Наполеона отличалась бы от тогдашней Австро-Венгрии, в которой шесть миллионов немцев правили 28 миллионами не-немцев?
Но, скорее всего, в долгосрочной перспективе из проекта Наполеона ничего не вышло бы. Хотя прививка прогресса, интернационализма, гражданского равенства миру, наверное, не повредила бы.
«Третья попытка» покончить с войнами, сделать условными границы, установить общие разумные законы отличается от первых двух тем, что осуществляется на добровольной основе. Оттого и шансов у нее больше. Во всяком случае, охота верить.
Мечта Наполеона сбывается. Но по-настоящему прочные перемены несет не сила, а свобода, разум и право.
Солнце взойдет
Александр Герцен говорил, что ему «всякий раз в груди делается холодно и страшно» при взгляде на популярную литографию, на которой Веллингтон и Блюхер поздравляли друг друга с победой при Ватерлоо.
«Как им не радоваться! Они только что своротили историю с большой дороги по самую ступицу в грязь, и в такую грязь, из которой ее в полвека не вытащить», — писал Герцен.
После падения колосса в Европе восторжествовала дикая реакция.
Король Франции Карл X во всеуслышание говорил, что хочет вернуть времена Людовика Святого и утверждал, что лично общается с Пресвятой Богородицей, которая советует ему отменить парламентаризм и свободу печати.
В России законсервировалось крепостное право. Зачем что-то реформировать и модернизировать, когда мы и так великие?!
Вот только во Франции откат продлился 15 лет, в Германии 30 лет, в Италии и России полвека.
Рукописи не горят, а хорошие идеи не умирают, с их авторами, или без них. После ночи всегда наступает рассвет. Когда дует ветер перемен, надо не плевать против него, а ставить паруса.
Наполеон в Новом Свете
С Ватерлоо связана еще одна увлекательная виртуальность, о которой пишет американский историк Алистер Хорн.
Проиграв последний бой в Европе, Наполеон подумывал бежать в США.
Он прибыл в порт Рошфор, где ожидали два фрегата. Выход в океан преграждали превосходящие силы британского флота.
Капитаны явились к Наполеону и сказали, что бросят жребий: пусть император прорывается на одном из кораблей, а другой будет, сколько сумеет, сдерживать англичан. Второй фрегат, конечно, погибнет, но они и их люди готовы на это. Замысел рискованный, однако шансы есть.
Наполеон ответил, что считал себя вправе требовать от французов отдавать жизнь за отечество, но не ради его личного спасения.
А если бы ему удалось достичь американских берегов?
Наполеону было всего 46 лет, человек он был невероятно деятельный и точно не захотел бы отсиживаться в эмиграции, как таракан за печкой.
В США существовала сильная профранцузская партия, рассматривавшая Британию как недавнего угнетателя. К ней принадлежал, в частности, Томас Джефферсон.
В Луизиане, которую Наполеон в 1803 году продал молодой республике (а это не только нынешняя Луизиана, но целых 14 южных штатов), сохранялось огромное влияние французской культуры.
Наполеон с его славой и авторитетом вполне мог стать, если не правителем, то главнокомандующим армией Соединенных Штатов, попробовать отбить у Англии Канаду, а у Испании и Португалии их латиноамериканские колонии, создать для себя новую империю.
Вполне возможно, практичные янки не пожелали бы ввязываться в войну. Но, если бы такой вариант истории состоялся, то между Наполеоном и Веллингтоном произошел бы еще один решающий бой, на сей раз за океаном, который француз, скорее всего, выиграл бы.
В этом случае, пишет Хорн, тех Соединенных Штатов, которые мы знаем сегодня, вообще бы не возникло. Была бы другая страна, менее англосаксонская, менее демократическая, с преобладанием южных плантаторов, со столицей не в Вашингтоне, а в Нью-Орлеане.
Любопытно, что не сам Наполеон, но один из членов его династии таки отметился в истории США. Внук его младшего брата Жерома Шарль (на английский лад Чарльз) Бонапарт был американским гражданином, занимал при Теодоре Рузвельте пост министра юстиции и в 1908 году основал ФБР.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Что, если бы Наполеон выиграл битву при Ватерлоо
18 июня 1815 года Наполеон проиграл главную битву в своей жизни. Сражения при Ватерлоо решило участь не столько Франции, сколько ее Императора, который уже через несколько дней окончательно отрекся от престола, а примерно месяц спустя оказался в плену у британцев. О том, что могло бы случиться, если бы Наполеон победил при Ватерлоо – в нашем материале.
Могло ли такое быть?
Это любимый вопрос сотен специалистов по наполеоновской эпохе и почти всех почитателей альтернативной истории. Специалисты сходятся во мнении, что даже если бы Наполеон выиграл битву при Ватерлоо, то все равно не смог бы добиться успеха в войне с Седьмой антифранцузской коалиции. Его противники проявили редкое единство и решимость, не поддавшись на дипломатические ухищрения Императора. Вернувшись с Эльбы, Наполеон мгновенно оценил положение, поняв, что Франции нужен мир, иначе противостояния с остальной Европой ей не выдержать.
Наполеон
Этой стратегии были подчинены все его внутриполитические решения. Император, всегда бывший жестким и авторитарным правителем, взял курс на «либерализацию». На фоне Бурбонов образца первой Реставрации он был просто образцом демократического лидера. Начать хотя бы с того, что он расширил список гражданских свобод, а заодно и число людей, получивших избирательное право. Его внешняя политика в начале Ста дней была направлена на то, чтобы посеять рознь среди самых могущественных своих противников: России, Великобритании, Пруссии и Австрии. Известно, что Наполеон вел одновременно три переписки, пытаясь внести разлад и отколоть от союза либо Австрию, либо Пруссию, либо Россию. Александру I он послал документы, подтверждавшие, что Бурбоны вступили в тайный сговор с Австрией и Британией против России и Пруссии.
Большинство его посланий были проигнорированы. Формирование Седьмой коалиции началось примерно в тот момент, когда Наполеон высадился на юге Франции. Пока безмятежный Людовик XVIII уверял общественность, что возвращение Бонапарта – это выходка сумасшедшего, в Вене, где продолжалась работа знаменитого Конгресса, уже был заключен новый союз. Понимая, что дипломатией ничего не добиться, Наполеон решил разбить противников по одиночке и двинулся на северо-восток, рассчитывая разгромить английские и прусские войска до того, как в кампанию вступят остальные участники коалиции. Союзник у него, при этом, был ровно один, да и тот далекий и в сложившихся условиях почти бесполезный – Неаполитанское королевство, которым правил маршал Мюрат.
Герцог Веллингтон, победивший Наполеона при Ватерлоо
Впрочем, успех при Ватерлоо действительно мог бы принести Наполеону политические дивиденды. Европа понял бы, что корсиканец не просто вернулся, а вернулся с новыми силами. В том смысле, что военный гений и удача ему не изменили, а стало быть, он с радостью ввяжется в новую большую войну. И тут, возможно, к Бонапарту вернулись бы его бывшие соратники, которые не присоединились к нему даже после его торжественного вступления в Париж за три месяца до краха под Ватерлоо. Вполне вероятно, что к своему Императору вернулся бы, например, Бернадот, бывший в 1815-м еще не королем, но уже регентом и фактическим правителем Швеции. Нельзя также исключать и того, что крупные военные успехи Наполеона все-таки раскололи бы коалицию. И тогда некоторые из ее членов стали бы предлагать мир и тому подобное. Впрочем, все это маловероятно.
Плохой сценарий
Стремительное возвращение Наполеона означало, что Венский конгресс работал впустую. Императоры, короли и министры иностранных дел, в течение нескольких месяцев старательно кроившие карту Европы, теперь не могли ручаться за то, что достигнутые договоренности будут соблюдены. Ведь у Наполеона могли иметься совершенно иные планы на ту самую Европу. И все это говорит о том, что с Бонапартом коалиция воевала бы до самого конца, а конец этот, несомненно, был бы победным. Наполеон был теперь даже слабее, чем после фиаско 1812 года и поражения в битве народов под Лейпцигом. Английский флот мог довольно легко взять в блокаду все французские порты, выходившие к Ла-Маншу или Бискайскому заливу. С востока двигалось солидное подкрепление в виде русской армии во главе с Барклаем.
Карта Европы после Венского Конгресса
Ринувшись из Брюсселя на Пруссию, Наполеон запросто мог угодить в окружение. Но и длительное пребывание в Брюсселе было бы чревато неприятным последствиями. Другое дело, что положение после победы позволяло Бонапарту просить мира на почетных условиях. Он мог торговаться, хотя едва ли на такой торг кто-то бы пошел. Впрочем, даже в случае поражения, у Наполеона еще оставались ходы. Самым роковым решением в его судьбе было не столько решение вступить в бой под Ватерлоо, сколько необъяснимый поступок в Рошфоре. Там, напомним, Бонапарт решил сдаться в плен англичанам, полагая, что те предоставят ему политическое убежище. Почему он так думал, никто не знает. Англия – единственная из всех держав Европы – являлась членом всех антифранцузских коалиций и никогда не заключала с Наполеоном даже фиктивного мира. Вместо политического убежища корсиканец получил ссылку на остров Святой Елены. Как знать, возможно, с Пруссией, Австрией или Россией он договорился бы на более почетные и комфортные условия. Вероятно, ему бы даже разрешили отправиться в Америку, куда после Второй Реставрации Бурбонов уехали многие его бывшие сторонники.