что влияет на музыкальный вкус человека
Психология свободы: Как формируется наш музыкальный вкус?
Эпоха ожесточенных словесных баталий по линям «рок-рэп» или «попса-андерграунд» вроде бы давно похоронена под тяжестью бесконечного разнообразия музыкальных пабликов, но в глубине души каждый из нас до сих пор свято чтит свой музыкальный вкус и с насмешливым подозрением оценивает плейлист другого. Откуда этот вкус взялся и почему он вообще имеет значение? За ответами мы обратились к психологу-когнитивисту, композитору и музыкальному теоретику.
Текст: Марыся Пророкова
Существует несколько работ разной степени убедительности, посвящённых связи музыкальных предпочтений с характером или отдельными чертами личности. Однако мне не известно ни одного исследования, которое бы охватило формирование музыкального вкуса как процесс, от раннего опыта до устойчивых предпочтений. Без таких лонгитюдных исследований сложно говорить о каких-либо доказанных закономерностях. Впрочем, есть два механизма, подробно описанные для других ситуаций, которые легко переносятся и на проблему музыкального вкуса.
Первый механизм — классическое обусловливание, открытое ещё И. П. Павловым. Прослушивание музыки всегда происходит одновременно с другими событиями: общением с друзьями, просмотром фильма, покупками в магазине, походом в консерваторию с семьёй и так далее. Так как музыка сама по себе не несёт биологического смысла, то есть информации, ценной для выживания организма, она легко поддаётся обусловливанию. Если вы слышите определённую музыку одновременно с чем-то приятным, со временем вы начнёте получать удовольствие непосредственно от такой музыки, и ваш вкус закрепится. Обусловить удовольствие можно одной композицией, жанром или музыкой вообще. Так как происходит это случайным образом, разумно ожидать, что условным стимулом станет система характеристик музыки, то есть жанр. При этом весь процесс от первого музыкального опыта до формирования вкуса может проходить бессознательно, незаметно для человека.
Второй механизм — это научение через моделирование, впервые описанное живым классиком психологии Альбертом Бандурой. Он показал, что, даже если человек просто наблюдает за другими людьми, он склонен повторять их действия. Этот механизм позволяет нам лучше понимать друг друга и обеспечивает поддержание культуры сообщества, то есть правил поведения, которые не нужно объяснять. Исследования Бандуры, которые доказали, что дети гораздо более чувствительны к научению через моделирование, легли в основу возрастных рейтингов для телепередач, фильмов и — несколько позже — видеоигр. Этот механизм не нуждается в удовольствии для закрепления определённого поведения: само знание, что кто-то из вашего круга общения слушает определённую музыку, уже влияет на ваш музыкальный вкус.
Будущие исследования запросто могут показать, что более сильное влияние на музыкальные предпочтения оказывают другие факторы, например конформность или темперамент, однако, пока экспериментальных данных нет, моя ставка — на более простые и универсальные механизмы: обусловливание и моделирование.
Самое важное в формировании вкуса — это понимание того, что качество музыки — это не дело вкуса. То есть человек может иметь хороший вкус только тогда, когда он знает, что есть, как писал Мандельштам, «ценностей незыблемая скала над скушными ошибками веков», совершенно не зависящая от господствующих вкусов и моды.
Музыкальный объект полностью становится собой только в контакте со слушателем, но, как ни странно, хорош этот объект или плох — это предрешено до контакта. Что такое это «качество»? В двух словах — сочетание безупречного следования закону с божественным иррациональным превышением этого закона. Хороший музыкант и хороший слушатель стараются, прежде всего, настроиться именно на эту диаду, на сочетание мастерства и откровения. Тут тоже бывают несовпадения, но они могут выглядеть, например, так: «Чайковский гениальный композитор, но слушать Шестую симфонию я не могу, для меня это слишком истерично и эмоционально, хотя и мастерски написано». Получается, что я как бы разграничиваю вкус и признание действительной ценности произведения. Очень часто какие-то вещи перебираются из категории «гениально, но слушать не могу» в категорию «любимая музыка». Мне кажется, это хороший признак, и, пожалуй, я бы рекомендовал непрофессиональным слушателям музыки поступать так же, то есть от сознания величины эволюционировать к любви. Когда нет собственного интуитивного понимания величины, ничуть не зазорно прибегнуть к рекомендации авторитета. Если ваш любимый писатель любит, не знаю, Вагнера, например, почему бы и вам не попробовать его полюбить.
Что касается второй части упомянутой диады — если мы не хотим превратиться в окаменелости, то мы просто обязаны предполагать в любой новизне именно божественное до последнего, до момента, когда само произведение с треском не докажет нам обратное. То есть человек, который просто говорит «это не в моём вкусе», не должен бы вообще говорить ни о каком своём вкусе, потому что вкус существует в развитии, статика тут свидетельствует только об отсутствии, собственно, вкуса.
В области популярной музыки работает, в общем, тот же механизм, что и в серьёзной музыке. Разница только в том, что в популярной музыке ингредиенты берутся из конструктора этой самой популярной музыки (и/или упрощённой классики), а серьёзная музыка сначала устанавливает набор ингредиентов сама, а потом уже удивляет неожиданностью манипуляций и нарушением ею же установленных правил.
кандидат искусствоведения, преподаватель Московской консерватории
Какие факторы влияют на развитие музыкального вкуса? Как бы мы ни понимали смысл слов «музыкальный вкус» — как круг музыкальных пристрастий или как чутьё, умение отделять шедевр от подделки, — музыкальный вкус формируется таинственно, как и любой другой. Но на этот процесс можно пытаться воздействовать.
Конечно, музыкальные склонности могут быть врождёнными — они, собственно, и всегда бывает врождёнными, просто не всегда обстоятельства благоприятствуют их обнаружению. Само существование многочисленных музыкантских династий говорит о наследственном характере не только музыкальных способностей, но и самой готовности радоваться от восприятия музыки. Интереснее другое — возможно ли и как именно возможно сформировать музыкальный вкус как умение различать.
Музыка есть язык — особый, невербальный, но всё же язык. Поэтому способы формирования музыкального вкуса принципиально не особенно отличаются от формирования вкуса литературного, вкуса к слову. И всё же применительно к музыкальному вкусу и опыту необходимо сделать важную поправку. Да, музыка есть язык. Но вот как прекрасно сформулировал разницу между вербальным и музыкальным языком Уистен Оден:
«Для того чтобы стать частью художественного произведения, слово предварительно должно быть изъято из нехудожественной среды… Инструмент поэта, язык, не является частной собственностью, и поэт не может изобретать своих слов, но вынужден пользоваться теми, что придумали люди для тысяч своих нужд. В современном обществе, где язык унижен и приравнен к сквернословию, поэтическому слуху угрожает опасность порабощения звуковой обыденностью — опасность, неизвестная художнику и музыканту, чьи инструменты — их личная собственность».
Другими словами, вербальный язык принадлежит всем, музыкальный язык — частная собственность, замкнутая среда. Это, с одной стороны, как будто эстетизирует его, выводит в заведомо элитарную область, с другой — требует от него специальных усилий для того, чтобы сохранить его доступность для тех, кто желает им пользоваться. И усилия эти сейчас фактически пошли на конвейер. Я думаю, что аналогом словесного сорняка можно считать фоновую музыку, преимущественно попсу — попсу из ларьков (или ларьков уже нет?), попсу в кафе, попсу из динамика в такси или из телевизора. Сорняка не только и не столько из-за её ничтожных, как правило, художественных качеств (это само по себе не сделало бы её сорняком), сколько из-за её фонового характера. Попсу включают, чтобы заполнить пустоту воображения — в точности как словесный сорняк призван заполнить пустоту выражения. Это небезопасная, между прочим, штука, потому что заполнить пустое воображение можно только третьесортной картинкой, нагло претендующей на создание картины мира.
Слушание музыки — волевой акт,
иначе это её унижение, которое может оказаться заразительным для неопытного слушателя.
Поэтому музыкальный сорняк более агрессивен. Если вербальная речь, письменная и устная, окружает нас со всех сторон и благодаря этому сама себя уравновешивает (скажем, характер лексики улицы может быть самым сложносоставным, а уровень одного собеседника может быть скомпенсирован в большей или меньшей степени другим собеседником или книжкой), то музыкальный язык — это не ежеминутный язык быта. И звучащему в повседневности из всех щелей языку попсы мы ничего не можем противопоставить в сиюминутном быту. Это, в общем, объявление войны становлению музыкального вкуса. И на это объявление надо ответить со всей серьёзностью.
И тут мы подходим к вопросу, как развивать музыкальный вкус и возможно ли это. Я думаю, что возможности не безграничны, но они есть. И единственное, что можно здесь сделать, — расширять горизонты музыкальных представлений.
Конечно, среда существенна — но во вторую очередь. Почему ребёнок в музыкантской среде в среднем больше будет слушать музыку, чем в не музыкантской? По двум причинам. Во-первых, если его родители музыканты, то велика вероятность, что склонность передалась ему по наследству ещё до того, как та или иная среда активно дала о себе знать. Во-вторых, в музыкантской среде больше источников музыкальной информации. Другими словами, музыкальное окружение скорее повышает вероятность развития музыкальных склонностей, нежели создаёт их. Существенно и то, от кого и в какой форме человек получает первое представление о музыке.
Как ни странно, присутствие или отсутствие музыкального слуха не играет здесь никакой роли. То есть, конечно, слух вам необходим, если вы желаете сделать музыку своей профессией, но на способность полюбить и понять сочинение, сформировать свою систему музыкальных симпатий и антипатий он никак не влияет. Могу пояснить это собственным примером: у меня отсутствует зрительная память настолько, что, зажмурившись, я не могу представить себе во всех подробностях мысленно лица даже самых близких людей, а лишь самые общие черты. Художником я никогда не смогу быть: у меня нет чёткого зрительного воображения. Это не мешает мне иметь вполне определённый круг художественных пристрастий и даже расширять его.
Другой вопрос — как сформировать этот круг.
Чего я категорически избегала бы, так это музыки как фона, превращения осмысленной и глубоко нормативной речи в бессмысленный трёп. Слушание музыки — волевой акт, иначе это её унижение, которое может оказаться заразительным для неопытного слушателя.
Изображения: Иван Анисимов, Аня Морозова и Мария Хандусь
Как связаны интеллект и музыкальные предпочтения: теории и исследования
Связь музыкального вкуса с уровнем интеллектуального развития — популярный стереотип. Многие считают, что умные люди слушают только Баха и Моцарта, а попса и рэп — любимая музыка людей простых и менее образованных. Но так ли это?
Есть ли у этого стереотипа научная основа? Что на этот счет говорят психологи, нейробиологи и социологи? Сегодня мы решили разобраться в основных исследованиях.
Психология: связь музыкального вкуса и типа личности
Музыка — часть нашей идентичности, и многие считают, что любимая музыка может многое сказать об их характере. В Университете Техаса провели исследование, в рамках которого попытались найти корреляцию между любимыми музыкальными жанрами и чертами характера респондентов. Студенты прошли несколько тестов — на музыкальные предпочтения, тип личности и уровень IQ. Потом психологи сравнили результаты тестов и нашли некоторые корреляции между результатами.
Всего они выделили четыре группы (в более поздних версиях теста появилась и пятая группа):
Вторую группу предпочитают «напористые и бунтующие» натуры — у них много общего с предыдущей группой, но они более спортивны и не любят казаться умнее всех.
В третьей группе — оптимисты и экстраверты, более добросовестные и склонные соглашаться с другими. Они видят себя спортивными, богатыми, красивыми и политически консервативными. Эта группа менее всего склонна к депрессии, но и результаты теста IQ у неё ниже, чем у всех остальных.
Музыку из четвертой группы предпочитают энергичные и ритмичные люди, которые разделяют многие представления респондентов из третьей группы, отличаются отсутствием консерватизма, более высоким уровнем дохода и IQ. Интересно, что представители последней группы менее всего склонны к эмоциональным порывам и предпочитают не прислушиваться к своим чувствам.
Фото Tony Smith CC
Похожее исследование провели в Университете Хериот-Ватт, Эдинбург. Ученые попросили 36 тысяч человек оценить множество музыкальных стилей и пройти личностный тест.
Оказалось, что поп-музыку любят «честные и не очень креативные», у фанатов рэпа высокая самооценка, а любители хэви-метал — нежные, но недостаточно уверенные в себе люди. Инди предпочитают «не очень трудолюбивые интроверты», а джаз и классическую музыку — люди с высоким интеллектом и самооценкой.
Личностные тесты — не единственная метрика. Есть другая группа исследований, где используются когнитивные тесты — они позволяют оценить стиль мышления человека по шкале от чисто эмпатического до чисто систематического. Первые хотят и умеют понимать чувства и эмоции других людей. Вторые склонны искать паттерны поведения и анализировать системы отношений.
Такое исследование провели среди четырех тысяч респондентов — они заполнили онлайн-опросники и узнали свой стиль мышления. Потом они прослушали 50 музыкальных отрывков из разных жанров и оценили их по шкале от 1 (очень не понравилось) до 9 (очень понравилось).
Оказалось, что те, кто более склонен мыслить эмпатически, любят более мягкую музыку (RnB, соул, софт-рок). Люди со систематическим мышлением предпочитают панк, хэви-метал и тяжелый рок.
Это интересная статистика — люди действительно слушают музыку по-разному: кто-то воспринимает её исключительно на уровне эмоций, другие же, например, живо интересуются её композиционным устройством. Отсюда может проистекать и связь между типом мышления и жанровыми предпочтениями.
Культурная подвижность против эволюционной предопределенности
Принято считать, что человек на биологическом уровне предпочитает гармоническое звучание. Но есть исследования, которые говорят об обратном — правда, они используют при этом довольно необычные данные.
Джош МакДермотт (Josh McDermott) из Массачусетского технологического института и его коллеги отправились к племени Чимани (Tsimane) в леса Амазонки. Это одно из последних человеческих поселений, практически никак не связанных с внешним миром.
Эти люди не знакомы с западной музыкой, которая основана на мелодии, гармонии и полифонии. Им нравятся многие звуки, которые наш слух сочтет неприятными, расстроенными и некрасивыми. Ученые попросили 64 местных жителей оценить, насколько приятными им кажутся звуки из обширной выборки консонантных и диссонантных звуков. Аналогичное испытание ученые провели среди тех, кто был знаком с западной музыкой: американских музыкантов, американских не-музыкантов и жителей столицы Боливии, Ла-Пас.
Представители племени Чимани не выказали очевидных предпочтений — и консонантные, и диссонантные звуки им казались одинаково приятными (ученые предварительно убедились, что жители племени понимают разницу между консонантными и диссонантными звуками и имеют определенные музыкальные предпочтения). Те же, то был знаком с западной музыкой, отдали предпочтение консонантным звукам.
Фото Steve Snodgrass CC
Поэтому исследователи предположили, что музыкальный вкус — всё же не биологическая категория, а культурная. Мы слушаем музыку, устроенную по определенным принципам, всю свою жизнь. Гармоническая музыка чаще всего звучит в кино и рекламе на счастливых, радостных и вдохновляющих моментах. Вполне вероятно, что музыкальные предпочтения — результат «воспитания, а не природы».
Социология — правильный ответ?
Группа ученых из Университета Британской Колумбии провели большое исследование, в рамках которого они искали ещё одну связь — на этот раз между социальными категориями и музыкальными предпочтениями. В телефонных интервью приняли участие 1600 респондентов.
Оказалось, что любители кантри, диско, хэви-метала и рэпа беднее и хуже образованы. Более богатые и образованные предпочитают классическую музыку, блюз, джаз, оперу, поп, рэгги, рок и мюзиклы. Это исследование — важная часть общего дискурса, актуального для социологии культуры: социальному классу просто «приписаны» определенные культурные вкусы, или же разные предпочтения — это реальный инструмент разграничения социальных элит? Социологические школы предлагают различные ответы — единого мнения на этот счет нет.
Стереотипы появляются из-за ненаучных исследований — например, Вирджил Гриффит (Virgil Griffith), автор WikiScanner, создал карту, на которой показал связь музыкальных вкусов школьников (данные он взял с Facebook) с их уровнем интеллекта (а именно — оценками за экзамен SAT). Оказалось, что фанаты Лил Уэйна справились с экзаменом хуже всех (поклонники жанров в целом — будь тот «поп-музыка» или «классика» — также не смогли похвастаться высокими оценками), в то время как любители Бетховена получили лучшие оценки. Это — пример ненаучного и нерепрезентативного эксперимента с популистским результатом.
Научные же исследования обнаруживают некоторые корреляции между разными культурными, личностными или социологическими сущностями и музыкальным вкусом, но результаты не так однозначны. Не все исследования показывают и наличие причинно-следственных связей между явлениями, а неоднозначность результатов — явный повод к тому, чтобы оставить «жанровые войны» в прошлом.
Исследование: что влияет на наш музыкальный вкус
Как свидетельствует опыт, одна и та же музыка может восприниматься различными людьми неодинаково. Более того, один и тот же человек на протяжении всей своей жизни может несколько раз кардинально менять свое отношение к отдельным композиторам, исполнителям и произведениям. Обусловлено это особенностями музыкального восприятия, которое изучает относительно молодая научная дисциплина – музыкальная психология. Масштабными трофеями эта наука пока похвастаться не может, но вопросы, которые она ставит перед собой, не могут не вызывать интереса.
Почему одним людям нравится джаз, другим рок, а третьим «попса»? По какой причине, в хорошем настроении мы предпочитаем энергичную музыку, а в плохом – медленную и меланхоличную? И наконец, отчего слушать классическую музыку тяжелее, чем популярную? Будем честны – вопросы эти далеко не фундаментальные и не претендующие на радикальную смену нашей точки зрения на самое абстрактное из искусств. К слову, и сами ученые себе таких задач не ставят. Ответы на эти вопросы скорее должны помочь углубить наши знания о самих себе, а не расширить горизонты понимания сути музыки.
Музыкальный вкус зависит от событий в нашей жизни
В качестве вступления расскажем о довольно сомнительном, по причине малой выборки, исследовании российских психологов, результаты которого свидетельствуют о зависимости предпочтения жанров музыки от социального статуса и уровня образования опрошенных. Иными словами, ученые мужи твердо убеждены, что отстающие в обучении дети и подростки в большей мере рискуют оказаться в числе фанатов шансона, чем их достигшие успехов в учебе сверстники. Также была выявлена зависимость предпочтений детей от общественного положения их родителей.
Выводы не носят на себе печать оригинальности и не заслуживали бы нашего внимания, если бы не одна деталь.
В ходе исследования психологи подметили, что к агрессивной по своему содержанию музыке чаще всего обращаются дети, испытывающие определенные жизненные трудности: лишенные заботы родителей, обижаемые сверстниками или имеющие неразрешенные внутренние конфликты.
В свою очередь, классику и джаз выбирают в основном дети, растущие в благоприятной атмосфере. В первом случае музыка имеет функциональный характер – она играет роль катализатора психической разрядки от накопившихся негативных эмоций; во втором случае музыка ценна сама по себе.
Классика и джаз – музыка для аристократов?
Здесь уместно будет сделать небольшое отступление. Дело в том, что ещё в Средние века музыкальное искусство разделилось на два вида – народное и церковное. Первое было сугубо функциональным – оно служило аккомпанементом для торжеств, службы и прочих бытовых сторон жизни человека низших сословий. Второму, максимально обособленному от идей обыденных и потому понятных каждому, отдавали предпочтение представители духовенства и аристократии.
Гармония и композиция церковной музыки намерено строились так, чтобы не походить на «низшие» жанры, «не распалять чувства» и «не возбуждать страсти». Для ее понимания, в противоположность народному музыкальному творчеству, необходима была тишина, покой и внимание. Именно эта музыка, кстати, стала истоком западноевропейской классической музыки. И здесь можно провести параллель между восприятием «высоких» и «низких» жанров тысячу лет назад и в наше время. Несмотря на условность такого сопоставления, можно заметить, что и тогда и сейчас существовало два разных вида музыки – музыки, как незатейливого аккомпанемента знаковых моментов человеческой жизни, и музыки, как самоценного искусства.
Выходит, что у нас до сих пор есть выбор из тех самых «низких» и «высоких» направлений, и наши предпочтения целиком зависят от социальной среды, знаний и опыта.
Так ли это? Ведь XXI век тем и характерен, что мы медленно, но верно избавляемся от предрассудков и потому более открыты всему новому. И, тем не менее, что-то ведь заставляет нас слушать классическую музыку, в то время как в нашей культурной копилке собралось бесчисленное количество простейших композиций на все случаи жизни, прослушивание которых не требует от человека и намека на усилие.
Не является ли расход энергии, затраченной на трудоемкий анализ крупных форм, банальным проявлением снобизма?
Ученые попытались ответить и на этот вопрос.
Как характер влияет на выбор музыки?
В коре головного мозга человека проходят сложные электрические процессы, главной характеристикой которых является частота и амплитуда. Иными словами, мозг имеет собственный ритм работы.
Высокая амплитуда ритма преобладает у людей с сильным типом нервной системы (холериков и сангвиников): активных, уравновешенных и уверенных в себе. У людей со слабым типом нервной системы (флегматиков и меланхоликов), главными свойствами которой являются высокая чувствительность, сочетающаяся со слабой динамикой процессов, чаще регистрируется низкая амплитуда ритма. Холерики и сангвиники, как правило, чужды монотонным видам деятельности, а флегматики и меланхолики, в свою очередь, тяжело переносят работу, требующую быстрого переключения внимания. То есть, холерик вряд ли сможет без ущерба для собственного здоровья заниматься рутинной бумажной работой, точно так же, как у меланхолика меньше шансов стать ведущим телевизионного шоу или летчиком.
Нетрудно догадаться, что люди с сильным типом нервной системы будут чаще предпочитать музыку в высоком темпе и не требующую исключительной концентрации внимания (рок и прочие популярные жанры). Счастливые и не очень обладатели слабого типа смогут в течение длительного времени следить за развитием мелодии и гармонии (в классике и джазе), не испытывая дискомфорта и даже получая от процесса удовольствие. Точно так же в приподнятом настроении флегматики могут порадоваться жизни под гитарные запилы, а сангвиники в печали усугубить свое положение прослушиванием «Реквиема» Моцарта.
То есть, наши музыкальные предпочтения находятся в прямой зависимости, помимо всего прочего, и от биоритмов нашего мозга.
Еще одна любопытная особенность – темп, метр и характер звучащего произведения могут влиять на амплитуду ритма головного мозга. Подвижная и светлая музыка может повышать амплитуду, а медленная и мрачная – понижать. При этом биоритмы легче подстраиваются под особенности звучащей композиции у людей со слабым типом нервной системы – флегматики и меланхолики способны глубже проникать в сущность произведения.
Исходя из этих наблюдений, ученые даже предположили, что особые состояния и настроения у детей можно вызывать различными видами музыки. Таким образом, не исключено, что удачное сочетание рока и классики, джаза и электронной музыки сумеет помочь чадам настроиться в отдельные моменты жизни на нужный лад, а в более глобальном смысле – поспособствовать полноценному раскрытию потенциала ребенка. К тому же, данное наблюдение снимает с почитателей классики обвинение в снобизме и в определенной степени служит доказательством тому, что для людей важны все без исключения жанры и направления музыкального искусства.
Этими выводами достижения ученых не исчерпываются, однако все остальные исследования носят узкоспециальный характер и, скорее всего, не вызовут особый интерес у широкой публики. А потому, самое время подвести итог всему, о чем мы вели речь выше.
Музыкальное восприятие – вещь непростая, зависящая от многих факторов. Наука располагает только абсолютным минимумом знаний о процессах, психических и физиологических, сопровождающих прослушивание музыкальных композиций. И, тем не менее, ученые убеждены, что каждый из жанров и стилей музыки самодостаточен и вызван к жизни необходимостью.
За каждым из самых плохих произведений скрывается уникальные по своей природе человеческие переживания, особый, индивидуальный отклик на действительность. И потому возвышать одни направления музыки в ущерб другим – значит отказываться от нового опыта, который способен помочь глубже понять себя и окружающий мир.
Как мы уже заметили ранее, трофеи новой науки не так уж значительны, как нам, может быть, того хотелось бы. Однако за вопросами, которые она ставит перед собой, кроется нечто большее, чем праздный интерес. Это нечто сулит нам, пусть и в далекой перспективе, преодоление существенного этапа в процессе самопознания. Нынешние же выводы ученых свидетельствуют об одном – не стоит пренебрегать новым музыкальным опытом, так как он может сыграть решающую роль в нашем становлении как личности. Достижение не Бог весть какое, но, способное положительным образом переменить взгляды человека не только на музыку, но и на всю его жизнь целиком. А чего большего можно требовать от науки?