исправленное издание приложение к роману harmonia caelestis книга
Исправленное издание приложение к роману harmonia caelestis книга
Приложение к роману «Harmonia cælestis»
Пока не иссяк материал, надо продолжать, кому бы и чего бы это ни стоило, — эту фразу из романа Миклоша Месея «Фильм» я слышу по радио в тот самый момент (23 января 2000 года, в два часа с небольшим пополудни, минуты я записать забыл), когда после долгой волынки я наконец берусь за перо; мне кажется, будто старый товарищ по ремеслу подбадривает меня и укрепляет мой дух, испытывая некоторое разочарование от того, что мне самому это не приходит в голову и я нуждаюсь в дружеском понукании.
Сейчас мне пригодилась бы любая помощь, но именно в эти минуты я одинок, как еще никогда в своей жизни. (Избегать жалости к себе я буду стараться изо всех сил, хотя уже вижу, догадываюсь, что старания эти окажутся тщетными.)
Очень хотелось бы, чтобы эту книгу читали лишь те, кто прочли «Гармонию». Но, конечно, читатель волен поступать, как ему заблагорассудится, что толку его умолять? Хотя… очень скоро вы сами увидите: по ходу рассказа, а точнее по ходу событий, я был иногда способен на все что угодно; и «умолять» — это самое меньшее.
Я с удовольствием еще поиграл бы с читателем в прятки, да не могу.
Работа есть работа.
Осенью 1999-го я обратился к К. с просьбой помочь ознакомиться с касающимися меня материалами Центра исторической документации[1], если таковые имеются: следили за мной или нет в свое время, прослушивали ли мой телефон; чуть ли не каждый у нас убежден, что половина гэбэ занималась именно им, мне в это не верилось, более того, я был убежден, что мною не занимались вовсе, но все же хотелось удостовериться в этом, и вообще я считал своим, так сказать, гражданско-демократическим долгом внести некую лепту в расчеты с прошлым или, во всяком случае, проявить к нему интерес, ознакомившись с предположительно существующими документами.
К. — отличный специалист, хорошо ориентирующийся в делах подобного рода, уж он-то наверняка подскажет, с какого конца мне начать. Характерно, что я начал с поисков протекции и обходных путей, даже не подумав, что в архив можно прийти просто так: ведь для того он и создан, чтобы туда мог прийти всякий желающий. И действительно, из слов К. выяснилось: если я запрошу искомые документы не как гражданин, пользующийся своим законным правом, а в качестве, так сказать, исследователя «темы», то смогу получить больше материалов.
Что меня интересует? Ничего особенного, просто хочу узнать, есть ли обо мне что-нибудь в архиве бывшей секретной полиции. А может быть, заодно уж взглянуть, нет ли чего о моей семье. Возможно, отца моего прослушивали. (В свое время К. работал вместе с отцом в блаженной памяти «Budapester Rundschau»[2], и я, начиная роман «Harmonia cælestis», даже собирался «проинтервьюировать» его, но потом отказался от этой затеи. Работая над романом, я немало общался с моими дядюшками и легендарными, фантастическими тетушками, иногда записывал их на магнитофон; эти встречи, разумеется, были потрясающе интересными, однако вскоре я понял, вынужден был понять, что валять дурака бесполезно, я хотел сачкануть, откосить от работы, уповая на то, что кто-то выполнит ее за меня. Но все пришлось делать мне самому. Так что, если иметь в виду роман, я не жалел, что этот разговор с К. тогда не состоялся, может, потом как-нибудь, думал я, вот закончу работу и с удовольствием пополню свои познания об отце, а пока хватит; сколько можно!)
У меня сохранились заметки, которые я делал, разговаривая по телефону с К. Будто школьник, записывал, что мне надлежит исполнить. Письменно запросить в отделе обслуживания посетителей Центра исторической документации официальный формуляр, что-что? формуляр для научных исследователей. К. дважды повторил мне свои инструкции. Затем, сказал он, Институт истории революции 1956 года напишет в архив отношение. А какую тему мне выбрать? Мою роль в венгерской литературе начиная с 70-х годов. (Первое предложение звучало, кажется, так: «П. Э. и его эпоха», но я отказался его даже записывать.) Позднее тема моих исследований вроде бы трансформировалась, распространившись и на семью, но точно я уже не припомню… С этой проблемой — вот уж чего со мной не бывало — теперь мне придется сталкиваться постоянно: я должен приспосабливаться к реальности. До этого приспосабливаться приходилось только к словам.
Но все, о чем я рассказываю, занимало меня лишь постольку-поскольку: в то время я заканчивал «Гармонию», как проклятый вкалывал от зари до зари. Роман я завершал несколько раз, точнее, мне несколько раз казалось, что он готов и остальное — всего лишь формальности, хотя и умом, и по опыту я должен был понимать, что так не бывает, формальностей в таком деле не может быть и глупо считать, будто все остальное — лишь «дело техники»; пока роман действительно не готов, с ним может произойти что угодно, он как граната с выдернутой чекой. Если что-то почти готово, это значит — оно не готово.
Центр исторической документации — созданный в 1996 году специальный архив для хранения документов органов госбезопасности ВНР (с 1 апреля 2003 года — Исторический архив служб государственной безопасности). — Здесь и далее прим. перев.
Издававшийся в социалистической Венгрии немецкоязычный пропагандистский еженедельник.
Исправленное издание приложение к роману harmonia caelestis книга
(приложение к роману «Harmonia caelestis»). Фрагменты книги. Перевод с венгерского и послесловие В. Середы
В мае 2002 года, готовя к изданию главы из романа “Harmonia cжlestis” (опубликованные в № 10 ИЛ за 2002 год), я написал краткий постскриптум к втупительной статье, в котором упомянул о выходе новой книги Петера Эстерхази, написанной после знакомства автора с документами из архива бывшей венгерской госбезопасности, имеющими отношение к его отцу. “Писатель, привыкший считать фантазию сферой компетенции искусства, — говорилось в этом постскриптуме, — столкнулся с реальностью, которая, как нередко бывает, превзошла всякое воображение. Еще одно, на сей раз документальное, повествование об отце, каким является “Исправленное издание”, у всех, кто его прочитал, вызвало потрясение, шок, настоящий катарсис”.
Собственно говоря, если текст, опубликованный сейчас на русском языке, вообще нуждается в комментариях, то они должны касаться именно этой темы: как прочли, как приняли эту книгу в Венгрии, как оценили из ряда вон выходящий поступок автора? Изменила ли что-нибудь эта книга в отношении венгров к не такому уж давнему прошлому? Поэтому ограничимся некоторыми наиболее характерными высказываниями венгерских критиков, не пытаясь свести их к общему знаменателю.
Золтан Андраш Бан, критик(журнал “Мадьяр наранч”): С Эстерхази случилось — точнее, стряслось! — такое, что писателю не приснится и в страшном сне: действительность восторжествовала над вымышленным им художественным миром; один из персонажей его романа, отец, внезапно покинул произведение и обнаружил страшный, непредставимый доселе оскал реальности… Над Эстерхази одержал верх один из главных его эстетических противников — реализм. Но писатель — в конечном счете и ценой невероятных усилий — все же вырвал из его рук победное знамя и собственное поражение превратил в триумф.
Иван Бехер, прозаик, рецензент газеты “Непсабадшаг”: Последнюю книгу Эстерхази я закончил читать буквально минуту назад. Только в Венгрии ее прочтут сотни тысяч… От этой истории невозможно освободиться… В данном случае важен не я, не автор, не его отец, а все мы. Это книга о нас. Говоря простым языком, в этом и есть смысл литературы. В том, что она обращена к тебе, берет тебя за живое, вонзает в тебя кинжал.
На сей раз происходит прежде всего последнее… Пытаясь разобраться в своем самом что ни на есть личном деле, писатель, словно бы между прочим, объединяет нацию… Показывает пример. “Исправленное издание”, ей-богу, педагогическая поэма. (Перебор, усмехнулся бы здесь наш автор.)
Арпад Гёнц, прозаик, драматург, переводчик, в 1990–2000 годах президент Венгерской Республики: Я не был знаком с отцом Петера Эстерхази, но знаю по опыту, поскольку в течение десятилетий за мною следили, что добровольно взять на себя роль агента согласился всего один человек. Всем остальным угрожали — либо лишением средств к существованию, либо неприятностями, которые ожидают семью.
Петер Надаш, прозаик:Я читал роман еще в рукописи; полагаю, что со стороны Петера это героический жест. Добавить к этому нечего.
Петер Балашша, критик, литературовед:Писатель предстал перед обществом вместо умершего отца; замечательный и почти невыносимый поступок. Хотя к творчеству Эстерхази слово “героизм” не подходит, на этот раз он раскрыл перед нами самые глубинные слои своей личности, проявив себя как художник и гражданин, серьезно относящийся к исторической ответственности как собственной семьи, так и всей нации. Цель Эстерхази не в том, чтобы опозорить отца, а в подтверждении многозначности и непостижимости вещей. Вся преисподняя ХХ века открывается в этой книге… Что после этого можно думать о наших отцах и дедах, о стране, где возможны были такие трагедии. Не боясь замарать честь семьи, Эстерхази открывает нам эту историю как повод для общего размышления и коллективного очищения. Трусость отца компенсируется героическим поведением сына.
Шандор Радноти, критик (еженедельник “Элет эш иродалом”): В отличие от романа, героем “Исправленного издания” является не отец, а писатель, чей мир оказался вывернутым наизнанку, потерявшим опоры, полностью изменившим отношение автора к собственным воспоминаниям и собственному творчеству… Есть в этой книге такая вера в спасительную силу слова, от которой хочется плакать… Загадочная фигура отца не становится более понятной по мере того, как писатель открывает все новые степени приспособленчества — постепенную активизацию агента, элементы творческого подхода и, наконец, даже некие проявления “трудового энтузиазма”. Сын при этом не перестает любить отца и не перестает презирать агента, не забывая ни на секунду о том, что тот и другой — один человек. Любовь не приводит его к прощению, ибо Эстерхази знает: отец был волен поступать, как он поступал, но имел и другие возможности (не участвовать в предательстве, отказаться от сотрудничества на каком-то этапе или хотя бы покаяться в конце жизни). Вот почему “Исправленное издание” заканчивается глубокой и воистину справедливой мыслью: “Жизнь моего отца есть прямое (и страшное) доказательство, что человек — существо свободное”.
Стоит привести здесь и некоторые читательские отклики, в первую очередь — мнения участников интернет-форумов, включившихся в обсуждение книги сразу после ее публикации. Мнения эти, в силу специфики полуанонимного или полностью анонимного сетевого общения, отличаются большими крайностями и большим разбросом, чем отзывы бумажной печати.
С сайта «Непсабадшаг»:
«Чертова колесница»: Точные даты, исторические сведения (в т. ч. и почерпнутые из газет того времени) плюс свободные ассоциации, а также реальные и вымышленные фрагменты «Гармонии». Дух захватывает. Напряжение между формой и содержанием таково, что может сравниться с пинком в живот…
«Маттер»: полюбуйтесь, что пишут на Index.hu: «Какой же опустошительной была эта диктатура, что даже после того, как средствами ужасающего террора человека вынудили к предательству, его сын, якобы для спасения отца, тоже ощущает потребность в предательстве, но уже добровольном и никому не нужном».
«I believe»: Уж коль скоро на семье его лежит такой тяжкий грех (а стукачество, несомненно, является таковым), то лучше бы ему затаиться и помалкивать в тряпочку… Во имя успеха продавать отца — это отвратительно.
Аранка: Что значит — продавать отца? Это настолько бессмысленная постановка вопроса, что нечего и сказать. Ты, что, никогда не слыхал об угрызениях совести, о борьбе страстей и прочих подобных вещах?
«Хyz 4567»: Эстерхази, как, в сущности, всеми своими прежними поступками, так и этим последним лишь подтвердил свой высокий моральный авторитет. Взглянуть в глаза таким фактам, наверное, нелегко, но он это сделал. Надеюсь, что его отношение к отцу, которого он любил (и любит), не изменится и после этого. По понятным причинам нам трудно его судить. Ну а любителей позлорадствовать, конечно, найдется немало, но их можно только жалеть.
Исправленное издание приложение к роману harmonia caelestis книга
Со мной приключилось то же, что с пастушонком из притчи, любившим кричать понарошку «Волки! Волки!»: когда они и правда появились, то, сколько он ни кричал, никто не бросился ему на помощь. А мне и кричать нет смысла — нет человека, который мог бы сейчас мне помочь. Да и чем тут поможешь?! Ну да ладно, буду говорить как умею, кто хочет, поверит, что я могу поделать! Говорю с вами я, Петер Эстерхази, родился 14 апреля 1950 года, мать — в девичестве Лили Маньоки (по документам — Ирен, но это имя она не любила), отец — Матяш Эстерхази, номер удостоверения личности — AU-V.877825. Это, стало быть, и есть «я» (вдаваться в подробности сейчас не хотелось бы, no details, please).
Хорошо бы рассказать обо всем, уже будучи стариком. Мужественные расчеты старого человека с прошлым. Когда все причастные к этой истории уже умерли. Когда умерли уже все мои младшие братья. И я тоже. Как же я осложню им жизнь. Бедные мои, бедные. Что они будут делать? Куда им деваться? Я хотя бы могу укрыться в словах.
Как всегда: «не могу ни вперед посмотреть, ни назад оглянуться» (стр. 273). (здесь оставлено чистое место)
Однако писание — как дошло до меня сейчас — дело все же веселое. Страшный мрак, но сама работа, само делание чего-то не может не быть веселым. Всякое творчество радостно. (?)
Смешно, черт возьми, но мне только что пришло в голову, что ведь все это есть в романе: «Жизнь отца (после 1956 года) вошла в более нормальную колею. Не в нормальную, а всего лишь “в более”, ибо главной проблемой все очевиднее становилось именно это различие, и вообще — что такое сама эта колея. Ведь, наверное, все же труднее выдержать то, что мы можем выдержать, чем то, что выдержать невозможно, ибо в первом случае нужно спрашивать у себя, что я выдержу, во втором же, когда нам приходится выдерживать невозможное, вопрос этот даже не возникает, и так спокойнее — твое дело только выдерживать.
Вот тогда-то мой отец стал действительно одиноким. (…)
Подлинным было не то одиночество, которое он испытывал тогда, на бахче, когда он, как равный, мужик среди мужиков, стоял, обалдело уставившись в объектив, — а это, теперешнее. Как и у всей страны, у него не было ничего, кроме настоящего, и к этому одиночеству он никак не мог приспособиться (…)
С этим его одиночеством мы ничего не могли поделать. Ни один из нас. Ничего» (стр. 561).
Все это есть в романе — я только не знал, что означает это его одиночество. Я думал лишь о страданиях (о его собственных и о тех, которые причинял другим он), но не о страшном его разрушительном деле. Не о подлости.
1 февраля 2000 года, вторник
Завтра пойду знакомиться с документами.
Ты мог бы пойти и сегодня.
Но у меня вечером выступление, бог знает, как это на мне отразится, лучше до вечера поберечь себя.
Ну а так ты только изводишь себя, варишься во всем этом!
Почему? Мне приходит в голову уйма замечательных фраз.
Нет, это какой-то кошмар!
Исправленное издание приложение к роману harmonia caelestis книга
Высказываниями об этой неординарной книге можно было бы заполнить многие сотни страниц. Можно было бы привести и отклики зарубежных критиков (прежде всего из Германии, где «Исправленное издание» с середины 2003 года в течение месяцев занимало первые места в списках бестселлеров). Но лучше всего закончить это послесловие вопросом. Подпольный мир кадаровской госбезопасности (я имею в виду сеть вольных или невольных помощников органов) ограничивался «всего-навсего» десятью тысячами человек. В ГДР, по опубликованным данным, агентурная сеть охватывала около двух процентов всего населения (то есть агентов и информаторов было в тридцать раз больше, чем в «самом веселом бараке соцлагеря», Венгрии). Вопрос, который не может не волновать нас, я полагаю, понятен: нужно ли и безопасно ли для всех нас, для ментального здоровья общества, по-прежнему хранить за семью печатями не менее, а скорее всего, неизмеримо более страшное наследие, доставшееся от ушедшей советской эпохи?
В начале 2008 года в издательстве «Новое литературное обозрение» вышло выдающееся произведение современной венгерской литературы — объемная «семейная сага» Петера Эстерхази «Harmónia cælestis» («Небесная гармония»). «Исправленное издание» — своеобразное продолжение этой книги, написанное после того, как автору довелось ознакомиться с документами архива бывших органов венгерской госбезопасности, касающимися его отца. У всех, кто прочел ее, она вызвала шок, потрясение, стала общественно значимым событием.
Поверить в то, что я увидел, было невозможно. Я положил руки на стол, чтобы скрыть дрожь. Казалось, что все это сон. Как теперь быть? Упасть в обморок, и тогда все решится само собой? Или бежать, выпрыгнув через закрытое окно?…Открыв досье, я сразу узнал почерк моего отца.
Из авторского предисловия
С Эстерхази случилось — точнее, стряслось! — такое, что писателю не приснится и в страшном сне: действительность восторжествовала над вымышленным им художественным миром; один из персонажей его романа, отец, внезапно покинул произведение, и обнаружился страшный, непредставимый доселе оскал реальности… Самым безжалостным образом над Эстерхази одержал верх один из главных его эстетических противников — реализм. Но писатель — в конечном счете — все же превратил собственное поражение в триумф.
Золтан Андраш Бан (журнал «Мадяр Наранч»)
От этой истории невозможно освободиться… В данном случае важен не я, не автор, не его отец, а все мы. Это книга о нас. Говоря простым языком, в этом и есть смысл литературы. В том, что она обращена к тебе, берет тебя за живое, вонзает в тебя кинжал.
Иван Бехер («Непсабадшаг»)
Я читал роман еще в рукописи; полагаю, что со стороны Петера это героический жест. Добавить к этому нечего.
Петер Надаш, прозаик
Что действительно поразило воображение, так это «Исправленное издание» Петера Эстерхази… Ничего подобного никогда не читала и вряд ли прочту. Бедный папа, бедный сын, бедные мы все!
Из письма читательницы Т. С. в журнал «Иностранная литература»
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
Исправленное издание приложение к роману harmonia caelestis книга
Из аннотации издателя:
«Исправленное издание» — своеобразное продолжение книги «Небесная гармония», написанное после того, как автору довелось ознакомиться с документами из архива бывших органов венгерской госбезопасности, касающимися его отца. Документальное повествование, каким является «Исправленное издание», вызвало у читателей потрясение, стало не только литературной сенсацией, но и общественно значимым событием.
Издательство «Новое литературное обозрение»
Формат — 240 × 170 × 20 мм
Кстати
Доставка и оплата
К оплате принимаются карты «Виза», «Мастеркард» и «Мир», а также переводы с помощью систем «Пейпал» и «ЮMoney». При курьерской доставке по Москве возможна оплата наличными. Для организаций предусмотрена оплата по безналичному расчету. До момента получения платежа товары не резервируются.
Мы доставляем товары по всему миру. Способ доставки (курьером, почтой или самовывоз) выбирается при оформлении заказа. Стоимость доставки включается в счет автоматически и зависит от веса посылки и адреса получателя.
Если покупка по какой-либо причине не понравилась, мы без вопросов примем ее обратно.
Отзывы
Посмотреть все отзывы
Принимаем к оплате наличные (при самовывозе и курьерской доставке), карты «Виза», «Мастеркард» и «Мир», «ЮMoney», банковские переводы, а также платежи через «Пейпал».
Наш онлайн-магазин работает 24 часа в сутки, 365 дней в году (366 в високосные годы). Администраторы отвечают на вопросы по телефону ежедневно с 10:00 до 21:00, обработка платежей и доставка товаров осуществляются с понедельника по пятницу (кроме праздников) с 10:00 до 19:00 по московскому времени.
Кстати
Доставим по Москве бесплатно, если купить еще чего-нибудь на ₽ или больше
Нет, спасибо, я не из Москвы
Супер
Курьерская доставка по Москве бесплатна, потому что сумма заказа больше 3500 ₽
Спрятать товары ниже
Доставка
По Москве
Жителям Москвы развозят заказы наши курьеры, также есть возможность забрать заказ самостоятельно в одном из магазинов студии или в терминале «Пикпоинта».
Курьерская доставка по Москве стоит 300 рублей и действует не дальше 3 км от МКАДа. Курьеры работают по будням с 10:00 до 19:00. В день доставки курьер связывается с покупателем для уточнения времени. В отдаленные районы Москвы и Подмосковье товары доставляются сторонними курьерскими службами.
По России
Почта России
Срок доставки — от двух до четырех недель. Покупатели отслеживают статус отправления на сайте Почты России. Когда посылка прибывает в местное почтовое отделение, приходит бумажное извещение.
Постаматы «Пикпоинт»
Срок доставки — от двух до пяти рабочих дней. Постамат выбирается при оформлении заказа. Когда посылка прибывает в выбранный пункт, высылается СМС или электронное письмо с ПИН-кодом, который нужно ввести в постамат.
Курьерская служба
Срок доставки — от двух до пяти рабочих дней, не считая дня отправки. Курьер предварительно связывается с покупателем по телефону и передает ему посылку лично в руки. Доставка производится по рабочим дням с 9:00 до 18:00.
По миру
Мы отправляем товары практически в любую точку мира. В зависимости от выбранного товара и местонахождения покупателя предлагаются следующие варианты доставки: Почтой России, Почтой Украины и различными курьерскими службами.
В случае отправки заказа Почтой России срок доставки обычно составляет от двух до семи недель.
Стоимость доставки за пределы России не включает таможенную пошлину, наличие, размер и порядок оплаты которой установлен в стране получения заказа.