уэса андерсона французский вестник приложение к газете либерти канзас ивнинг сан
«Французский вестник» покорил Канны: объясняем, почему
Провинциальный французский городок середины XX века под названием, ну допустим, Эннуи-сюр-Блазе. Звучит красиво, и этого достаточно, хотя если знать французский, то в переводе это означает что-то вроде «Скука на мУке». В городке, действительно, дохнут от безделья мухи, но зато там располагается головной офис передового американского журнала «Либерти». Собственно, фильм – это экранизация трех журнальных статей из «Либерти»: про художника-авангардиста (и одновременно серийного убийцу), про студентов на парижских баррикадах 1968-го, и про ушлого арт-дилера, который составил коллекции главных музеев Америки.
Естественно, никакого журнала «Либерти» никогда не существовало, зато был и есть The New Yorker, любимый всеми американскими интеллектуалами. Уэс Андерсон читал New Yorker с десяти лет и вот сейчас, когда «бумажная» журналистика почти умерла, решил воздать ему должное.
«Французский вестник. Приложение к газете «Либерти. Канзас ивнинг сан» (полное название картины, которое сложно запомнить, но придется, потому что из песни слова не выкинешь) – это коллекция веселых, но, главное, очень красивых картинок. Расставленные в ряд резиновые сапоги в редакции, Оуэн Уилсон во французском берете, смазывающий шестеренки велосипеда, сигареты «Галуаз» (ну а что же еще?), которые подаются танцующим твист студентам в перерывах между стачками. Что-то подобное мы видели в последний раз у Жана Жене в «Амели»: «…3 сентября 1973 года в восемнадцать часов 32 секунды муха из семейства мясных, производящая 14 тыс. 670 взмахов крыльев в минуту, села на улице Сан-Венсан на Монмартре…» – сравните со «190 тысячами снежинок в год», скрупулезно подсчитанных Андерсоном.
Для Андерсона вообще каждая картина – личная (как была личной для Жене в «Амели» коллекция странных фактов и серии «любит-не любит»). Он тащит в кадр все, что ему нравится, и всех, кто ему нравится: актеров, музыку, костюмы, цветовую гамму, даже целые исторические эпохи. Очевидно, что режиссер без ума от Франции: и недаром он помещает половинку «Либерти» в Канзас, откуда сам родом, а половину – во французскую провинцию, где проводит сейчас большую часть жизни. Его фильм – это рефлексия по тому лучшему, дивному миру, в котором сам хотел бы оказаться: в этом мире занимаются любовью, а не политикой, и подлинный шедевр может быть написан даже за сутки до электрического стула.