что в карелии с лесными пожарами
Проверка на прочность: что показали лесные пожары в Карелии и в Финляндии
Лето 2021 года выдалось чрезвычайно жарким везде, исключением не стала ни Северная Европа, ни Северо-Запад России. Колумнист «Республики» Алексей Раумо о лесных пожарах в Карелии и в Финляндии. В чем разница?
Грандиозная тепловая волна накрыла не только Финляндию и Карелию — сообщениями об экстремально жаркой погоде заполнены новостные ленты всей Европы и даже Северной Америки. Например, в Венгрии и на Мальте было за +40 °С, в Париже почти +45 °С, в Фениксе на юге США — почти +50 °С. Жара столь запредельная, что в городе Портленде на западе США у трамваев плавятся кабеля, и даже в окрестностях Вашингтона трескается асфальт, а шоссе перекрывают, так как ездить опасно. Наиболее шокирующие вести пришли из канадского Ванкувера, где наблюдали +49 °С, и этот температурный рекорд стал для северного города невероятным.
Совершенно очевидно, что глобальные изменения климата — абсолютно не пустые слова, и человечество стоит на пороге серьезных климатических катаклизмов, а если быть совершенно честным, уже вошло в полосу таковых.
Как бы то ни было, этим летом купаться в озерах и реках Финляндии и Карелии в целом приятно и комфортно, причем и в вечернее время. Вода прогрелась до средиземноморских температур, а тихая и безветренная погода позволяет полностью расслабиться. Десятки тысяч отдыхающих заполнили пляжи всех возможных водоемов, почти на всех из них в столичном регионе Хельсинки яблоку негде было упасть начиная с мая, то же самое практически и по всей Финляндии.
Пандемия только усилила «эффект присутствия», а отсутствие возможности нормально путешествовать оставило основную массу финнов на родине. Та же картина наблюдалась и в Карелии, причем, в отличие от относительно «обособленной» географически Финляндии, Карелия принимает, пусть и с определенными оговорками, туристов из других регионов России и количество гостей республики бьет все рекорды.
Фото: «Республика»/Сергей Юдин
Естественно, следовало ожидать, что аномально жаркое лето несет в себе серьезные вызовы в разных сферах жизнеобеспечения. Одной из основополагающих задач стала организация противопожарной безопасности в лесах и борьба с уже возникшими пожарами.
В СССР умели охранять леса
В Советском Союзе тоже было достаточно много лесных пожаров, однако тогда охране лесов уделялось гораздо больше внимания, и с СССР даже брали пример другие страны. Именно в СССР возникла авиационная лесная охрана, которой в этом году исполняется 90 лет. Вследствие объективных причин смены социально-экономической системы, а также в результате «эффективных реформ» система государственной лесоохраны была в 90-х годах изрядно подорвана, и это следует честно признать. Последствия всего этого сказываются и сегодня.
Авиапатрулирование лесных пожаров. Фото: «Республика»/Максим Алиев
Понятно, что главным преимуществом советского времени было большое количество людей, задействованных в охране леса. Благодаря этому многие пожары удавалось тушить в самом начале. По воспоминаниям опытных лесничих советской эпохи, в лесничестве было 8-10 лесников, и у каждого из них — по 3-5 пожарных. Если возникало небольшое возгорание, лесник с пожарными выезжали на место и быстро всё тушили. Сейчас в штате лесничеств всего 1-2 человека, иногда чуть больше. Есть пожарно-химические станции, лесопожарные центры, но они находятся за много километров от мест потенциальных пожаров. Серьезные проблемы есть и в действиях арендаторов, которые занимаются заготовкой леса: они тоже отвечают за борьбу с пожарами и должны иметь для этого необходимое оборудование, но многие арендаторы не думают о том, что будет с их лесом в будущем.
Лесной пожар — это всегда опасно, причем как для человека, так и для экосистемы. Огонь в очень короткое время охватывает большие территории, уничтожает корневую систему деревьев, растительность и животных, может перекинуться на постройки и дома, а едкий и токсичный дым распространяется на большие расстояния, подрывая здоровье и безопасность людей.
Пряжинский район, недалеко от деревни Кудама. Фото: «Республика»/Лилия Кончакова
Очень часто в пожарах виновна, к сожалению, человеческая безалаберность. Здесь всему обществу следует собраться с мыслями и осознать: на кону безопасность, экология и сохранность родного края, его природы и экосистемы. Никто кроме самих людей не сможет предотвратить трагедию, здесь сверхважен фактор самосознания и ответственности перед собой, это очевидно. Снова нельзя не вспомнить с ностальгией советское время: уровень личного эгоизма был несоизмеримо меньшим, приверженность общим целям и интересам в разы выше, а понимание личной ответственности воспитывалось на государственном уровне с самого детства.
Сейчас мы отмечаем своеобразный грустный юбилей: в августе 1991 года, 30 лет назад, в Москве произошли известные события, после которых дни Советского Союза были сочтены, великая страна почила в бозе и двигавшие «общественный прогресс» «реформаторы» рассказывали сказки о рынке, который всё отрегулирует, и о его прелестях, забывая добавить, что при капитализме доминирует частная собственность, где цель — получение прибыли и рост капиталов, а отнюдь не забота об общественном благе. Рынок всё и «отрегулировал» в лихие 90-е: страна и ее жизненно важные системы и институты были, по сути дела, уничтожены: прибыль не приносили. Лишь к началу 2000-х и позднее в российском обществе появилось осмысленное отношение к происходящему и стали приниматься меры по исправлению ситуации, в том числе и с противопожарной безопасностью в лесах.
Пожары в Карелии
Республика Карелия этим летом прошла серьезную проверку на прочность лесными пожарами, и, я считаю, прошла ее достойно.
Из-за чего горят леса в Карелии. Мнения тех, кто много лет проработал в системе пожаротушения
В Карелии бушуют лесные пожары. Сильнейшие в XXI веке. Огонь ходит вокруг поселков, добирается до построек, в панике эвакуируются люди. Каждый день пресса рассказывает о подвигах добровольцев, глава республики рапортует о том, что все под контролем, фотографируется у огня, просит у президента 100 миллионов и обещает победить пожары к минувшей субботе. Но, несмотря на начавшиеся дожди и заверения губернатора, леса продолжают гореть.
Почему такого не было раньше? Только ли природа виновата в создавшейся ситуации? Мы поговорили с двумя людьми, которые как никто другой, хорошо разбираются в этом вопросе. С бывшим штурманом карельского авиаотряда Сергеем Андруневичем и с рядовым пожарным парашютистом Владимиром (имя изменено — прим. ред.), проработавшим в системе лесного пожаротушения более четверти века. Владимир попросил не называть его фамилии, так как начальство категорически запретило пожарным общаться с прессой, а увольнения они боятся, похоже, гораздо больше, чем огня.
Владимир
«Пожаротушение это же, как медицина. И там, и там главное – профилактика. Поэтому самый действенный способ борьбы с лесными пожарами это их предотвращение. А для этого необходимо постоянное патрулирование. С воздуха любой дым виден хорошо. В зависимости от погодных условий количество патрульных полетов варьировалось. В сухую, жаркую, ветреную погоду вылетали по два раза в день. И на это существовали ресурсы. В Карелии было 7 самолетов АН-2 и вертолеты МИ-6. Авиационная охрана лесов только в Петрозаводске насчитывала 50 пожарных парашютистов, и еще примерно по 20 базировалось в Сегеже, Сортавале, Калевале. Плюс в Муезерке и Питкяранте были пожарные десантники. Это те, кого с вертолетов спускают на веревках. Все обученные, тренированные, подготовленные. По всей Карелии, практически, в любом крупном поселке, были вертолетные площадки.
А сейчас система полностью разрушена. Авиацию распродали. Люди уходят. За такую зарплату работать больше не хотят. Зимой нам просто дают МРОТ – 18 тысяч рублей. Мол, вы же ничего не тушите. За что вам платить? А летом зарплата порядка 30 тысяч. Учитывая трудность и опасность работы, которую людям приходится выполнять, зарплата просто унизительная. Молодежь за такие деньги не хочет работать. В Песках осталось примерно 8-10 человек. Да еще с десяток в Сортавале и в Калевале. Группы теперь собирают не по 5-6 человек, а по 3-4, а этого не достаточно.
Всем, вроде, понятно, что существует наземная зона охраны и авиационная. Наземная это та, куда можно добраться по земле, а авиационная та, куда по земле не добраться. И это не только острова, но и всякие «медвежьи углы», пункты, к которым нет нормальных дорог. Туда можно только по небу. Но не на чем. Авиация распродана. А еще с нас зачем-то сняли мигалки. То есть, у министров, чтобы ездить по Москве, мигалки есть, а у пожарных машин, выезжающих тушить лесной пожар и спасать деревни, мигалки отменили. Ну, бред же. Однажды, лет 6 назад в Кондопожском районе из-за ремонта дороги наша машина простояла полтора часа.
Сейчас много пишут, что к нам на помощь МЧС прислал дополнительных бойцов. На своем вертолете. И за один час работы этого вертолета выставляют счет в 320 тысяч рублей. В то время как час работы нашего вертолета стоит 175 тысяч. И где эта пресловутая экономия? Каждый новый министр приходил с одной психологией: авось, пронесет. Вот, не пронесло».
Сергей Андруневич
«До 2006 года авиационная охрана лесов состояла из комплекса авиационных предприятий. Центральная база находилась в Москве, и филиалы располагались во Владимире, в Петрозаводске, в Магадане, в Алтайском крае. Финансирование распределялось из центрального штаба. А с 2006 по новому лесному кодексу все действия, связанные с пожарами переложили на регионы. Причем, ответственность разделили на два ведомства. Лесоохрана отвечала за пожары в лесах, а МЧС за населенные пункты. То есть, пока огонь не подступит к домам, бойцы МЧС не будут помогать бороться с огнем до особого приказа.
Во время его руководства все наши самолеты были проданы по цене подержанного автомобиля. От 350-430 тысяч рублей. Это при том, что все самолеты находились в идеальном состоянии. Цена АН-2 на рынке колеблются от 2,5 до 6,5 миллионов. Зачем нужно было избавляться от них по такой бросовой цене? Я считаю это преступлением. (Мы тоже не понимаем, как такое возможно. В голову приходит лишь один вариант: покупателям предложили, сумму ниже рыночной. При этом официально «через кассу» провели 350 тысяч, а остальное могли положить себе в карман. Естественно, это лишь предположения. Но у правоохранительных органов почему-то таких предположений не возникло – ред.).
При обнаружении дыма пилот подыскивал более-менее ровную площадку, снижался метров до 50 или 100 и сбрасывал тюки с вещами. Потом поднимался на 900 метров и выбрасывал пристрелочный вымпел, чтобы определить направление ветра и оптимально рассчитать место выброски парашютистов. Главное, что профессиональные пожарные начинали тушить огонь на начальной стадии и за 3-5 дней полностью его локализовывали. Поэтому, например, в 2010 году, когда пожаров возникало больше, чем сейчас, они не были столь масштабными и к столь разрушительным последствиям не привели.
А теперь лесоохрана арендует на летний период два чешских самолеты Cessna. Такой «Запорожец» с крыльями. В нем помещается только два человека. Использовать можно исключительно для наблюдения. Это, конечно, лучше, чем ничего. Но их всего два, а двумя самолетами не закрыть всю территорию Карелии. Не говоря о том, что при обнаружении пожара к месту возгорания нужно вызывать вертолет с десантом. А час полета вертолета в 2 — 2,5 раза дороже час полета самолета. И ремонт дороже, и топливо.
Кроме того, сокращается число пожарных. Ведь совершенно не учитывается моральное состояние людей. Никто не задумывается о том, что, помимо непосредственной трудности их работы, они еще на все годы службы лишены летнего отпуска. В пожароопасный сезон они практически не видят свои семьи. И, при этом, по окончании сезона их, по сути, выкидывают на улицу. Предоставляют самих себе. Как хочешь, так и живи. Зарплата в 20-30 тысяч для таких людей это издевательство. И понятно, что, если кто-то находит себе более выгодную работу, возвращаться уже не хочет. И, кстати, в других регионах зарплата лесного пожарного в 2-3 раза выше. Кто-то, в конце концов, уезжает туда.
Сейчас много пишут о добровольцах. Конечно, здорово, что у нас так много неравнодушных людей. Но это же в корне неправильно, когда необученные, неподготовленные люди вынуждены, рискуя своими жизнями, делать то, что обязаны делать профессионалы. Ведь, если не дай бог, они окажутся в огне, то не будут знать, даже как себя спасать, не то, что лес.
И, наконец, выгорание одного гектара леса приносит ущерб в 500 тысяч рублей. А в Карелии уже сгорело больше 20 тысяч гектаров. Это миллиардные потери. И это ущерб только от сгоревшего леса. А ведь еще гибли животные и растения. В том числе, редкие, занесенные в красную книгу. И что же мы, в итоге, сэкономили? Неспроста говорят, что скупой платит дважды.
Жаркое лето: что происходит с лесными пожарами в Карелии
Площадь пожаров в республике стремительно растет, а синоптики дают неутешительный прогноз — дожди если и придут в Карелию, то ненадолго и не смогут одолеть разгулявшуюся стихию. Профессионалы пожарные стоят на передовой у кромки огня, а добровольцы им помогают. Все как на войне. Есть фронт, но он не устоит без надежного тыла.
Первые тревожные звоночки в Суоярвском районе прозвучали еще 1 июля, когда на всей его территории ввели V класс пожарной опасности по условиям погоды. Осадков выпало очень мало, а солнце начиная с июня грело землю изо всех сил.
К 6 июля в Суоярвском районе действовали два пожара. Один из них, в Вешкельском лесничестве в течение трех дней набирал мощь, а потом, с усилением ветра, разгорелся вовсю и занял территорию в 470 га. К тушению привлекли почти 200 человек, помогла и погода. 14 июля пожар потушили и режим ЧС сняли, но ненадолго.
Уже 15 июля крупный пожар возник в районе поселка Найстенъярви, который делится на сам поселок и одноименную железнодорожную станцию. В полночь 15 июля режим ЧС в Суоярвском районе вновь ввели. Попытки потушить пожар силами спасателей и местных жителей не принесли должного результата. Уже 16 июля площадь пожара выросла до 400 га.
С этого времени события на лесном фронте в Карелии начали развиваться стремительно. Одновременно вспыхнуло несколько горячих точек на карте региона. В регионе сложилась крайне напряженная пожароопасная ситуация. К 17 июля огнем оказалось охвачено более 1000 га лесных территорий. В Сегежском, Суоярвском районах, Эссойльском сельском поселении ввели режим чрезвычайной ситуации. Именно эти районы по сей день вызывают опасения у пожарных.
Борьба за Найстенъярви
Пожар в поселке Найстенъярви возник на прошлой неделе на полосе отвода железной дороги. Огонь быстро подошел к жилым домам. До прибытия помощи местные жители своими силами пытались остановить возгорание — лопатами, ведрами с водой. 15 июля возникла угроза южной части поселка Найстенъярви, жильцов 30 домов на улицах Сплав-участок и Станция (70 человек, в том числе 15 детей) эвакуировали. Некоторые местные остались помогать спасателям.
Лесные пожары в Карелии. Фото со страницы в соцсети «ВКонтакте» Артура Парфенчикова
«Если честно, в первый день когда загорелось, приехали автобусы, мол всех эвакуируют в школу, — вспоминает местный житель Алексей Мясникович, — Я говорю, что я никуда не поеду, у меня здесь дом. Говорят, приедет милиция, начнет вас выгонять. Пусть попробуют! Это мой дом, как я могу бросить его, у меня здесь скотина, всё здесь. Всё это нажито моим горбом, я это всё брошу поеду куда-то? Если бы не местные, не волонтеры, это все сгорело бы, ничего бы не было.»
Алексей Мясникович. Фото: «Республика»/Сергей Юдин
К 18 июля огонь подошел к окраинам станции Найстенъярви и спалил несколько хозяйственных построек в лесной зоне. На помощь пожарным и местным жителям прибыла группировка Невского спасательного центра из Санкт-Петербурга: 100 человек и 13 единиц техники. Работа отряда организована посменно. Пока 50 человек борются с пожаром, вторая половина отдыхает. Так удается всегда держать в лесу достаточно сил и средств. На место пожара выехали премьер-министр Карелии Александр Чепик и глава республики Артур Парфенчиков.
Всего в поселке с огнём сейчас борются более 200 человек. Задействовано 47 единиц техники, два пожарных поезда и два вертолета. По периметру посёлка организовали минерализованные полосы — они не дают огню перекинуться на жилые дома.
20 июля в поселок прилетел руководитель МЧС России Евгений Зиничев. Главный спасатель пообещал, что федеральные силы останутся в этом месте, пока угроза для жилых домов будет сохраняться, и отправятся на борьбу с другими пожарами, когда опасность отступит.
Уже вечером 20 июля поступила информация, что угрозы для большей части Найстенъярви нет, и жители могут возвращаться в свои дома. Исключение пока делается для жителей двух улиц с южной стороны поселка. Там пожар пока находится в опасной близости.
Борьба по всем фронтам
Одновременно с крупным пожаром в Суоярвском районе в Карелии действуют еще несколько серьезных возгораний. Днем 20 июля их насчитывалось 38 пожаров на площади в 6,8 тыс. га. Наиболее серьезные очаги пламени в Пряжинском, Суоярвском и Сегежском районах. В Муезерском районе тоже бушует серьезный пожар, но все населенные пункты и дороги находятся далеко от очага возгорания, поэтому пока он опасности для людей не представляет, а тушение его затрудняется практически нулевой доступностью к его очагу.
Тушение пожара у Кудамы. Фото: Пряжинское лесничество
В Пряжинском районе пожар действует уже несколько дней и пока победить его не удается. С 13 на 14 июля в Пряжинском районе под угрозу распространения огня попала деревня Руга, где располагаются 8 жилых домов. Силами пожарной части № 70 по охране поселка Эссойла, подведомственной Госкомитету Карелии по обеспечению жизнедеятельности и безопасности населения, специалистов из авиалесоохраны и арендаторов населенный пункт удалось отстоять. Однако огонь перешел в сторону деревни Кудама. Сейчас пожарные сдерживают наступление огня. На помощь карельским профессионалам прибыли коллеги из Архангельска. Больше 10 десантников-парашютистов отправились в окрестности Кудамы сразу же в день прилета.
В Сегежском районе пожар на минувших выходных угрожал дачному кооперативу и поселку, но пожарным удалось отстоять жилье. Сейчас возгорание зафиксировано в километре от поселков Керосозеро и Панозеро. Огонь находится в километре от населенных пунктов.
Также горит лес вдоль трассы «Кола». Из-за серьезного задымления федеральную трассу пришлось на некоторое время перекрывать на минувших выходных. Сейчас движение на трассе бесперебойное, а в тушении огня помогают мурманские пожарные.
В Карелии — сильные природные пожары. В огне тысячи гектаров, жители тушат лес вместе со спасателями, техники не хватает Статьи редакции
Главное о катастрофе, из-за которой эвакуируют людей, а улицы Петрозаводска и Сегежи накрыл смог и запах гари.
С начала июля в Карелии бушуют природные пожары: к 20 июля их площадь достигла почти шести тысяч гектаров, спасатели сообщили о 39 очагах возгорания. Жители Петрозаводска и Сегежи жалуются на запах гари и смог, а посёлок Найстенъярви пришлось эвакуировать, так как огонь подошёл слишком близко к домам.
Власти региона говорят о контроле над ситуацией, но местные жители сообщают о нехватке техники и затягивании начала спасательных операций. На помощь Карелии приезжают пожарные из соседних областей, на место ЧП прибыл глава МЧС России. TJ рассказывает главное о ситуации в республике.
Причиной катастрофы министерство природных ресурсов Карелии считает атмосферную засуху — редкое природное явление, зафиксированное в регионе впервые. Во время него наблюдается недостаточное количество осадков, высокая температура и пониженная влажность. Следствием становится иссушение почвы и лесной подстилки, что и приводит к пожарам.
С 18 июня в Карелии не выпадало осадков, а дневная температура воздуха не опускалась ниже +25 градусов. Показатели пожарной опасности превысили средние многолетние значения в шести районах республики. Это привело не только к появлению пожаров, но и к быстрому их распространению, отмечают в Росгидромете.
Глава Карелии Артур Парфенчиков на первое место в числе причин пожаров ставит человеческий фактор, а уже потом — атмосферную засуху и «сухие грозы» (ещё одно редкое явление, когда во время грозы нет дождя). По словам чиновника, пока надежды на изменении погодных условий нет, поэтому ситуация с пожарами «может продлиться долго».
Из-за дыма и «ухудшающейся видимости» власти перекрывают участки трассы «Кола», связывающей Мурманскую область с остальной страной. С вечера 19 июля движение во второй раз приостановили на участке в Сегежском районе, 18 июля огонь там вплотную подошёл к дороге.
19 июля глава Сегежского района Марина Гусева объявила, что огонь может угрожать населённым пунктам, так как на территории района есть несколько лесных пожаров.
«Чудо, что никто не пострадал». Как тушат лес в Карелии и Финляндии
Лето 2021 года в России запомнится лесными пожарами. По данным социологического опроса «Левада-центра» (признан иностранным агентом), 21% респондентов назвали самыми запоминающимися событиями июля 2021 природные катаклизмы: наводнения, пожары. В Якутии, где леса продолжают гореть до сих пор, огонь уничтожил несколько миллионов гектаров леса.
Пострадали также и леса Карелии: здесь сгорело, по официальным данным, 15 тысяч гектаров, по неофициальным – 20 тысяч гектаров. Власти региона попытались переложить вину за пожары на жаркое и засушливое лето. Однако на фоне пылающей тайги резко выделилась давняя, но до этого года незаметная проблема: леса просто некому и не на что тушить. Корреспонденты Север.Реалии узнали, почему такая большая разница с тушением леса в Карелии и в соседней Финляндии.
22 июля этого года с Мурманской авиабазы одновременно уволились начальник и два его заместителя. В разгар пожароопасного сезона служба, ответственная за тушение лесов огромного региона, оказалась обезглавлена. Причина демарша – «отвратительное отношение властей к лесным пожарным», заявил первый замначальника авиабазы Александр Филиппов. За день до своего ухода он отправил коллегам эмоциональное письмо.
«На протяжении многих лет мы пытались донести до руководства исполнительных органов власти критическую ситуацию с финансированием охраны лесов от пожаров в Мурманской области, о низком уровне оплаты труда специалистов, рискующих жизнью на пожарах в лесу, о плачевном состоянии материально-технической базы, техники, оборудования, зданий и сооружений. В этом году, получив государственное задание и критически недостаточное финансирование под него, начальник авиабазы пытался достучаться до всех, от кого зависит финансирование, начиная с министерства и заместителей губернатора, заканчивая областной думой и прокуратурой. Однако некомпетентные руководители министерства, по-дилетантски преследуя неведомые цели, сообщали, что денег достаточно… На сегодняшний день деньги, выделенные на тушение лесных пожаров, израсходованы полностью, договора на вертолеты для доставки сил и средств к местам пожаров закончены, денег на дополнительные договора на топливо и запчасти нет», – говорится в письме.
Состояние охраны лесов – катастрофическое, причем не только в Мурманской области, подтвердил Филиппов корреспонденту Север.Реалии.
– Ситуация характерна почти для всего Северо-Запада. В удовлетворительном состоянии находится Архангельская область, но там очень сильное региональное софинансирование. Из-за этого ситуация близка к идеальной, хотя проблемы есть с зарплатой и с людьми. Это видно: у них погодные условия схожи с карельскими, но они так сильно не горят. Потому что власти региона вкладываются в охрану лесов. А в Карелии, Мурманской области ситуация очень непростая. Давайте не обольщаться тем, что в Мурманской области было не так, как в Карелии. У нас пошли дожди и смягчили ситуацию. Если бы не дожди, был бы полный швах, – говорит Филиппов.
Основными же проблемами в сфере лесоохраны в Мурманской области и он считает финансирование и кадровую политику руководства.
– Финансирование в целом по стране в три раза меньше минимальной потребности. Предсказать, сколько будет пожаров и на каких площадях, довольно сложно, но минимальную потребность мы каждый год рассчитывали и сообщали. На ту ситуацию, которая сейчас в Мурманской области, нам только на охрану лесов от пожаров – а есть у нас и другие полномочия – нужно порядка 200 миллионов. Дали же в два раза меньше. Ассигнования остались такие же, как в прошлом году, но с учетом инфляции, с учетом роста стоимости топлива и прочих расходов – этого недостаточно, – объясняет Филиппов. – Сейчас господа министры отчитываются, что федеральный центр выделяет деньги на технику. Даже больше, чем в прошлом году! Но зачем нужна эта техника, если у нас работать на ней некому и она стоит, ржавеет? А деньги дают на технику – не на зарплаты сотрудникам, не на увеличение штата водителей и десантников. Зарплату пожарные десантники реально получают минимальную – МРОТ. Прописаны стимулирующие выплаты, чтобы быстрее и эффективнее тушить пожары, но сейчас министерство настаивает, чтобы даже эти надбавки убрали, а на сэкономленные деньги закупали топливо и прочее.
«Вода кончилась, а взять ее негде». В Карелии ждут добровольцев
Фатальная нехватка
В Карелии ситуация с охраной лесов действительно ничуть не лучше, чем в Мурманске. За пару недель до того, как регион попал в новостные сводки, из республиканской службы авиалесоохраны тоже уволился руководитель – пятый за последние три года. Причина – фатальная нехватка финансирования, которого не хватит даже на зарплаты, рассказал он журналистам «Столицы на Онего».
«Я не собираюсь участвовать в дальнейшем развале авиалесоохраны Карелии. Ситуация в ней становится все хуже. До конца года на зарплату работникам предприятия не хватает 16 миллионов рублей. Москва сократила финансирование, при этом Центру не предоставили фронт работ, на выполнение которых он смог бы получить какие-то средства», – заявил Олег Бутьянов. Бывший начальник службы отметил, что не намерен нести уголовную ответственность за невыплату зарплаты в течение нескольких месяцев.
Спустя всего три недели после этого увольнения жители карельских деревень взялись за ведра, чтобы защищать свои дома от огня, а волонтеры начали закупать мотопомпы, ранцы и пожарные рукава, чтобы тушить пламя в карельских лесах.
– Просто Карелия давно так не горела, и власти расслабились. Зачем выделять деньги на имущество, противопожарное оборудование, если можно сэкономить? Они думали: год не горит, два не горит, не надо ничего выделять… Дотянули ситуацию, – объясняет бывший лесной пожарный Александр Сергеев. Он ушел со службы год назад после 20 лет работы, потому что надоело работать за мизерную зарплату.
– Когда начались пожары, была только одна мысль: мы вас предупреждали, и вот свершилось, – говорит Сергеев. – У нас были свои самолеты, свои вертолеты. И когда наступал пожароопасный период, в воздухе висели несколько бортов с парашютистами на борту. Они видели дым на десятки километров. Увидели дымок – прилетели, высадились, пожар в зародыше загасили. Сейчас вертолеты арендуются, час работы стоит 200 тысяч. Стараются не трогать их до последнего. Поэтому схема выглядит так: местный житель случайно обнаружил возгорание. Позвонил куда-нибудь, потом еще куда-нибудь. Добрались до лесничества. Лесничий поехал, нашел пожар. Там, в лесу, может связи не быть; он едет до места, где ловит телефон, звонит в петрозаводское авиационное отделение: выезжайте туда-то. Группа собирается, и на машине(!) едет на пожар, причем занять это может три-четыре часа. И до пожара мало доехать, его еще надо найти! То есть с момента обнаружения пожара до момента, когда его начнут тушить, может пройти 12 часов запросто. Раньше это называлось «оперативное авиаотделение». Сейчас оперативность просто-напросто отсутствует.
Волонтеры спасают Карелию от лесных пожаров
No media source currently available
По словам Сергеева, сегодня почти во всех отделениях по районам Карелии есть «Цесны» – это маленькие дешевые самолеты, которые чаще ломаются, чем летают. И тем не менее, они помогают летчику-наблюдателю быстрее обнаружить пожар и сообщить о нем без участия лесничего.
– Вертолеты же взлетают только в том случае, если до пожара никак иначе не добраться – ни по земле, ни по воде. Вот в таком состоянии сейчас «Авиалесоохрана»: есть самолет с летчиком-наблюдателем, а пожарные ездят на машине, – говорит специалист.
В Петрозаводске сейчас работают две группы лесных пожарных, которые обслуживают близлежащие районы. Если где-то случилось третье возгорание, его уже тушить некому. А в июле их количество доходило до 22, говорит Сергеев.
– В других районах ситуация не лучше. Да, силы перекидывают при необходимости, но если горит везде, это не спасает, особенно когда горит север республики, – поясняет он.
Очевидная нехватка профессиональных пожарных летом 2021 года привела к подъему волонтерского движения. По оценкам работников общественной организации «Карелия туристическая», в тушении пожаров приняли участие более полутора тысяч жителей республики. Сергеев соглашается, что такого числа добровольцев не было никогда, но считает, что это не так уж и хорошо.
– Если честно – чудо, что никто не пострадал. На кромке огня гражданским вообще нельзя находиться; приходят иногда в кедах, шортах… А вот принести воды, помочь донести оборудование – это помощь. Вообще, сугубо мое мнение, необученным людям нечего на пожаре делать, – говорит он.
Максим Литун из Петрозаводска проработал в лесоохране Карелии 10 лет и намерен в ближайшее время уволиться со службы.
– Проблема в том, что у нас больше административного персонала, чем пожарных. Люди за такую зарплату идти просто не хотят. Кого МРОТ устроит? Мне 8 тысяч аванс пришел – как вам это? Я бы мог работать на такую зарплату в любом другом месте. И уже собираюсь увольняться. А что делать? Я есть хочу, и семья тоже, – говорит Литун. – Патрулирование убрали: у нас же раньше была авиация, потом ее от нас отделили, и она совсем пропала. Раньше пожары убивали в зародыше: десантники летали и тут же тушили. Не хватает профессионалов, не хватает учебы. Люди могут отработать по два года, пока у них учеба начнется. Объяснение то же – денег нет. Парашютистов осталось два человека в Петрозаводске. А их должно быть раз в десять больше! У нас начальники меняются чуть ли не раз в полгода, они не задумываются о том, что происходит. И нет среди них людей, которые работали бы в этой сфере. Замминистра природных ресурсов Алексей Павлов побыл на пожаре и говорит нам: «Да, мужики, теперь я понимаю, как вам тяжело…» А до этого они, похоже, думали, что огонь сам тухнет!
Распределение денег странное, считает Литун, персоналу не платят достойную зарплату, проблемы с обмундированием: не хватает палаток, спецодежды. При этом руководство закупает технику, управлять которой просто некому.
– Покупают технику – трактора, квадроциклы, а на них ездить некому: прав почти ни у кого нет. Есть лодка, но работника с лодочными правами нет, потому что нет учебы, и пользоваться ею мы не можем. У нас даже со связью проблемы. У меня в группе четыре человека, а казенных рации было только две. Еще две рации я купил за свои деньги. Иначе придется ногами проходить километры, кричать и выискивать коллег, чтобы узнать, что где происходит, – говорит Максим.
По его словам, леса в Карелии горят почти каждый год, но обычно их удавалось локализовать оперативно теми силами, что остались в лесоохране. В этом году из-за сухой погоды огонь начал распространяться слишком быстро: таких сильных пожаров не встречали в регионе даже ветераны пожаротушения.
– Настолько сильные пожары стали неожиданностью. Подобной жары даже наши «старики» не припомнят. С другой стороны, раньше было сто человек на отделение, а сейчас десять, – говорит Литун. – Сейчас-то что произошло? Леса загорелись, профессионалов нет, пожары начинают расти. В итоге тушат лесники и арендаторы, которые вообще не понимают технику пожаротушения. И 0,3 гектара возгорания превращаются в 60 гектаров.
Он тоже считает, что пожары должны тушить не волонтеры, а профессионалы, был удивлен тем количеством неравнодушных жителей Карелии, которые откликнулись на беду: некоторые привозили воду и готовили еду пожарным, что было очень важно в тот момент.
– Ритм этих недель был бешеный, работали нон-стоп. Технику безопасности приходилось нарушать. Например, я не имею права работать в темное время суток; а как не работать, если всё горит? Как-то ребята не спали 35 часов – ловили пожар. В один из дней мы поехали ловить пожар на вырубку; обошли – вроде все нормально; но стал дуть сильный ветер, и огонь побежал. Прыгнул на 100 метров, на 50… Мы начали разворачивать технику и уезжать оттуда, потому что иначе сгорели бы там. В другом случае мы чуть не сгорели, потому что к нам сзади пришел от кого-то ушедший пожар. Его люди просто проморгали, они не знают, что нужно делать: видят дым и идут туда, а тушить-то надо кромку. На самом деле только лет через пять работы понимаешь, как работать с пожаром. Но с каждым годом становится все хуже и хуже. Мы куда-то ездили, учились, тренировались. Сейчас с этим проблемы. Раньше доплачивали за новую квалификацию круглый год (например, если на вальщика отучился), теперь – только во время пожароопасного сезона. Цель их – платить как можно меньше. Я не знаю, почему к нам так относятся. Начальство думает, что очередь стоит за углом сюда работать. Не знаю, где мы так нагрешили, чем заслужили такое отношение, – говорит пожарный.
Условия и причины
По словам бывшего замначальника мурманской лесоохраны Филиппова, подразделения пожарных располагаются в постройках 1950–60-х годов.
– Все деревянное, без воды, с туалетами на улице, прогнившими полами. На все просьбы и мольбы о ремонте ответ простой: зарабатывайте. Да, мы оказываем некоторые платные услуги, например, по мониторингу заповедников, но эти копейки никого не спасут. И уж тем более зарабатывать на выполнение государственного задания – это в корне неправильно, – считает Филиппов.
В Карелии ситуация аналогичная, говорит депутат регионального парламента Эмилия Слабунова.
– Плесень на потолке и стенах, туалет на улице – дырка в недра земли, всегда пустой навес для дров, так как их не покупают, а предлагают собирать валежник для отопления старого здания, неотапливаемая раздевалка для парашютистов, старая еле живая вышка для парашютных тренировок, почти неработающий интернет, при котором карта для вылетов открывается 10 минут… – так она описывает петрозаводское авиационное отделение Карельского центра охраны лесов.
Эксперт в области лесного хозяйства, пожелавший сохранить анонимность, объясняет: все это – системные проявления того, как государство относится к лесу.
– Система управления в области лесного хозяйства стала ухудшаться с начала нулевых. Все меньше людей работает в этой сфере, все меньше денег выделяется. И система уже не может реагировать на проблемные ситуации, – считает он.
Лесные пожары, произошедшие в Карелии, никак не относятся к категории «полезных» или «естественных», то есть те, с которыми природа справится сама, а пострадавшие леса заменят новые растения. По его мнению, карельские пожары тушить надо было эффективнее.
– Ситуация простая: если лес является управляемым, если там ведется лесное хозяйство, если там есть дороги и населенные пункты, в этом случае пожар – это очевидное зло, с которым нужно бороться. Да, пожары случались и в древности, когда тушить их было просто некому, но не будем забывать, что сейчас лес горит просто-напросто чаще, потому что 95% пожаров происходят по вине человека, – считает эксперт. – Даже с точки зрения экономики лесной пожар – это изъятие ресурсов без какого-либо возврата. Можно легко посчитать, сколько ущерба нанесли пожары в Карелии в 2021 году. Товарная стоимость древесины с одного гектара – примерно 500 тысяч рублей, а сгорело больше двадцати тысяч гектаров. И это мы еще не оцениваем ущерб природе, погибших животных и так далее.
Собеседник Север.Реалии также считает несостоятельной версию о намеренных поджогах леса ради сокрытия незаконных рубок. Ее этим летом не раз озвучивали жители региона.
– Во-первых, в европейской части России наглых сплошных нелегальных рубок почти нет. Эти территории заселены, скрыть что-то очень сложно, лес в промышленных объемах даже не вывезти тайком. Кроме того, даже если пожар пройдет – пни-то останутся даже после самого чудовищного пожара. Так что нет; я полагаю, здесь все же сработали два фактора: жаркое засушливое лето и отсутствие ответа на него – должной охраны лесов. И некого мобилизовать, потому что людей нет, – сказал эксперт. – Государство озабочено нефтью, газом. А сохранять лес неинтересно государству. Ну да, потеряем гектары какие-то, ну и черт с ними.
А как в Финляндии?
В июле 2021 года в Карелии было зафиксировано 22 лесных пожара на площади 20 тыс. гектаров. Всего же в России ежегодно регистрируется от 9 тыс. до 35 тыс. лесных пожаров, охватывающих площади от 500 тыс. до 3,5 млн га. По данным Рослесхоза, в Карелии 72% пожаров возникли из-за человека: кто-то не потушил костер, кто-то бросил окурок.
Человеческий фактор приводит к возгоранию в лесу в 65% процентов случаев и в соседней с Карелией Финляндии: такие цифры приводит начальник пожарной охраны Спасательного управления региона Северная Карелия Мика Виертола. Этим летом схожую по погодным и природным условиям Финляндию не раз упоминали в российских СМИ: «Почему, когда Карелия горит, в соседней Финляндии все спокойно?» – задавались вопросом журналисты в заголовках статей.
В Финляндии специалисты по охране лесов сравнивать ситуации с пожарами у себя и в России не стремятся – в разговоре с корреспондентом Север.Реалии делятся лишь фактами: леса в Финляндии горят – каждый год происходит около 1000 лесных пожаров в стране на территории 300–750 гектаров. При этом, как правило, возгорания небольшие – средняя площадь пожара составляет всего 0,4–0,5 га. По данным фонда WWF России, в Финляндии каждый год пожары распространяются на 0,005% площади лесного фонда, а в России – на 0,73–0,85%.
Основными же факторами, которые помогают предупредить распространение огня в лесах, специалисты называют, например, активное ведение лесного хозяйства: в Финляндии около 60% лесного фонда находится в частной собственности, а это означает, что владельцы более внимательно следят за своим лесом.
Помогают составить более детальную карту для спасательных служб и ученые: например, над этим трудятся специалисты Лесного центра.
– В нашем центре хранятся данные инвентаризации лесов, которые в основном предназначены для планирования лесного хозяйства. Карты с этой и другой существующей информацией будут подготовлены для спасательных служб. Карты показывают, например, дороги, подверженность пожарам и пожарную нагрузку леса, источники воды для тушения и судоходность местности. Также разрабатывается модель прогнозирования, которая оценивает развитие пожаров на основе данных о деревьях и погодных данных, – прокомментировала менеджер восточного отделения Финского лесного центра Леена Лескинен.
По словам Мика Виертола, помогает предупредить распространение лесных пожаров и спутниковый мониторинг лесных пожаров, который проводит финский метеорологический институт, а также система предупреждения о лесных пожарах, которая сообщает людям об опасности лесных пожаров из-за засухи; а также большое количество водоемов и дорог.
Финские спасатели тушили лесной пожар на границе с Россией
– В Финляндии много водоемов, поэтому воду для тушения легче достать. Кроме того, у нас хорошая сеть дорог с густым лесом, что означает, что расстояние до ближайшей дороги в основном составляет менее 500 метров, и до очага возгорания можно быстро добраться. Также снижает риск возникновения лесных пожаров прореживание лесов, то есть вырубка сухостоев, поскольку в такой ситуации огню трудно перейти в верхний слой, а значит – проще потушить, – комментирует Виертола.
Кроме всего, в пожароопасный сезон в Финляндии усиливается наблюдение за лесными пожарами, чтобы можно было быстрее обнаружить очаг возгорания. За этим следят как специальная служба, так и обычные спасатели, которые несут ответственность не только за обычные, но и лесные пожары. Хорошо развита в стране и сеть добровольных пожарных команд.
– Экстренные службы располагают большим количеством добровольных пожарных команд, которые способны быстро тушить пожары, – рассказывает Мика Виертола.
Но добровольность не означает безвозмездность. Например, Финляндия поддерживает авиалюбителей, которые наблюдают за лесными пожарами с воздуха. Их задача – увидеть начинающийся пожар, пока он еще не успел перерасти в масштабный.
«Я знаю, что с помощью спутника можно обнаружить пожар площадью в два гектара. Но это уже довольно большой пожар. Мы же можем засечь очаги размером с костер. Большое значение имеет то, на какую территорию успеет распространиться огонь до того, как будет обнаружен», – рассказал замдиректора авиабазы в Каухава Юкка Пелтоахо изданию Юле об особенностях их работы.
В 2021 году из госбюджета только на выполнение наблюдательных полетов выделено 1,2 млн евро.