что было в руанде с чипированием людей
Руанда — добрая Африка со злым прошлым. Как страна за 20 лет прошла путь от ада до рая
7 апреля 1994 в Руанде начались ужасающие события, в результате которых за три месяца на территории, меньшей, чем Московская область, был зверски убит миллион человек. Но вот что странно: спустя одно поколение Руанда оказалась одной из наиболее мирных и быстро развивающихся стран в регионе. Рассказываем, как все случилось и что сейчас происходит на месте бойни. 
История большинства стран — это череда войн, междоусобиц, переворотов и геноцида. Мир до сих пор вспоминает Холокост, геноцид армян или истребление народа Камбоджи диктатором Пол Потом. Но был один геноцид, о котором не поет Серж Танкян, и о котором почти не говорят в СМИ. Он произошел совсем недавно, в 1994 году, в маленькой африканской Руанде.
Предыстория
Территорию Руанды населяют два племени: тутси и хуту. Сначала с юга Африки пришли хуту в поисках земель, так как занимались в основном земледелием. Затем с севера континента пришли кочевники тутси.
В определенный период древней истории Руанды тутси стали доминировать над хуту. После этого общество поделилось на два клана— господствующих тутси и «рабочий класс» хуту. Оба племени говорят на одном языке и, на первый взгляд, внешне почти ничем не различаются. На самом деле, имеется одно малозаметное отличие: у тутси немного другая форма носа. Этим признаком руководствовались бельгийские колонизаторы при селекции и отборе местных элит.
Европейцы поддерживали тутси из-за происхождения. Считалось, что тутси имели корни в Эфиопии, поэтому они ближе к европеоидам, следовательно, превосходят хуту расово, являются более умными и красивыми. Соответственно, именно им дали преимущественное право занимать высшие посты в руководстве и составлять элиту государства.
На Берлинской конференции 1884 года, во время раздела Африки между европейскими державами, территорию Руанды отдали Германской империи, а в 1916 году страна перешла под власть бельгийцев. Вплоть до объявления собственной независимости в 1962 году, Руанда имела статус бельгийской колонии.
Хуту не могли мириться с положением людей «второго сорта» и в 1959 году подняли восстание, захватив власть. Десятки тысяч тутси были убиты, а остальные бежали в соседние государства.
Гражданская война
В 1990 году тутси решили вернуть власть и создали Руандийский патриотический фронт (далее РПФ), который начал воевать против правительства хуту. Возглавлял РПФ нынешний президент Руанды — Поль Кагаме.
Несмотря на эти договоренности, хуту-радикалы были недовольны положением дел. Появились молодежные боевые группы, которые тренировали и вооружали военные. Начали распространяться шовинистические агитационные листовки с призывами уничтожить тутси. Но, так как население страны в своем большинстве было неграмотным, гораздо большую популярность имело радио. Этим активно пользовались пропагандисты. Людям внушали, что тутси хотят восстановить положение в обществе и господствовать над хуту.
Геноцид в Руанде
Радикалы-хуту убили премьер-министра, ее мужа и 10 охраняющих бельгийских солдат. Помимо этого, были убиты политики, которые выступали за мир с тутси. К власти пришли военные, которые создали пропагандистскую сеть, направленную против тутси, силе которой позавидовал бы сам Геббельс. Главный агитационный лозунг звучал так: «Убивайте этих тараканов!»
Уничтожали тутси не только военные, но и представители гражданского населения. Армия даже бесплатно раздавала для этого мачете. На дорогах проверяли документы, где на тот момент указывалась национальная принадлежность. Если человек принадлежал к тутси, то его, как правило, убивали на месте. Не щадили ни детей, ни стариков, ни женщин.
Справедливости ради, стоит сказать, что некоторые граждане из племени хуту оказались гораздо гуманнее. Рискуя собственной жизнью, они спасали беженцев тутси от неминуемой гибели. Известна история менеджера отеля Поля Русесабаджина, который, используя свое высокое положение в обществе и финансовый достаток, укрывал в гостинице сотни людей. События описаны в фильме «Отель Руанда».
Окончание геноцида
Европейцы и американцы эвакуировали своих граждан и не вмешивались в конфликт. Администрация Клинтона выступила против миссии ООН, после чего Совет безопасности приказал миротворцам срочно покинуть страну. Из 2500 солдат канадского генерала Ромео Даллера осталась всего пара сотен. Проявив волю и героизм (во многом вопреки приказам начальства), генерал и его солдаты до последнего защищал тутси, создав специальные зоны для укрытия.
Генерал Ромео Даллер
Резня остановилась после того, как в июле бойцы РПФ под руководством Поля Кагаме взяли Кигали, а поверженное правительство хуту бежало в Заир. По официальным данным за сто дней бойни погибло около миллиона человек. Кагаме впоследствии занял пост вице-президента Руанды и министра обороны, а в 2000 году и вовсе стал президентом. Переизбравшись несколько раз, он добился удвоения ВВП, развития экономики и технологий. Неудивительно, что в современной Руанде Кагаме многие считают национальным героем.
В ноябре 1994 года ООН организовала международный трибунал по Руанде. Виновных находят и судят до сих пор.
После описанных событий произошла смена элит, начался поток западных инвестиции и гуманитарной помощи. Широко развернулась деятельность благотворительных организаций. В соответствии с официальной идеологией, в стране более нет разделений на племена, есть только руандийцы — единая нация.
Как живет современная Руанда после геноцида
Для того, чтобы понять, как живет Руанда в наше время, лучше всего спросить человека, который был там, причем, не в роли туриста. В этом нам помогла Наталья, работник посольства одной из латиноамериканских стран, которая провела некоторое время в Руанде с благотворительной миссией. Сделала она это по своей собственной инициативе, приехав сюда вместе с волонтерским проектом Ubushobozi. Фамилию она, к сожалению, попросила не называть.
Поездка во многом оказалась не такой, как ожидала Наталья, а жизнь в современной Руанде — это вовсе не какой-то стереотипный африканский мрак и ужас. В действительности, все гораздо сложнее и интереснее:
«Полтора года назад я заинтересовалась литературой про ООН и другие международные организации. В одной из книг, выпускаемых ООН, довольно часто ссылались на Руанду как на самую провальную миротворческую миссию. Честно говоря, о существовании такой страны к тому моменту я и не знала. Начала искать информацию в Интернете и сразу поняла — надо ехать.
Бросилась на поиски волонтерских программ. Первое, что обычно приходит в голову людям, которые ищут подобные организации, — это программы, связанные с детьми. Я остановилась на американском проекте Ubushobozi — волонтерской организации, созданной для помощи женщинам, пережившим геноцид и пострадавшим от насилия. Каждый день они приходят в дом, общину, где шьют, плетут поделки. Изделия выставляют на продажу через Интернет. Часть вырученных денег — их зарплата, часть идет на нужды проекта. Будучи весьма религиозными, женщины вместе ходят в церковь, где молятся и танцуют.
В Мусанз, втором по значимости городе после столицы, Кигали, проектом заведует местная жительница Серафин. Для этих женщин община — вторая, а порой и единственная семья. Кто-то пострадал от насилия в семье, кто-то сирота, есть одна женщина с ВИЧ. Большинство из них остались сиротами или потеряли кого-то из близких вследствие геноцида. Вообще любой человек, живущий в настоящее время в Руанде, пострадал от геноцида — прошло ведь совсем немного времени.
Тема геноцида среди местных жителей — табу. До последнего момента мне хотелось поговорить с местными, но я долго не решалась. Во время одной из прогулок с Серафин мы встретили на улице ее сестру. Впоследствии я узнала, что ее мужа убили во время геноцида. Из разговора стало понятно, что она знает убийцу, и он ходит на свободе. Был задан резонный вопрос, не жаждет ли она мести. Мне объяснили, что в церкви их учат прощать.
Серафин рассказывает, что во время геноцида в дом ее семьи врывались вооруженные люди. Приходилось откупаться, чтобы сохранить жизнь. Случалось и такое: забрав все ценное, людей все равно убивали.
В общине Ubushobozi живут как тутси, так и хуту и живут дружно. В Руанде не принято выкидывать еду, на улице много людей, которым ее можно просто отдать. Поэтому, когда я наедалась и не могла доесть порцию в ресторане, — всегда было кого накормить.
В столице развивается бизнес, приезжают американцы, европейцы. Растет приток китайских инвестиций. Китайцы строят много зданий. На фоне трущоб современные китайские новостройки смотрятся колоритно. Одна из разновидностей такси — люди в спецодежде на велосипедах, которые подвезут на багажнике в любую точку. В городе нет ни кошек, ни собак. Возможно, их уничтожили после того, как они поедали трупы во время геноцида.
В Руанде развит некий культ фейсбука. Компьютеры есть далеко не у всех, поэтому до сих пор популярны интернет-кафе.
Местное население окультурилось. В городской черте абсолютно безопасно. На улицах не принято курить, есть на ходу. Развиты социальные программы. Например, на главной площади города гражданам выдают антимоскитные сетки. Уровень преступности невысокий, можно спокойно гулять по вечерам.
Люди уважают полицию, закон. Говорят, коррупция на бытовом уровне отсутствует как таковая. Нет и такого понятия, как взятка полицейскому.
В последние несколько дней поездки я посетила Мемориальный центр Кигали, построенный на месте братской могилы. Постоянные экспозиции объясняют причины геноцида, рассказывают об истории геноцидов в мире.
На втором этаже расположен «Детский мемориал». Вот здесь на глаза начинают наворачиваться слезы. Под фотографиями детей подписано, кто чем увлекался, а рядом — причины смерти: разрублен мачете, забит камнями, застрелен.
В гостевой книге оставлены записи людей из многих стран. К сожалению, я не нашла отзывы соотечественников. Хотелось бы, чтобы россияне обратили внимание на эту страну. Здесь действительно есть на что посмотреть. Есть свой заповедник — Национальный парк Акажера, который ничем не хуже кенийского или заповедника в ЮАР.
Поначалу я думала, что здесь до сих пор должен витать дух геноцида. Однако в реальности страна оказалась очень жизнерадостной. Сегодня все живут дружно, разницы между людьми нет. Улыбающиеся люди гармонируют с красивой природой. Каждый угол — живописная панорама с великолепными пейзажами: зеленые холмы, деревья, реки. Из-за особенностей рельефа Руанду прозвали страной «тысячи холмов». Современная Руанда абсолютно безопасная и безобидная — с темным прошлым, но светлым будущим.
Встреча с такими жизнерадостными людьми — это просто бальзам на душу, этого не описать словами. Очень надеюсь, что для женщин проекта Ubushobozi я сделала что-то полезное. Могу сказать, что во мне эта поездка перевернула многое.
Руанда тогда и сейчас — две разных страны. После поездки я начала по-другому относиться к материальным благам. Местные радуются обыденным вещам, которые у нас в изобилии. Они оптимистичны, любят танцевать, общаться. У них отличное чувство юмора. Эти люди хотят жить и радоваться жизни».
Современная Руанда по сравнению с соседними странами выглядит чуть ли не как Европа. Полностью искоренив любую дискриминацию и разделение на народности, Руанда двигается дальше. Здесь активно заботятся об окружающей среде. Запрещены пластиковые пакеты. Каждую последнюю субботу месяца всё население страны устраивает субботник. В школах Руанды кроме родного языка преподают английский и французский.
Естественно, у местных жителей память о геноциде еще свежа. Очень сложно понять то, как жертвы спокойно живут рядом с бывшими мучителями. Но то, как этот немногочисленный и незаметный народ смог разобраться со своими проблемами, адаптироваться и вернуться к нормальной жизни в тот момент, когда от них отвернулся весь лицемерный мир, вызывает не просто уважение, а восхищение.
Резня с закрытыми глазами: самый чудовищный геноцид XX века (10 фото)
Всем было не до этого…
Весной и летом 1994 года в небольшой африканской стране Руанде творился настоящий ад.
Страна едва не обезлюдела, экономика перестала существовать, государство чудом осталось в прежних границах — а мировому сообществу было наплевать. 99% из тех, кто хоть что-то знал про Руанду, и слышать не хотели о творившемся там ужасе.
В течение ста дней уничтожили больше миллиона человек — это пять убийств в минуту.
Руанде не повезло — на международной сцене она играет скучную роль без слов. Её влияние даже в региональном масштабе весьма незначительно. В стране нет ни нефти, ни редкоземельных минералов, ни алмазов или платины. Она совершенно не интересна глобальным корпорациям, которые, как утверждают конспирологи, диктуют свою волю законно избранным демократическим президентам сверхдержав.
Руандийский геноцид не имел расистской подоплёки. Африканцы убивали африканцев, и глобальным медиакорпорациям всё было до лампочки.
Небольшая африканская страна стала превосходным примером того, как «мировое сообщество» на самом деле относится к реальным трагедиям, если они не затрагивают его напрямую.
Что это было?
Геноцид. То есть именно то, о чём говорится в Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, принятой ГА ООН в 1948 году.
С 6 апреля по 18 июля 1994 года на территории Руанды умерло около миллиона человек.
Точные цифры вряд ли когда-нибудь станут известны. ООН считает, что чуть меньше миллиона, в Руанде же придерживаются мнения, что число смертей сильно превысило эту цифру.
В роли убийц выступали представители народности хуту. В роли жертв — народ тутси (и некоторый процент умеренных хуту).
В чём между ними разница?
Изначально это был один народ с общим языком и культурой. Тутси занимались скотоводством, а хуту — земледелием. Но хуту мог стать тутси и начать пасти коров, а обедневший тутси легко превращался в хуту. Долгое время это никого не волновало — пока в конце XIX века немецкие колонизаторы не начали старую игру «разделяй и властвуй».
Обеспеченных скотоводов объявили близкими к европейцам. А простодушную крестьянскую массу обрекли служить тем, кто выше по положению.
У увлечённых идеями превосходства белых колонизаторов были свои способы определения «породы» руандийцев
После Первой мировой колония отошла к Бельгии. И фламандцы превзошли тевтонов: не только продолжили разделять некогда единый народ, но в 1935 году ввели паспортную систему. Если в паспорте у тебя стояло «хуту», то «тутси» ты стать уже не мог — и наоборот.
Тутси официально стали элитой, первым сортом. Хуту же низвели до уровня прислуги. И, конечно, им это не понравилось.
А до геноцида 1994 они между собой ладили?
Нет. К концу 1950-х годов хуту заявили о себе как об отдельной нации и потребовали расширения прав.
Положение не изменила даже спешно дарованная в 1962 году независимость. Хуту вошли во вкус и убивали «как по паспорту, так и по морде». Тутси снялись с насиженных мест и массово начали уходить — к 1964 году из Руанды бежали более 300 тысяч человек. Те же, кто остался в стране, превратились в людей второго сорта.
В 1973 году к власти пришёл генерал Жювеналь Хабиаримана — жёсткий, но довольно прагматичный. Полностью дискриминацию тутси он не прекратил, но их хотя бы перестали убивать.
Однако число беженцев-тутси за границами Руанды росло — и не все из них соблюдали христианские заповеди о всепрощении. Вооружённые отряды тутси время от времени вторгались в Руанду, а местные власти отвечали на это террором в отношении тех, кто жил в стране.
К началу 1990-х тутси, жившие в Уганде, решили, что пора вернуться на родные холмы и восстановить былой порядок. Боевые отряды партии «Руандийский патриотический фронт» (РПФ) вторглись в Руанду — и началась гражданская война.
К неприятному удивлению властей, отряды РПФ разбить не удалось. Больше того — война пошла так успешно, что правительство Хабиариманы вынудили сесть за стол переговоров.
В 1993 году в танзанийском городке Аруша подписали мирное соглашение.
И в стране наступил мир?
И в стране началась скрытая подготовка к геноциду.
Радикальные хуту не желали делиться властью. Они считали, что тутси вообще не место в Руанде. Ответ на вопрос «как от них избавиться?» напрашивался сам собой.
В Африке, в отличие от Европы, отношение к жизни гораздо проще — связка подгнивших бананов порой ценится выше, чем жизнь человека из другого племени.
Влиятельные круги хуту постановили, что с тутси необходимо покончить. И сразу же начали планировать массовые убийства.
Параллельно с этим шла информационная обработка населения. Во всю мощь работала популярная радиостанция «Свободное радио и телевидение тысячи холмов». Ведущие не ограничивались шутками про «вырубку высоких деревьев» (тутси, как правило, были повыше ростом) и «истребление вредных насекомых» (отряды боевиков-тутси называли себя «тараканами»), но и прямо призывали убивать.
Как все началось?
6 апреля 1994 года президент Руанды Жювеналь Хабиаримана и президент соседней Бурунди Сиприен Нтарьямира летели в Кигали — столицу Руанды. На подлёте к аэродрому произошла судьбоносная встреча президентского «Фалькона-50» со снарядом из зенитного ракетного комплекса «Игла-1». Живых не осталось.
Кто именно отдал приказ и нажал на спуск — неизвестно. Сразу же после известия о гибели президента группа военных — радикальных хуту — взяла власть в свои руки.
По всей стране начались убийства — за исключением северных территорий, где власть находилась в руках РПФ. Сначала убили премьер-министра и её охрану — с особой жестокостью. Через считанные часы полыхнуло по всей стране.
Убивали соседей — причём зачастую предупреждали заранее: «Сообщаем, что завтра мы вас убьём». Учителя убивали учеников. Ученики — учителей.
На дорогах выросли блокпосты из армии и ополченцев — и горе тому, в чьём паспорте была запись «тутси»! Возраст значения не имел — убивали и глубоких стариков, и недельных младенцев. Священники-хуту призывали паству убивать ближних — тех, с кем ещё вчера вместе пели в церкви. Храмы перестали быть прибежищем — их взрывали, забрасывали гранатами, поджигали или били по ним в упор из орудий. Тутси бежали в леса — леса выжигались. Люди прятались в полях — но по полям шли ополченцы и стреляли во всё, что двигалось.
Машина смерти работала на полных оборотах.
Впрочем, стоит отметить, что некоторые руандийцы не поддались массовому безумию и остались людьми. На свой страх и риск они спасали тех, кому грозила гибель.
В Кигали управляющий отелем «Тысяча холмов» спрятал несколько сотен человек. В деревнях хуту прятали соседей-тутси — зная, что если это вскроется, то вырежут всю семью.
Увы, таких смельчаков было слишком мало.
Куда смотрело мировое сообщество?
Никуда. Его это не интересовало.
Командующий контингентом ООН канадский генерал Ромео Даллер умолял о срочном вмешательстве. Штаб-квартира молчала. В Нью-Йорке в это время рассуждали, действительно ли в Руанде происходят массовые убийства или это всего лишь слухи.
Американские СМИ поначалу публиковали статьи с ужасающими подробностями — но как только всех иностранцев эвакуировали из Руанды, пресса быстро потеряла к ней интерес.
В мае того же года в ЮАР проходили первые свободные выборы после отмены режима апартеида. Событие освещали больше трёх тысяч журналистов из всех стран мира. В Руанде же работали несколько внештатников, которые мотались туда-сюда и документировали резню. Белых не трогали — наоборот, им с удовольствием позировали перед кучами трупов. Но информацию, которую журналисты присылали из сердца Африки, не спешили ставить на первые полосы газет.
В официальных кругах вполголоса передавалось высказывание неназванного дипломата одной сверхдержавы: «В Руанде нет ничего, кроме людей — да и тех слишком много».
На помощь никто не спешил. Когда пресс-секретаря Госдепартамента США Кристин Шелли спросили: «Сколько актов геноцида требуется, чтобы признать это геноцидом?», — она сказала: «У меня нет полномочий для ответа на этот вопрос».
Американцы изо всех сил избегали термина «геноцид». Еще не прошёл шок от боя в Могадишо в октябре 1993 года, когда за один день от рук «немытых ополченцев» погибли 18 бойцов элитных подразделений. После такой пощёчины Вашингтон зарёкся посылать миротворческие миссии в Африку — если только эта миссия не затрагивала прямо интересы США.
Когда маховик резни раскрутился до немыслимых оборотов, в дело вмешалась Франция. В конце июня, заручившись мандатом ООН, в Руанду прибыли подразделения Иностранного легиона, морской пехоты, ВДВ, спецназа и ВВС и взяли под контроль юго-запад страны.
Как торжественно заявили в Париже, операция «Бирюза» спасла 15 тысяч жизней. Правда, Елисейский дворец не упомянул, что благодаря французскому «безопасному коридору» большинство организаторов и исполнителей геноцида бежали в соседние страны.
В Руанде до сих пор придерживаются мнения, что в событиях 1994 года Франция сыграла весьма зловещую роль. Она могла как предотвратить массовые убийства, так и прекратить их в любой момент. Совсем уж глухие слухи ходят о связях руководителей геноцида и семьи Миттеран — но эта информация охраняется строже, чем ядерные арсеналы.
Чем всё кончилось?
Очередной резнёй и восстановлением порядка. Геноцид не прекратился сам собой — его остановила армия тутси Поля Кагаме, который к тому времени занял пост главы РПФ.
Как Руанда вернулась к нормальной жизни после резни 1994 года
В эти дни в центральноафриканском государстве Руанда объявлен траур, который будет продолжаться 100 дней. Он посвящен 25-летию одной из самых жестоких и с трудом объяснимых волн массовых убийств, документально зафиксированной в новой истории и известной как «геноцид в Руанде». На протяжении чуть более чем трех месяцев, начиная с 7 апреля 1994 года, организованные группы вооруженного националистического ополчения народности хуту — национального большинства страны — сознательно и последовательно истребляли представителей более малочисленной народности тутси, не давая пощады никому из тех, кто попадал в их руки. За это время в стране было уничтожено 800 000 тутси без различия пола и возраста — примерно 70 процентов численности этого национального меньшинства в Руанде на момент начала геноцида. Теперь в мероприятиях, посвященных чудовищной трагедии, участвуют как выжившие во время резни, так и свидетели и участники массовых убийств, а также их дети. В Руанде семьи палачей, свидетелей и жертв продолжают жить рядом. И возможно, это история успеха.
Любая трагедия может чему-то научить. Кажущаяся внезапной и необъяснимой волна массовых убийств в сердце Африки должна иметь свои объяснения. «Хуту» и «тутси» для неподготовленного европейского уха звучит как название команд в неизвестной ему игре, целью которой в какой-то момент стало тотальное уничтожение противника. Однако едва ли урок может считаться пройденным, если из случившегося в Руанде мы извлечем только один вывод: что одна группа людей в любой момент может внезапно решить уничтожить другую. В этом случае постоянная боязнь того, что массовые убийства могут повториться когда и где угодно, — едва ли не единственное, что нам остается.
Организаторы геноцида руководствовались своей пусть ужасной, но по-своему непротиворечивой логикой. Именно возможность ее понять парадоксальным образом дает надежду на то, что опасные признаки приближения подобной трагедии можно увидеть заранее.
Трупы руандийских беженцев Фото: MSGT Rose Reynolds/Wikipedia
Внутри самой Руанды резня тутси была следствием отчаянного страха перед наступлением почти неизбежного, но нежелательного будущего. Описывать сложные исторические отношения между хуту и тутси в Руанде и Бурунди и спорить, можно ли считать их двумя народами или лишь своеобразными кастами когда-то единой нации, сейчас не имеет смысла. Важно то, что в период, когда Руанда была частью бельгийской колонии Руанда-Урунди, тутси были выбраны колонизаторами в качестве привилегированного меньшинства, представители которого считались более лояльными и надежными. Когда колониальное правление закончилось, это предрешило реакцию со стороны составляющих большинство хуту. Тутси лишились власти, их стали преследовать. Вскоре в соседних государствах возникли многочисленные поселения тутси, которые не собирались смиряться с потерей родины, образовывали военные организации и совершали рейды на территории Руанды. До какой-то степени находившейся у власти верхушке хуту это было даже удобно. Образ врага, утратившего власть и тайно действующего из-за границы, помогал показать, что, если не поддерживать нынешних властителей, верх возьмут бывшие прихвостни колонизаторов, тем более что их соплеменники по-прежнему живут в стране. В принципе, это не создавало для остающихся в Руанде тутси слишком больших угроз — они жили бок о бок с хуту, а отношения были такими, какими обычно бывают между соседями, то есть самыми разными.
Однако в какой-то момент для страхов, подспудно существовавших у хуту, появились реальные основания. Авторитарный режим президента Жювеналя Хабиариманы демонстрировал всё меньшую состоятельность, жители Руанды за два десятилетия от него устали. Требования демократизации заставили поставить вопрос и о правах национальных меньшинств. В этот момент одна из военных группировок беженцев-тутси — Руандийский патриотический фронт (РПФ) — начала боевые действия. Проведя несколько рейдов по территории Руанды, она наголову разбила национальную армию и навязала Хабиаримане твердые условия политического соглашения. Согласно им беженцы-тутси должны были начать возвращение в страну, а представители РПФ получали 50 процентов мест в правительстве и армии. Это было буквальное воплощение страхов националистов хуту о возвращении к власти ненавистного им меньшинства. Понимая, что государство бессильно, они решили действовать самостоятельно. В стране начали формироваться ополчения националистов и была развернута жесткая пропаганда против тутси (одним из ее главных орудий было ставшее печально известным «Радио тысячи холмов»). Ополченцы время от времени нападали на тутси, но до поры до времени это считалось эксцессами.
В се внезапно изменилось после гибели президента Хабиариманы в результате теракта 6 апреля 1994 года.
Закончилась вакханалия почти так же быстро, как и началась. Войска РПФ развернули наступление на столицу Руанды Кигале в надежде спасти хоть кого-то из оставшихся в живых соплеменников. Организованные вооруженные отряды быстро разгромили впавших в неистовство резни ополченцев и остатки разложившейся армии и установили контроль над всей территорией страны.
С ложно сказать, как может или как должна действовать армия эмигрантов в стране, где основное население только что вырезало 800 тысяч представителей ее народа. Солдатам приходилось иногда буквально идти по их трупам, а десятки тысяч тел были зарыты в рвы, сброшены в реки и озера или просто утоплены в нужниках.
Разумеется, наиболее активные убийцы, понимая последствия, успели бежать из страны (к ним присоединились сотни тысяч простых хуту, которые также опасались за свое будущее). Но другие остались на своих местах и теперь встречали победителей, не представляя, что будет дальше. Едва ли нужно объяснять, что первыми актами стала месть. Бойцы РПФ расправлялись с теми, кого подозревали в причастности к геноциду. Впрочем, большую часть подозреваемых в преступлениях все же не убивали, а отправляли в тюрьмы. Вскоре в местах заключения скопилось 120 000 таких подозреваемых. На тот момент в Руанде проживало около 6 миллионов человек. Перед РПФ, взявшим власть, стоял чрезвычайно тяжелый вопрос: как править страной, где только что массово убивали твой народ? Возможно, рассчитывая на внешнюю помощь, а может, просто понимая, что меньшинство не может править при помощи террора, власти сумели удержаться от наиболее разрушительных импульсивных решений. Расправы над хуту были быстро остановлены, после чего в стране началась сложная многоступенчатая работа по преодолению недавнего тяжелейшего опыта.
Президент Жювеналь Хабиаримана Фото: Templeton/Wikipedia
Прежде всего, власти начали программу гражданского образования. Жителей страны всех возрастов стали отправлять в обучающие лагеря «инганда», где преподаватели читали людям с разным уровнем образования и разным жизненным опытом лекции о том, что хуту и тутси — один народ, который разделили белые колонизаторы. Сложно сказать, насколько подобный инструктаж казался убедительным для тех руандийцев, кто привык считать иначе. Однако, возможно, сам факт, что людям просто объясняли, как теперь надо относиться друг другу после всего, что произошло, для кого-то был важным сигналом. Программы о единстве руандийского народа и трагедии геноцида были в обязательном порядке включены в школьное обучение.
О недавних массовых убийствах власти не собирались забывать, однако и не планировали превращать разбирательства в расправы мстителей. Решая чудовищную задачу — какую оценку и каким образом дать резне, в которой так или иначе принимали участие сотни тысяч человек, — они предприняли неоднозначный ход. Разбор обстоятельств геноцида был поручен особым судам «гачача». Они состояли из судей, не имевших специального юридического образования. Подобные трибуналы были учреждены в каждой деревне. Суды проходили в присутствии жителей (участие фактически было обязательным), жертв и исполнителей сажали друг напротив друга и заставляли рассказывать, что произошло. Сами такие разбирательства были в каком-то смысле формой коллективной терапии. Признание и раскаяние исполнителей считалось обстоятельством, значительно смягчавшим приговор.
С 2002 по 2012 год такие суды вынесли 1,2 миллиона приговоров. По возможности они рассмотрели все эпизоды, о которых помнили люди (правда, лишь в отношении массовых убийств тутси, преступления бойцов РПФ на этих заседаниях не рассматривались).
Дети на ферме Фото: Philip Kromer/Flickr
Приговоры выносились быстро. Однако, с учетом повода к их вынесению, они были относительно мягкими. Лишь 3 процента подсудимых были признаны активными участниками и организаторами геноцида и приговорены к длительным тюремным срокам от 30 лет до пожизненного заключения. Почти 70 процентов приговоров касались разграбления имущества тутси и в этом случае суды примиряли виновников и жертв, определяя меры компенсации потерь. Например, участников грабежей заставляли выстроить пострадавшим новые дома. Рядовые участники убийств получали тюремные сроки — вплоть до 20 лет тюрьмы. Однако добровольное признание, особенно сделанное до начала процесса, уменьшало срок вдвое. Кроме того, половина оставшегося срока могла быть заменена на общественные работы, а во многих случаях через несколько лет приговоренных условно освобождали от наказания. Такие процессы нельзя назвать юридически безупречными, однако, напоминая народно-революционное правосудие, они не стали орудием террора.
По большому счету, страну на много лет превратили в один лагерь перевоспитания с относительно мягким режимом. Правда, по свидетельствам некоторых журналистов, многие руандийцы говорят об усталости от регулярных церемоний и общественных мероприятий, которые по-прежнему проводятся в стране в связи с памятью о геноциде. Впрочем, рассуждать о возможных последствиях такой усталости можно все же в условиях, когда спустя 25 лет после общенациональной резни хуту и тутси живут рядом и страна достаточно успешно развивается (пусть и в условиях относительно авторитарной власти). Человеческое общество умеет восстанавливаться и приходить в относительную норму даже после беспрецедентных травм, которые были ему нанесены. Хотя для этого надо выбрать правильный путь между забвением и местью и провести сложную работу со всеми, кто выжил. И это достаточно обнадеживающий вывод из событий 20-летней давности.
Материал создан при поддержке Zimin Foundation.