что вольтер называл первым источником познания
Что вольтер называл первым источником познания
Мировозрение Вольтера
На формирование философских взглядов Вольтера большое влияние оказало английское материалистическое учение, с которым Вольтер познакомился во время своего пребывания в Англии. Вслед за Локком Вольтер решительно отвергает теорию врожденных идей Декарта и утверждает, что единственным источником нашего познания является опыт. Он готов признать, что мы мыслим мозгом так же, как ходим ногами, и то, что мы называем душой, есть не что иное как совокупность способностей чувствовать, воспринимать, понимать и мыслить. И все же последовательным материалистом Вольтер никогда не был. Его мысль натыкается на ряд противоречий, недоуменных вопросов, на которые не может дать ему ответы механический материализм XVIII века, не знающий идеи развития. Мозг мыслит, рассуждает Вольтер, а вот скала не мыслит, стало быть способность мыслить не есть свойство материи, присущее ей изначально. Тогда откуда оно берется? И чтобы ответить на этот вопрос, Вольтер прибегает к идее бога — первопричины, сообщившей материи движение и способность ощущать и мыслить. Такое философское учение носит название деизма.
Доказательством существования бога для Вольтера служит и порядок и целесообразность, которые он наблюдает в природе. По мысли Вольтера можно допустить, что материя вечна, но порядок форм, стройная система мироздания предполагают художника, творца, подобно тому «как часы предполагают часовщика их создавшего». В этих своих идеях Вольтер опирался на механику Ньютона и теорию предустановленной гармонии Лейбница и его английских последователей Шефтсбери и Попа, согласно которой в мире царит гармония и порядок и само зло есть необходимое условие этой гармонии.
Позднее, в 50—60-е годы, когда перед взором Вольтера открылась страшная картина социального зла, он усомнился в существовании божественного разума и подверг резкой критике теорию предустановленной гармонии. Ее сторонников он сравнивал с каторжниками, которые играют своими цепями. И все же с идеей бога Вольтер не расстается и на позиции атеизма не становится. Он допускает, что существование бога не является действительным фактом, но убежден, что если бы бога не было, его следовало бы выдумать. Образованные люди, философы, те еще могут обойтись без веры в бога, но для народа она необходима. По мысли Вольтера, никакая нравственность не может существовать без веры в бога, карающего преступления и награждающего добрые поступки. «Какую другую узду,— писал Вольтер,— можно было бы наложить на жадность, на тайные безнаказанные преступления, чем идея вечного господина, который нас видит и судит вплоть до наших сокровенных мыслей».
Так рождается учение Вольтера об универсальной «естественной религии», которая должна прийти на смену всем существующим ныне религиям, основанным на фанатизме и нетерпимости.
«Естественная религия,— говорил Вольтер,— есть не что иное как правило, известное во всей вселенной: «делай то, что ты хотел бы, чтобы делали по отношению к тебе». Согласно Вольтеру, принципы этой религии заложены богом в сердце каждого человека, но получают они свое развитие лишь в обществе, по мере развития цивилизации и прогресса. В религиозной идее Вольтера отразилось его идеалистическое внеисторическое представление о нравственности — единой и неизменной для всех времен и народов, сословий и классов.
В религии Вольтер видит не только моральную узду против низменных эгоистических устремлений человека. «Как богатому удер-я«ать власть в руках,— говорил Вольтер,— если чернь потеряет веру в бога». Религия необходима и для того, чтобы держать народ в узде, охранять собственность, буржуазный порядок. Эти доводы тесно связаны с социально-политическими воззрениями Вольтера.
Фундамент вольтеровского мировоззрения составляет резкая критика феодальных порядков, крепостнической системы («критиком феодальной Европы» называл Вольтера Белинский), защита буржуазного строя жизни. Однако в отличие от многих своих современников Вольтер ясно видел противоречия, присущие буржуазному развитию, никогда не закрывал глаза на то, что в буржуазном обществе останутся нищета, имущественное неравенство, невежество народа. «В нашем несчастном мире невозможно, чтобы люди не разделялись на два класса: один — богатых, который повелевает, другой — бедных, который служит»,— говорил Вольтер.
Стремясь использовать абсолютистскую централизацию для коренной ломки феодальных отношений, Вольтер, однако, сам часто оказывался орудием в руках европейских монархов; ориентация Вольтера на абсолютизм, пусть и просвещенный, толкала его на путь поддержки самых скромных реформ, проводимых королевской властью (поддержка Фридриха И, Тюрго, Екатерины II и т. д.).Но величие Вольтера в том, что революционная сторона его мировоззрения в конечном счете брала верх над консервативной. Еще в 1764 году Вольтер писал маркизу Шовлену: «Все, что происходит вокруг меня, бросает зерна революции, которая наступит неминуемо, хотя я сам едва ли буду ее свидетелем. Счастлив тот, кто молод: он еще увидит прекрасные вещи». Об этом говорит и та вражда, которой каждый раз кончались отношения Вольтера со всеми государями и дворами. В шестидесятые годы наряду с идеалом просвещенной монархии Вольтер выдвигает идеал республики как наиболее разумной формы государственного устройства (см. «Республиканские идеи»). Призыв к установлению республики содержит и последняя трагедия Вольтера «Агафокл».
Эпистемологическая теория Вольтера
Содержание:
Если вы подумаете об этом, вы можете прийти к выводу, что большую часть нашей жизни можно свести к одной задаче: умение управлять своими сомнениями. Мы не можем в полной мере знать все, что нас окружает, или даже самих себя, но, несмотря на это, мы расстраиваемся из-за этого, хотя ничего не поделаешь. Это заставляет нас чувствовать себя обязанными поставить себя перед этими оставшимися без ответа вопросами: на какой из возможных вариантов мы сделаем ставку?
Вольтер, великий французский философ эпохи Просвещения, решил заняться именно этим вопросом. Учитывая, что во многих вещах мы не можем быть уверены, каким критериям мы должны следовать, чтобы больше и меньше доверять одним убеждениям другие? Посмотрим сейчас какова была эта теория Вольтера и как ее можно применить в наши дни.
Кем был Вольтер?
Слово Вольтер на самом деле псевдоним французского философа и писателя Франсуа Мари АруэРодился в 1694 году в Париже в семье среднего достатка. Хотя он изучал право в университете, с самого раннего возраста он выделялся особенно своими писательскими способностями, а в подростковом возрасте он уже написал трагедию под названием Амулий и Нумитор.
В 1713 году Франсуа устроился работать во французское посольство в Гааге, и, несмотря на то, что он был вскоре изгнан из него из-за скандала, в котором был замешан французский беженец, с этого момента он начал приобретать известность как писатель и драматург, хотя его популярность тоже доставляла ему проблемы. Фактически, он был заключен в тюрьму не один раз за оскорбление дворянства и в конечном итоге был выслан из Франции. К тому времени он уже принял псевдоним Вольтер; Он специально сделал это во время одного из своих изгнаний в сельский французский городок.
Итак, Вольтер Он был изгнан из Франции в 1726 году и направился в Англию., место, где он был пропитан философией и эпистемологией этого места. Вернувшись во Францию в 1729 году, он опубликовал труды, защищающие линию мысли философов-материалистов, таких как Джон Локк и наука Ньютона, области знаний, которые, как считал Вольтер, еще не достигли догматической и иррациональной Франции.
Тем временем Вольтер начал обогащаться за счет спекуляций и своих сочинений, хотя многие из них были запрещены из-за, среди прочего, его критики религиозного фанатизма христианских корней, изобилующего в стране. Он умер в 1778 году в Париже.
Теория познания Вольтера
Основные характеристики работы Вольтера заключаются в следующем.
1. Уверенность абсурдна
Философская отправная точка Вольтера может показаться пессимистической, но на самом деле, в контексте своего времени, он был революционером. В Европе до эпохи Просвещения задача философии и большей части науки заключалась в том, чтобы рационализировать объяснения того, как существование христианского бога раскрывается посредством того, что можно исследовать. По сути, слово Церкви принималось как должное по любому вопросу, так что знание строилось на структуре догм, которые как таковые не могли подвергаться сомнению.
Эпистемологическая теория Вольтера начинается с полного отказа от догматизма. и активный поиск достоверных знаний, полученных в результате эмпирического тестирования.
2. Отказ от врожденности
Вольтер полностью порвал с рационалистической традицией, которая так прочно укоренилась во Франции с тех пор, как Рене Декарт опубликовал свои работы. Это означает, среди прочего, что для Вольтера мы не рождены с врожденными концепциями в нашем мозгуно мы учимся полностью на собственном опыте.
3. Сомнение разумно
Поскольку мы полагаемся только на опыт, чтобы учиться, и поскольку он всегда неполон и опосредован чувствами, которые часто выдают нас, Вольтер приходит к выводу, что невозможно точно узнать всю правду о том, что это реально. и что «нет. Это может показаться сложным, но любой другой вывод не может быть логичным.
4. Мы можем справиться с сомнениями
Независимо от того, можем ли мы узнать точное отражение того, что существует, Вольтер считает, что важно то, что мы делаем с сомнениями, которые у нас есть, и способ, которым мы учимся различать разумные возможности и другие, которые не. Как это получить?
5. Отвергать догмы
Этот пункт вытекает из предыдущих. Если сомнения разумны и врожденного знания не существует, нет причин принимать определенные идеи как хорошие просто потому, что они широко приняты или решительно защищаются определенными институтами.
6. Важность образования и науки
Абсолютная уверенность может быть мертвой, но это, в свою очередь, дает нам возможность создавать более подлинные, гораздо лучше сконструированные знания. Благодаря свободе слова, критическому мышлению подпитываемые образованием и проверкой гипотез с помощью науки, можно приблизить наши идеи к истине.
Таким образом, для того, чтобы справиться с сомнениями, необходимо, согласно теории Вольтера, отношение, которое заставляет нас сомневаться во всем, способность развивать способы видеть, как наши убеждения соответствуют действительности, и наука, что для этого философа было бы несправедливо. другое учреждение, но новый, культурно усовершенствованный способ получения гораздо более надежной информации, чем мы привыкли.
Конечно, не у всех из нас есть научные измерительные приборы или знания и инструменты для анализа данных, но эти философские принципы помогают нам понять что-то важное. Чтобы что-то узнать, вы должны приложить к этому усилия, критически проанализировать это и обратиться к источникам информации, основанным на доказательствах.
Вольтер
Первым мыслителем, употреблявшим слово «Просвещение» (и потому первым просветителем в собственном смысле слова), является Вольтер. Это его псевдоним, а настоящее имя — Франсуа Мари Аруэ (1694–1778). Не буду останавливаться на его биографии, об этом вы можете прочитать в любой энциклопедии. Скажу лишь, что он вынужден был много скитаться. Жил во Франции, потом был выслан за критику религиозного фанатизма. Жил в Англии, потом вернулся, затем попал в Голландию, затем опять во Францию. Жил в Германии, но в конце концов обосновался в пригороде Женевы — городе Ферме.
Помимо литературной деятельности, занимался, как известно, бизнесом и сколотил себе достаточно большое состояние. Купил замок неподалеку от Женевы и последние годы жизни посвятил литературной деятельности.
Основные идеи Вольтера изложены им в различных книгах. Он был многогранно одаренным человеком, и его перу принадлежит множество литературных произведений — драм, поэм, а также философских работ.
Если охарактеризовать в нескольких словах воззрения Вольтера, то можно сказать, что в теории познания он находился на сенсуалистических позициях, считая себя философом, который развивает и пропагандирует идеи Локка, его сенсуализм и критику врожденных идей. У Вольтера много полемических выпадов, сам он был заядлым спорщиком и находил счастье в спорах с другими людьми. Поэтому его философская концепция часто выражается в полемике с различными философами, в т.ч. его предшественниками.
Выступал против имматериализма Беркли, ибо говорил, что материя существует, поскольку существует пространство (здесь Вольтер стоял на позициях Ньютона). Критиковал Лейбница и его «Монадологию» и противопоставлял лейбницевским монадам демокритовские атомы. Критиковал Декарта и стоял на позициях философии Ньютона, который считал, что нужно познавать материю и ее свойства (по крайней мере так думал о Ньютоне Вольтер, хотя на самом деле Ньютон, видимо, считал несколько иначе — сводить Ньютона к чистому материализму ни в коем случае нельзя).
Практически любой трактат Вольтера, особенно раннего, начинался с рассмотрения вопроса о том, существует ли Бог. Именно этот вопрос, считал Вольтер, является одним из основных для выработки мировоззрения. «Метафизический трактат» в этом плане не отличается от других работ. Здесь Вольтер сразу же ополчается против материалистов, отрицающих Бога. Он приводит примеры существования проблем, неразрешимых без допущения Бога. Понятно, что речь идет о чисто философском Боге (перефразируя Паскаля, можно сказать: о «Боге философов, а не Боге Авраама, Исаака и Иакова»).
Первая из этих проблем — проблема источника движения. Вторая — проблема целесообразности в биологическом мире (почему все живые существа действуют исходя из некоей цели?). Третья — проблема законов природы (очевидно, считал Вольтер, что должен быть некий Законодатель или, как он Его называл, «Верховный Геометр»). В противовес материалистическим взглядам Вольтер выстраивал свою собственную концепцию, которая называется деизмом (Бог создает мир, дает ему законы и больше не принимает участия в развитии мира; Бог — Творец, но не Промыслитель). Эта концепция возникает впервые у Анаксагора, хотя принято почему-то считать, что она появляется в 17 веке (вероятно, среди ученых, которые стремятся примирить науку и религию: с одной стороны, хотят оставаться верными и последовательными христианами, а с другой — хотят познавать неизменные законы, которые в случае допущения Бога-Промыслителя непонятно откуда берутся).
Итак, Вольтер развивал деистическую концепцию и выдвигал в противовес материалистам несколько доказательств существования именно такого Бога. Поскольку, с точки зрения Вольтера, мир может быть уподоблен часам, где все так слаженно, что невольно приходит в голову сравнение с часовщиком: так же как часы не могут показывать время без того, чтобы их не завел прежде часовщик, так и у мира есть свой Часовщик, Который создал этот мир и завел его. Другой аргумент (восходящий к Фоме Аквинскому) — космологического плана. Он гласит: поскольку бытие материальное преходяще (оно может существовать и не существовать), то, следовательно, должна существовать некоторая сущность, существующая абсолютно, — та, которая и дает существование нашему миру.
Третий аргумент вошел в историю в виде фразы: «Если бы Бога не было, его следовало бы выдумать» (эта фраза часто используется в ином контексте, подразумевающем, что Вольтер был атеистом). Это аргумент социально-этический, исходящий из того, что нравственность в мире не может существовать без допущения Бога. Даже если Бога не было бы, Его нужно было бы выдумать, поскольку общество атеистов не может существовать.
В последующие годы Вольтер несколько изменил свои религиозные воззрения и стал на позиции более пантеистические, считая, что Бог все же некоторым образом участвует в управлении миром, хотя и не говоря о Боге как личном существе.
Вольтер боролся против Церкви, а не против религии (слова «Раздавите гадину» имеют в виду не религию, а католическую церковь; религию же он пытался освободить от всех, по его мнению, кошмарных наслоений, которые принесло христианство). Вольтера ужасают десятки тысяч жертв ветхозаветного иудаизма и христианства. Ему претят христианские обряды и обычаи своей бессмысленностью и бесчеловечностью. Во Христе он видит только мудрого человека, которому он готов поклоняться, но не как Богу.
Проблема человека — одна из главных для Вольтера: «Метафизический трактат» начинается так же, как работы Юма и Локка, с того, что во главу угла ставится проблема человека. Человек, по Вольтеру, существо свободное, но смертное в абсолютном смысле, т.е. душа его не бессмертна.
Смертность души Вольтер доказывал исходя из локковского сенсуализма: поскольку человек познает при помощи чувств, то невозможно допустить, чтобы душа, покинув тело, могла бы познавать, т.к. у нее нет никаких чувств. С таким же успехом, иронически восклицает Вольтер, я могу допустить, что эта душа будет есть, пить и справлять естественные надобности, не имея тела. Поэтому душа смертна, хотя современники и критиковали за это Вольтера, упрекая его в том, что его религиозность непоследовательна: если он считает, что Бога необходим, то тогда зачем нужен Бог, если Он не может наказывать грешников и давать воздаяние праведникам?
Вольтер считал, что человек, будучи существом разумным и свободным, обязан самостоятельно совершенствовать жизнь на земле, а не уповать на загробную жизнь. Вольтер отрицал и пессимизм Паскаля, и оптимизм Лейбница. Он считал, что Паскаль вывел свой пессимизм из абсолютизации некоторых своих математических открытий. Познание бесконечно малых и бесконечно больших привело его к эмоциональному восприятию места человека в мире, от чего Паскаль впал в чисто эмоциональный пессимизм. Оптимизм Лейбница, выражавшийся в формуле: «Наш мир есть наилучший из возможных миров, и Бог делает все, чтобы этот мир становился еще лучше» — беспочвенный. Оптимизм неправилен и даже вреден, поскольку он делает ненужными человеческие усилия по совершенствованию этого мира.
В частности, у Вольтера есть поэма о гибели Лиссабона — о страшном землетрясении, в котором город был разрушен и погибло огромное количество людей. Вольтер со всем доступным ему сарказмом обрушивается на Лейбница, говоря, что именно этот мир, в котором гибнут ни в чем не повинные люди, является наилучшим из возможных миров и что Бог, создавший такой мир, не может быть назван Благим Богом.
По Вольтеру, зло в мире существует, но не по причине того, что Бог его создал таким, а в силу естественных законов. Бог не вмешивается в текущие события и потому не ответствен за то, что сейчас происходит. Нравственное же зло исходит из людского неразумия и злой воли, поэтому за него Бог также не отвечает.
Пессимистическим идеям Паскаля и оптимизму Лейбница Вольтер противопоставлял свой просвещенческий призыв усовершенствовать общество на основах разума. Просветительской была и историческая концепция Вольтера, и именно Вольтер ввел в обиход термин «философия истории». Как мы помним, первым философом, введшим историю в качестве предмета философского размышления, был Августин; термин же «философия истории» ввел Вольтер.
По Вольтеру, человечество имеет историю, которая направлена в сторону прогресса. Имеет место прогресс знаний, культуры, хотя он может прерываться, чередуясь с эпохами упадка. Но тем не менее история человечества показывает, что прогресс все-таки существует.
Вольтер выделяет четыре эпохи расцвета: век Перикла в Древней Греции, век Августа в Древнем Риме, век Медичи в эпоху Возрождения и век Людовика XIV в современности. Существование этих периодов обнадеживает и свидетельствует о том, что прогресс действительно существует, и поскольку человечество становится умнее, то и такие эпохи прогресса будут более длительными и более постоянными.
Вольтер первым из историков (а его перу принадлежат и множество исторических работ, в том числе и «История России») выдвинул положение, что нужно рассматривать не только европейские народы, но включать в исторические концепции все народы, населяющие землю, поскольку все люди равны и нельзя какой-то один народ предпочитать другим народам. История должна быть историей народов, а не политических деятелей и правительств. Вольтер указывал, что для истории и для человечества постройка шлюза гораздо важнее, чем деяния какого-нибудь полководца. Тем не менее миром правят именно великие личности — те самые полководцы, о которых так небрежно сказал Вольтер.
Момджян Хачик Нишанович. Французское Просвещение XVIII века (главы)
Вольтер
О Вольтере существует обширная литература. Его, жизни, деятельности, различным сторонам интеллектуального творчества посвящены многочисленные исследования, написанные, естественно, с различных мировоззренческих позиций, обладающие различным научным потенциалом, преследующие порой взаимоисключающие цели.
В настоящем очерке из многогранной деятельности Вольтера мы выделим лишь некоторые аспекты его талантливой критики религии и церкви. Этот выбор, ничуть не принижая исторического значения трудов Вольтера, посвященных вопросам философии, этики, эстетики, литературного творчества, истории и т. д., продиктован тем соображением, что во всех вольтеровских трудах лейтмотивом было и остается развенчание официальной религии и церкви. Это и понятно: тот, кто пытался атаковать господствующие социально-экономические и политические отношения, господствующий образ жизни, тот не мог не поднять руку на религию, которая освящала и увековечивала королевскую власть, господствующие формы собственности и эксплуатации, феодальные представления о добре и зле, о низком и возвышенном, о прекрасном и уродливом. Религия сковывала активность порабощенных и униженных, воспитывала их в духе беспрекословного подчинения богоустановленным порядкам в ожидании загробного воздаяния за образцовое христианское поведение.
В этих условиях каждый, кто искренне стремился к преобразованию жизни на новых началах, должен был стремиться подорвать авторитет господствующей церкви, ее богословские догмы, «богоустановленные» нормы поведения людей, очистить их сознание от религиозных заблуждений. Вот почему и на более ранних ступенях общественного развития, и в условиях XVII—XVIII веков всякое общественное движение, заостренное против феодально-абсолютистского порабощения, с той или иной последовательностью и радикальностью сталкивалось с религией и официальной церковью.
В схватке с религиозным мракобесием Вольтер обнаружил свои незаурядные дарования, обширные знания, свой неугомонный темперамент, поразительный талант осмеять все нелепое и фальшивое и тем самым сразить их. Выражая умонастроение умеренных кругов антифеодальной коалиции, Вольтер, как увидим ниже, воздержался от последовательного атеизма. Больше того, во «имя порядка» он хотел бы сохранить для простого люда веру в карающего за порок и вознаграждающего за добродетель бога. Но эти непоследовательности в борьбе против религии, эти душеспасительные оговорки не могли ввести и не вводили в заблуждение ни врагов, ни друзей Вольтера. Вряд ли кто-нибудь принимал всерьез полуреверансы богоборца Вольтера в сторону «справедливого бога», гаранта человеческой нравственности.
В тех исторических условиях важно было осмеять господствующую религию с ее традиционным богом в трех лицах, с ее догмами и предписаниями, с ее противоречивой и лицемерной моралью. Задача заключалась в том, чтобы показать истинное лицо христианской церкви, ее прелатов, разоблачить их роль в охране и освящении власти крупных и менее крупных деспотов. Решению этой кардинальной задачи «Вольтер отдавал свои неиссякаемые силы. Что касается отмеченных нами противоречий, непоследовательностей Вольтера, то они, конечно, не могут быть сброшены со счетов, но не эти деистические, «богостроительские» рассуждения определяют историчскую роль Вольтера, его место в подготовке штурма Бастилии.
Для ясного понимания основных линий вольтеровской критики религии и церкви необходимо, хотя бы кратко охарактеризовать исходные философские позиции французского мыслителя.
В книге «Вольтер и философия французского Просвещения XVIII века» 4 проф. В. Н. Кузнецов уделил значителное место освещению вклада Вольтера в развитие философской мысли Франции XVIII века. Автор книги прав, когда отвергает попытки ряда западных ученых поставить под сомнение заслуги Вольтера в развитии философии.
Вольтер выступил против дедуктивно-рационалистического метода познания. В этом вопросе он должен был разойтись и разошелся со Спинозой, Мальбраншем и другими, которые в той или иной форме игнорировали чувственное познание в теоретическом осмыслении мира. Симпатии Вольтера оказались на стороне сенсуализма Локка. Вольтер много сделал для перенесения локковского сенсуализма во Францию. Элементы декартовского рационализма оставались в философских воззрениях Вольтера, но они, конечно, не могли быть унаследованы французским материализмом XVIII века. Последний перенял не декартовский рационализм, а физику Декарта, соединив ее с критически освоенным наследием Локка.
Появившиеся в 1734 году «Философские письма» Вольтера произвели огромное впечатление на современников и содействовали росту оппозиционных настроений во Франции. В этих «Письмах», рассказывая, своим соотечественникам о передовых по сравнению с французскими социальных порядках и политических учреждениях Англии, Вольтер выступал против деспотической власти, против феодально-сословного неравенства, нетерпимости и религиозных гонений, практиковавшихся в то время на его родине.
Опираясь на учение об ощущениях как первом источнике познания, Вольтер дал весьма доходчивую критику картезианского учения о врожденных идеях. Как деревья, утверждал он, не выходят из-под земли, покрытые листьями и плодами, точно так же и идеи не даны человечеству в готовом виде. Разум вырабатывает идеи, и в этом процессе образования идей существенную роль играют ощущения, чувственные данные.
«Я — тело, я мыслю». Это был бесспорный шаг в сторону материализма.
Огромное значение имела популяризация Вольтером во Франции индуктивного метода материалиста Бэкона и физики Ньютона. Отвергая бесплодную, обанкротившуюся схоластику, Вольтер выступил горячим сторонником опытного познания. Он писал, что не может сделать ничего другого, как только прибегнуть к анализу, который есть палка, данная природой слепому. Нужно исследовать все, часть за частью, и тогда будет видно, можно ли потом судить о целом.
В последующих произведениях Вольтер усилил натиск на все прогнившее здание феодализма, на деспотическую власть, на религиозное мировоззрение, но, подобно Монтескье, в поисках политического идеала не пошел дальше концепции «просвещенного государя», не утратил иллюзий о возможности в условиях дореволюционной Франции утвердить буржуазные порядки путем компромисса с аристократией, путем мирных реформ. Он считал республиканскую форму правления нереальной для Франции и связывал осуществление своих идеалов, как и многие другие просветители, с восшествием на престол «добродетельного и просвещенного» монарха-философа.
Расходясь с Вольтером по ряду политических и философских вопросов, Дидро и его единомышленники ценили своего старшего товарища и учителя не только за прежние заслуги перед разумом и свободой. Они отлично осознавали, какой огромный интеллектуальный и моральный потенциал таился в Вольтере, какое исключительное значение имеют его труды, его имя, его неукротимая воля в борьбе против деспотизма, многоликого социального зла. Дидро и его друзья отдавали себе отчет в том, как много сделал и способен еще сделать Вольтер для осуществления идеалов передовых людей Франции в их борьбе за разумный и справедливый порядок, за восхождение человеческого общества на высшую ступень. Эту неугасаемую ненависть к обману и насилию друзья Вольтера обнаруживали во всех его трудах, посвященных как современности, так и прошлой истории.
Однако в мировоззрении Вольтера были и слабые стороны.
Прежде всего Вольтерле освободился полностью от идеи бога. Конечно, это не бог Ветхого завета или какой-нибудь другой традиционной религии. Вольтеровский бог рожден сложными, противоречивыми философскими размышлениямй, «желанием объяснить возникновение природы и общества, «их спонтанное развитие, осмыслить закономерности их существования и становления. Видимо, особую трудность для Вольтера (и не только для него) представлял принцип целесообразности: как возможно без разумного творца объяснить закономерное движение планет, возникновение мыслящего существа — человека, удивительную организацию его мозга и т. п.?
Современники Вольтера — материалисты и идеалисты полагали, что труднообъяснимые явления не должны заставлять человека усомниться в силе своего разума и прибегать к темным, сверхъестественным причинам, чтобы объяснить сложные, не разгаданные еще явления. То, что не объяснено наукой сегодня, будет объяснено в последующем ее развитии. Важно, желая познать тайны бытия, не выходить за пределы материального мира, не апеллировать к надприродным, мистическим силам. Этот обоснованный познавательный оптимизм не полностью разделялся Вольтером.
Будучи не в состоянии опровергнуть телеологическое доказательство бытия бога, Вольтер был вынужден допустить его существование. Этот бог не творит материальный мир. Он существует извечно. Вольтеровский деистический бог лишь упорядочивает материальное бытие. «Мой разум, — писал Вольтер, — доказывает мне, что есть существо, упорядочившее материю вселенной; но один разум не способен мне доказать, что оно создало эту материю, извлекло ее из небытия. Все мудрецы древнего мира без исключения считали, что материя вечна и существует сама по себе. Все, что я могу сделать без помощи озарения свыше, — это верить, что бог нашей вселенной тоже вечен и существует сам по себе; бог и материя существуют по природе вещей. » 10 Итак, бог не является творцом материи; бог и материя вечно сосуществуют; бог лишь вносит определенный порядок в материальный мир. Вольтер не берется доказать существование бога, но верит, что он существует.
Усилиями Вольтера бог из создателя мира низведен до силы, которая вносит порядок в этот мир. Но если миром управляет бог, то это управление по меньшей мере должно быть сколько-нибудь разумным и справедливым. Некоторое время Вольтер увлекался ленбницевской «предустановленной гармонией»: все, что происходит в мире, — к добру. Но вскоре Вольтер понял абсурдность восхищения разумом и предусмотрительностью мудрого и справедливого управителя мира. В «Кандиде» он зло осмеял идею «предустановленной гармонии».
Может возникнуть вопрос: какие обязанности сохранялись у вольтеровского бога после выяснения несостоятельности попыток приписать ему роль мудрого управителя миром? Вольтер еще раз должен был убедиться в невозможности научного обоснования идеи бога. Желая— по своеобразной инерции мысли — сохранить идею бога, он попытался оправдать его существование, практическими нравственными и правовыми соображениями: бог нужен для того, чтобы сыграть роль сдерживающего людей начала. Карающий и вознаграждающий бог заставит людей уважать и сохранять законы человеческого общежития. Вольтер не скрывал, что этот бог особо нужен для обуздания социальных низов и беззастенчивых деспотических владык.
Оставалось невыясненным, почему бог, оказавшийся неспособным мудро управлять вселенной, сумеет успешно справиться с задачей познания и воздаяния за добро и зло?
Трудно не заметить, что все аргументы Вольтера против христианского бога, рая и ада разрушали богостроительские сооружения самого Вольтера. Специфический деизм Вольтера, бесспорно, вступал в кричащее противоречие с его в целом светским мировоззрением, со многими его материалистическими и атеистическими идеями. При этом необходимо помнить, что очень часто реверансы Вольтера в сторону бога носили тактический характер. Вольтер не считал себя в полной безопасности, старался маневрировать, даже лукавить в своих рассуждениях о «всевышнем», маскироваться, прибегать временами к взаимоисключающим утверждениям о боге, его сущности, о его предначертаниях и т. п.
В статье «Запрещение «Leipziger Allgemeine Zeitung»» Маркс воспроизводил вынужденные уловки атеистов, чтобы обмануть бдительность власть имущих. Он писал: «В Риме запрещено печатать коран. Один хитрый итальянец нашел, однако, выход из положения. Он издал опровержение корана, т. е. книгу, которая в заглавном листе носила название «Опровержение корана», а дальше представляла собой простое воспроизведение корана. А разве не прибегали все еретики к подобной уловке? Разве не был сожжен Ванини несмотря на то, что он в своем «Театре мира», провозглашая атеизм, весьма старательно и красноречиво развивает при этом все аргументы, говорящие против атеизма? А разве Вольтер в своей книге «Библия, получившая, наконец, объяснение» не проповедует в тексте безверие, а в примечаниях защищает религию, — и верил ли кто-нибудь в очистительную силу этих примечаний?» 11
Вряд ли туманный, неопределенный, противоречивый и безликий деистический бог Вольтера увеличил хотя бы на одного человека число верующих, но число деистов определенно увеличил.
Подчеркнем еще раз ту мысль, что величие и призвание Вольтера заключались, конечно, не в его рассуждениях о худосочном «моральном боге», не в деизме, а в сокрушительной критике господствующих религии и церкви. Под неотразимыми ударами Вольтера наряду с деспотизмом и феодальной системой оказались официальная религия и церковь, которые в течение веков именем бога освящали самые жестокие, антигуманные общественные порядки, самые бесчеловечные режимы.
Во времена Вольтера церковь пыталась спасти абсолютизм и феодализм, охваченные глубоким кризисом, ссылками на догматы веры, угрозами адских наказаний. Девиз Вольтера «Раздавите гадину!» был гневным призывом развенчать господствующую церковь, ее власть, ее права на обман и порабощение огромного числа людей с помощью религиозных вымыслов. Важнейшей своей задачей Вольтер считал систематическое разоблачение христианства, всех традиционных религий, обнаружение их антинаучных, софистических основ, несовместимости религиозных поучений с правдой и моралью.
Христа. Он проявил личное мужество в защите современных ему жертв религиозного мракобесия и жестокости. Так, усилиями Вольтера посмертно был оправдан протестант Калас, ложно обвиненный фанатиками-католиками в убийстве своего сына, желавшего будто бы перейти в католицизм. Точно так же Вольтеру удалось добиться посмертного оправдания офицера де Лаббара, также ложно обвиненного в богохульстве и сожженного на костре. Характерный факт: вместе с Лаббаром был сожжен один экземпляр «Философского словаря» Вольтера.
На страницах многочисленных трудов Вольтер воспроизводит злодеяния религиозных организаций против народов, рассказывает о вопиющих нарушениях элементарных норм нравственности крупными и мелкими религиозными деятелями церкви, об их алчности, стремлении приумножить богатства духовного сословия, его верхушки всеми возможными средствами: захватом чужой собственности, подлогами, обманом, клятвопреступлениями и т. п. Не ускользнул от зоркого взора Вольтера нравственный облик отцов церкви, их, мягко выражаясь, «свободные нравы». Люди, призывавшие к аскетическим правам, к самоотречению, к целомудрию и т. п., сами не в меру ретиво наслаждались земной жизнью.
Но может быть, все сказанное свидетельствует лишь о том, что какая-то часть духовенства отступает от предписаний своей религии (в данном случае от христианства), от ее сущности, догм и канонов? Нет, Вольтер критикует саму религию, ее исходные принципы — несуразные, алогичные, способные оправдать любое поведение.
Вольтер уделил много внимания Ветхому завету для воспроизведения облика библейского бога, этого странного, алогичного существа, который противоречит себе на каждом шагу. Этот всемогущий, всезнающий, всеблагой бог обнаруживает то и дело свою слабость и беспомощность, свою неосведомленность и отсутствие дара предвидения, а заодно и злобу, мстительность. Творя мир, он удивляется и восхищается своим мастерством, свой удачей. Вот он создает первых людей, помещает их в рай, а затем заставляет змею внушить им сорвать запретное яблоко, совершить первородный грех. Через какой-то отрезок времени он посылает своего сына Христа, чтобы смертью последнего искупить этот грех. И далее все в том же духе. Непонятно, для чего нужно всемогущему, всезнающему и доброму богу пробавляться этими интригами!
Шаг за шагом Вольтер осмеивает действия не только взбалмошного библейского бога, но и других персонажей Ветхого завета: их приключения, их решения и поступки, которые не отличаются ни умом, ни порядочностью. Всемогущий и всезнающий ветхозаветный бог оказывается не в состоянии предвидеть и предотвратить порочные, с его точки зрения, людские дела и в порыве гнева идет на то, чтобы утопить весь род людской, делая исключение лишь для семьи Ноя. Проходит время, и размножившиеся потомки Ноя берутся выстроить вавилонскую башню, чтобы войти в соприкосновение с небом. Эта затея не нравится богу, и он смешивает языки строителей башни, чтобы помешать им в достижении их цели. Но ведь бог был в состоянии с самого начала помешать возникновению самой идеи людей о башне и о достижении неба!
народных сказаний и верований, является фольклорным творчеством многообразных племен, стоявших па достаточно низкой ступени общественного развития. Конечно, была сделана попытка привести позднее в какой-то порядок и последовательность эти верования и сказания, создать более или менее единый сюжет, снабдить хаос библейских сказаний какой-то логикой. Но этого не получилось. Логика обрывается на каждом шагу. Цепной была также констатация Вольтером такого факта, что многие библейские сюжеты и персонажи с теми пли иными вариациями встречаются в предшествующих религиозных учениях.
С не меньшим успехом Вольтер продемонстрировал кричащие противоречия в текстах Нового завета, в так называемых канонических евангелиях. Можно с уверенностью сказать, что Вольтер явился одним из предшественников того направления в религиоведении, которое выступило с отрицанием исторического существования Христа и обосновало идею его мифичности.
«Важное исследование милорда Болингброка, написанное в конце 1736 г.», в главах, посвященных личности Христа и христианству, Вольтер признает, что христианская религия, конечно, должна была иметь своего основоположника или основоположников. Но ими могли быть не «сыновья бога», не сверхъестественные существа, а люди, возможно даже один человек, который выразил изменения в религиозном сознании той или иной этнической общности, разочарование в старых богах, поиски новых форм выражения религиозных исканий, новых фантастических идей о настоящем и будущем. Христианство, как и все другие религии, утверждает Вольтер, создавали не боги, а люди в соответствии с условиями места и времени, с использованием религиозного наследия прошлого. Такое понимание вопроса укладывается в границы. здравого смысла. и подтверждается историческими фактами. Что касается новозаветного Христа, бога и сына бога, совершившего бесподобные чудеса, умершего на кресте, чтобы воскреснуть через сорок дней, и т. п., то такого Христа в реальной действительности не существовало, он — плод религиозной фантазии, новый вариант древневосточных сказаний об умирающих и воскресающих богах.
Вольтер ссылался на тот факт, что историки, описывавшие даже малозначительные исторические события в Иудее I века н. э., ни словом не упомянули о Христе, о его удивительных деяниях, которые не могли пройти незамеченными. «Знаменитый писатель, — отмечает Вольтер, — родившийся вскоре после смерти Иисуса и который, если верить святому Иринею, должен был быть его современником, иными словами, Иосиф Флавий, близкий родственник жены Ирода, сын жреца, должен был знать Иисуса. Он не впадает в заблуждения тех, кто поносил Иисуса, не принадлежит к тем, кто рассыпался в обильных похвалах ему; он ничего о нем не говорит. В настоящее время доказано, что те пять пли шесть строк, которые приписывают Иосифу об Иисусе, вписаны довольно неудачно, что это подлог, так как, если бы Иосиф действительно верил, что Иисус — мессия, он написал бы о нем во сто раз больше, а, признавая его мессией, стал бы его последователем» 16. Вольтер констатирует, что Юст из Тивериады, Филон и другие историки рассматриваемого периода также молчат о Христе-мессии, о его чудесах, о его казни и т. п.
Как было отмечено выше, отвергая Христа — бога, чудотворца, Вольтер допускал существование реального создателя или создателей христианского учения, основателей и проповедников нового религиозного течения мысли.
Вольтеру, естественно, не удалось обнаружить социально-экономические, политические и идеологические предпосылки возникновения новой религии — христианства, объяснить ее сравнительно быстрое распространение и превращение в господствующую религию во многих странах мира. И тем не менее Вольтер догадывался, что возникновение и распространение новой религии было связано с какими-то реальными причинами, должно было выражать какие-то реально назревшие чаяния и ожидания огромной массы людей.
своего формирования выразило настроения наиболее порабощенных социальных слоев в период римского господства, их стремление с помощью небесного «спасителя» избавиться от социального и иноземного гнета.
Эти и исходные рассуждения Вольтера о причинах возникновения христианства, бесспорно, представляют интерес, но они не сложились в сколько-нибудь научно обоснованную концепцию возникновения христианства. Последовательно научную концепцию невозможно было создать с позиций идеалистического понимания истории; Вольтер же не вышел за его пределы.
никла в социальных низах, Вольтер констатировал наличие в ней некоторых гуманистических, свободолюбивых идей и настроений. Но со временем христианство, ставшее господствующей религией во многих странах, превратилось в инструмент духовного порабощения народа. Оно было использовано для обоснования различных форм политического и духовного насилия, для. обоснования правомерности тирании, для разжигания человеконенавистнического фанатизма, для натравливания одного народа на другой.
— таков заключительный вывод Вольтера.
Этот вывод касался не только христианства, но и всех без исключения религиозных систем.
Если не придавать большого значения достаточно неопределенным деистическим оговоркам Вольтера, то есть основание утверждать, что он много сделал для того, чтобы изгнать мысль о сверхъестественных, религиозно-мистических началах в объяснении явлений природы. Он много потрудился над тем, чтобы сделать со временем аксиоматическим положение, согласно которому органического единства материи и движения достаточно, чтобы шаг за шагом расшифровывать все тайны и загадки природы с позиций человеческого разума и опыта.
Задача была не из легких, если учесть, что сложное, противоречивое, пронизанное сплошными случайностями, неожиданными поворотами и скачками общественное развитие, казалось, не оставляло места ни для рационалистического толкования человеческой истории, ни для обнаружения правильной повторяемости и закономерности. На протяжении веков все, что происходило в общественной жизни: всевозможные социальные катаклизмы — восстания и революции, падение и возвышение государств, переселения народов, непрекращающиеся большие и малые войны, объяснялось волей бога как последней причины, движущей силы истории.
все определено божественным начертанием, все победы и поражения в войнах, успех и неудача революций, тот или иной выбор того или иного государя, правителя — короче, все исторические акты предопределены верховным существом.
Развенчание провиденциалистскои концепции истории имело не меньшее значение, чем изгнание идеи бога, сверхъестественных сил из учения о природе. Над решением этой проблемы работали почти все французские просветители XVIII века. Свой весомый вклад в это дело внес и Вольтер. В исторических исследованиях, и в особенности в «Веке Людовика XIV», «Опыте о нравах и духе народов и о главных исторических событиях», «Философии истории от древнейших времен до Карла Великого», Вольтер воспроизводил длительные отрезки истории, не прибегая к идее бога. Свою задачу он видел в том, чтобы объяснить ход и исход исторических событий сознанием, выбором и действиями людей.
Отметим, что отрицание фатализма в любой его интерпретации было сильной стороной философии Вольтера. Он утверждал, что нет и не может быть предопределенности событий ни в природе, ни в человеческом обществе. Принцип необходимости, утверждал Вольтер, не может исключить случайность и существовать в чистой своей форме. По твердому убеждению философа, абсолютизируя необходимость, коренным образом искажают ее правильное понимание, придают ей фатальную форму. Абсолютизируя необходимость, приходят к ошибочному заключению, что «не существует даже самого малого атома, чье движение не воздействовало бы на теперешнюю организацию всего мира; что нет даже самого незначительного события, будь это в среде людей или животных, которое не было бы существенным звеном в великой цепи фатума» 19.
Решимость писать историю так, как она протекала в реальной действительности, без чудес и божьего промысла была огромным шагом навстречу истине, но не означала еще создания последовательно научной картины исторического процесса. Как и другие французские просветители, Вольтер в ту эпоху не мог подняться и не поднялся до материалистического понимания истории. Он мог добросовестно воспроизвести исторические факты, но не объективные исторические закономерности. Справедливость, правда, требует отметить, что Вольтер-историк сделал интересные выводы о роли народных масс в истории, обратил внимание, что в определенных условиях эти массы, преследуя свои жизненные интересы, способны стать деятельной силой общественного развития. Не прошла мимо внимания Вольтера роль экономических отношений, торговли в тех или иных социально-политических отношениях, в возникновении войн со всеми последствиями для судеб вовлеченных в столкновение стран.
оснований, не могут пройти бесследно для данного народа. Вольтер не скрывал свою сдержанность, больше того — отрицательное отношение к революционной активности социальных низов, страшился этой активности.
Следует сказать и об интересных, плодотворных высказываниях Вольтера относительно исторического прогресса. Достаточно отчетливо он сформулировал мысль, что, несмотря на случайности, зигзаги, отступления, человеческая история развивается по восходящей линии. Эта позиция мыслителя выражала оптимизм восходящего общественного класса. Позднее Кондорсе предложит не разрозненные мысли о прогрессе, а достаточно стройную концепцию восходящего развития человечества. Но, как и Вольтер, он не сумеет его научно объяснить. С позиций исторического идеализма прогресс человечества Кондорсе будет обусловливать непрерывным развитием, обогащением человеческого ума. В свою очередь и Вольтер в конечном счете восхождение человечества по ступеням прогресса объяснял интеллектуальным развитием человечества.
Завершая очерк о великом богоборце, грозе феодально-клерикальной реакции, глашатае новых идей и предвестнике нового, более разумно организованного мира, мы должны отметить, что его роль и значение, как и многих его соратников, не ограничились пределами Франции. Всюду, где назревала борьба против деспотизма и обскурантизма, идеи Вольтера неизменно превращались в надежный инструмент борьбы и обновления.
2 Дидро Д. Собр. соч., т. IX. М.—Л., 1940, с. 506.
3 Волгин В. П. Историческое значение Вольтера. — Вольтер. Стать и материалы. М.—Л., 1948, с. 30.
4 См. Кузнецов В. Н. Вольтер и философия французского Просвещения XVIII века. М., 1965.
ètes, t. 6. Paris, 1843, p. 63.
7 Вольтер. Бог и люди, т. II. М., 1961, с. 144.