что было в перми в 90 годы
Что было в перми в 90 годы
ПЕРМСКОЕ ЧИКАГО. ЛИХИЕ 90-Е ГОДЫ
«Стреляли. » или пермские «жмурки»
В социалистические времена убийства были какие? «В своей квартире обнаружен труп такого-то, который скончался от ножевых ранений»; «Найден труп младенца мужского пола, задушенного чулком»; «Скончался на улице от черепно-мозговой травмы». Экзотикой казались преступления типа: «Убит сторож магазина, женщина 52 лет. Украдены продукты на сумму 12 руб.»; «В топке кочегарки учреждения Ш-320 обнаружены останки осужденного И.».
Общая «стрелка» была на окраине микрорайона Парковый, на углу улиц Куфонина и Подлесной. Там же, неподалеку, располагалась одна из «долговых ям». Другая такая разместилась в бане №1 на улице Ленина. Там же содержали заложников.
Если вы помните, то одно время по всей Перми красовались граффити одного содержания. Черной краской было написано: «Привет, Саха!». Эту надпись можно было встретить на заборах, остановках, домах в центре и на окраине города. Так приветствовали выход из тюрьмы и появление в Перми Николая Зыкова, известного как Якутенок.
В войне между «синими» и «спортсменами», условно говоря, победили последние. А вот в войне с коммерсантами, похоже, ничья. Просто «коммерсов» было много, всех не перестреляешь.
Начали по мелочи: грабили нелегальные водочные цеха. Затем им удалось ограбить оптовиков, которые привезли спирт на фуре к велозаводу. Там, на территории автоколонны, находилась общегородская нелегальная оптовая точка. Всех положили, деньги и ценности забрали, а остатки спирта вылили на землю.
Следите за новостями воровского мира на канале Прайм Крайм в Telegram и Яндекс.Дзен
Пермь девяностых. Часть третья: Советский интеллигентный бизнесмен
Девяностые — это не только время афганцев, бандитов и воров. Панорамные окна возможностей, которые распахнулись в 1991 году, распахнулись для всех. Распахнулись они и для советской интеллигенции всех мастей. Собственно, о представителе технической интеллигенции, который подался в бизнес, и пойдёт речь в этой главе.
Георгий Шабанов родился в Перми в 1962 году. Переехал на Колыму в посёлок Ягодное. В школе увлёкся математикой и классической борьбой. Любовь к математике ему привил дед инженер и фронтовик. С борьбой сложилось само собой. Других секций в посёлке попросту не было. В Пермь Георгий вернулся в 1979 году. Поступил в ПГУ на механико-математический факультет. Выполнил норму кандидата в мастера спорта по борьбе. В 1984 году ушёл в армию офицером-двухгодичником. Он мечтал о карьере профессионального спортсмена, но травма мениска не позволила двинуться дальше. Картина будущего, где Георгий застенчиво улыбается советским гражданам с олимпийского пьедестала, канула в Лету. На её месте разместились мечты о научной карьере.
Вернувшись из армии, бывший спортсмен пришёл на родную кафедру за советом. Доцент Борис Львович Гиршик порекомендовал Георгию пойти работать в ПНИТИ (Пермский научно-исследовательский технологический институт) к Валерию Алексеевичу Ростовщикову. Институтские будни заслонили горизонт. Шеф принял нового сотрудника радушно. ПНИТИ занимался оборонкой. Там находилась лаборатория радиальной ковки, которая разрабатывала новейшие технологии изготовления оружейных стволов. Обнаучивание технологических процессов было главной задачей Георгия. За пять лет работы он накопил материалы для кандидатской диссертации и стал соавтором двух изобретений Ростовщикова. Кроме прямых обязанностей, институт снабдил нашего героя и обязанностями косвенными. Например, Георгий возглавил совет молодых ученых ПНИТИ. Все они держали нос по ветру, чувствовали близость перемен и очень надеялись не растеряться, когда они наступят.
Георгий и трое его приятелей создали брокерскую контору. Их первое предпринимательское начинание принесло плоды. Они пригнали в Россию целый эшелон сахара из Китая. Пока сахар шёл, мировая цена выросла в три раза, а рубль рухнул. Получилась хорошая прибыль. Что-то около шестисот тысяч долларов. Далее, благодаря биржевым связям, они стали гнать металл из Челябинска и Магнитки в Китай, а оттуда получать китайский ширпотреб. Бизнес рос, однако делить большие суммы непросто, и в 1994 году компаньоны разошлись.
Георгий Шабанов торгует на рынке
Ещё пару лет Георгий работал по инерции, а в 1996 году начал торговать на Центральном рынке, а потом и на Гаче. Держал киоски и контейнеры с бытовой химией. Вот, что говорит о торговле в 90-е сам Георгий Шабанов:
«Допустим, ты торгуешь мылом или сахаром. И кто-то привёз товар дешевле, чем ты. Не проблема. А разборки были за места торговли, за рынки действующие, базы оптовые. Если кто открывал новый рынок, то он и обеспечивал безопасность. Платили аренду, а в ней была заложена безопасность. Правда, и рэкет был на Центральном рынке, к примеру. Каждый решал этот вопрос по-разному. Голь на выдумки хитра. Кто говорил, что у него родной брат майор милиции. Кто дурака включал. Ну а кто-то платил. Ко мне тоже подходили, представлялись рэкетирами, но я просто не платил, а потом ушёл на Гачу торговать. Там Гриша и Миша (азербайджанские евреи они держали тогда Гачу) гарантировали безопасность.
Историю расскажу. Работал я с Ижевском. Таскал Камазами средство для мытья окон. Это на самом деле средство было, только на спирту, поэтому некоторые граждане его внутрь употребляли. Приезжаю в очередной раз в Ижевск. А мне ижевские говорят: к нам люди из Перми приходили, от Володи Плотника сказали, что пермякам товар больше не продавать. Монополия, типа. Хочешь торговать средством покупай у Плотника. Я молчу спокойно. Жду, чего дальше будет. Тут их главный говорит, не волнуйся, мол, мы с тобой не первый год работаем, сотрудничество продолжаем, если кто спросит, скажешь товар в Глазове берешь.
Я к тому, что в 90-е была реальная конкуренция. Люди решали вопросы с людьми. На мошенников можно было найти управу. Менты не работали на бандитов, они вообще почти не работали. Но и меньше мешали, чем потом в нулевые».
В 1998 году к Георгию обратился товарищ из ПНИТИ Алексей Поносов. Он рассказал, что владеет почти 10 % акций ОАО «Галант» (бывшая Пермская фабрика пластмассовой фурнитуры, в народе «Пуговка»), но в Совете директоров ничего решить не может и предприятие загибается. Проштудировав закон «Об акционерных обществах», Георгий решил действовать скупить акции предприятия у бывших акционеров. Восемь тысяч квадратных метров цехов и гектар земли на улице Седова, 22 (в трёх минутах ходьбы от кинотеатра «Кристалл») взволновали предпринимателя. Вдвоём скупить акции было сложно, и поэтому Георгий позвал в компаньоны Валеру Николаева, товарища из ПНИТИ и университетского приятеля Андрея Смирнова.
Осенью 1998 года Георгий собрал «Совет ветеранов Пуговки». Он объяснил людям, что хочет спасти предприятие и попросил их продать акции. В 1999 году на общем собрании акционеров Шабанов, Николаев, Поносов и Смирнов набрали большинство в Совете директоров ОАО «Галант» и взяли предприятие под контроль «без единого выстрела», имея всего 25 % акций. Георгий стал председателем Совета директоров. Андрей Смирнов генеральным директором. Валера Николаев возглавил кожгалантерейное производство. Следующие четыре года они с переменным успехом пытались вытащить «Пуговку» из долгов и сделать прибыльной.
Это им почти удалось был заключен договор на шитьё бронежилетов с компанией «Кираса», планировалась покупка современного оборудования в Италии, было подписано соглашение о реструктуризации долгов, рассчитанное на тридцать лет, однако рейдерский захват 2003 года пустил все эти усилия по ветру. Дело в том, что панорамные окна возможностей сузились, превратившись в форточки, а потом и в щели. Излом эпохи, когда бизнес получался даже у советской интеллигенции, остался в прошлом. Отныне в мире предпринимателей выживали только акулы. Георгий акулой не был. Он мог вывести компанию в офшор и кинуть акционеров. Мог «заказать» главного рейдера. Однако интеллигентные люди так не поступают, и поэтому он потерял «Пуговку». Вот, что говорит о рейдерском захвате сам Георгий Шабанов:
«Рейдер или заказчик покупает сначала небольшой пакет акций, а потом, с помощью угроз, шантажа, уголовных дел и судов принуждает акционеров расставаться со своими акциями. Недовольные акционеры всегда есть. Рейдеры выискивают их и перетягивают на свою сторону деньгами, обещаниями, угрозами. Если в 90-е годы такие разборки велись без привлечения людей в погонах, то в начале нулевых силовики активно включились в процесс перераспределения активов. В 2003 году поползли слухи, что нашу фабрику хочет купить некто Денис Коровка, сын бывшего главного санитарного врача Перми. Против нас возбудили уголовные дела. В городское УВД ходили как на работу: два-три раза в неделю. Вменяли злоупотребление полномочиями и мошенничество, дескать, обманывали акционеров. После долгой обработки наша команда дрогнула.
Перешёл в стан противника Валера Николаев. Наш пакет акций перестал быть контрольным. Коровка искусно создавал безысходность. Нас растаскивали, угрожая посадить в тюрьму, а в самой тюрьме организовать преследование. Для защиты своего пакета акций мы передали его в доверительное управление нашей же конторе. Потом тяжело заболел Андрей Смирнов. Он решил выйти из доверительного управления. Короче, нам пришлось продать свои акции. Через два дня после сделки новые собственники закрыли все производства, вывезли всё оборудование на металлолом, а людей уволили больше ста человек. Потом склады и подсобки снесли, цеха переделали под офисы, а на территории построили многоэтажки. Так закончила свое существование фабрика с 50-летней историей, которая вполне могла бы существовать и в новой России. Помню, на оставшиеся деньги я купил „Ленд Крузер“ и поехал на море. Как-то пофиг на всё стало. Кураж пропал. Полицейское государство. Дышать нечем»
Георгий Шабанов купил Ленд Крузер и уехал на море
Пермь девяностых. Часть четвёртая: С ментовской колокольни
Развал Советского Союза породил не только рыночную экономику, частную собственность и панорамные окна вместо железного занавеса. Перемены пронзили буквально все сферы жизни советского человека. Коснулись они и преступного мира Перми. Собственно, природа любого преступления двойственна, потому что там, где есть преступник, скорее всего, отыщется и милиционер. Нашего милиционера зовут Павел Владимирович Фадеев, и он прослужил в МВД 32 года. Перед вами его взгляд на Пермь девяностых. Если хотите — взгляд с ментовской колокольни.
Павел родился в 1958 году в семье агрономов. В силу профессии родители работали в разных совхозах Пермского края. Школу он закончил в Кишерти. Любовь к историческим романам привела его на истфак ПГУ. После университета, в 1981 году, он пошёл работать учителем истории в школу № 102 по распределению молодых специалистов. В 1984 году его учительство внезапно оборвалось. Павла призвали в армию. К тому времени он уже имел семью: жена писала диссертацию и недавно родилась дочь. По словам военкома, служить ему предстояло далеко «два дня на оленях от Биробиджана». С такой географией Павел был решительно не согласен. Тщась избежать оленьей тряски, он вспомнил, что его звали работать в милицию.
Павел Фадеев Фото: Анастасия Яковлева
Чтобы принять окончательное решение, Павел пошел за советом к хорошему знакомому Льву Гавриловичу Мушникову. Тот был легендой пермского уголовного розыска и, конечно, поддержал парня, порекомендовав ему службу в угро. Вскоре Павел уехал в Харьков учиться на оперативника ОБХСС. В уголовный розыск ему попасть не удалось. Карты спутала большая политика: умер Брежнев, министр внутренних дел Щелоков застрелился, а Федорчук, который встал на его место, провозгласил ОБХСС ведущей службой милиции. На этой мейнстримной волне Павел и оказался в отделе по борьбе с хищениями социалистической собственности Ленинского района. В 1984 году он вернулся из Харькова и приступил к работе.
Фото: Анастасия Яковлева
Однако скоро оперативникам ОБЭПа стало не до братков. На Россию обрушился шквал мошеннических схем и хитроумных афер. Погреб он под собою и Пермь. По сравнению с началом 80-х, этот количество таких преступлений выросло в сотни раз. Вот, как иллюстрирует мошеннические 90-е сам Павел Фадеев:
«В 1994 году в Кунгуре появилась банда мошенников. Ею руководил бывший опер ОБХСС. Он изготовил несколько десятков поддельных печатей, в том числе банковских. Отпечатал фирменные бланки, научился подделывать подписи и начал действовать. Всё довольно просто на самом деле. Берем копию платежного поручения с липовой банковской отметкой о прохождении платежа, и едем на арендованной машине на одну из оптовых баз Перми получать товар. Ассортимент был самый разнообразный. Затем, где-нибудь за городом, перегружаем товар в свою машину. Сбыт был налажен в Кунгуре, Березниках, Екатеринбурге. Пришлось, правда, делиться с кунгурской братвой, потому что товар сбывали через их торговые точки. Примерно через год межрайонный БЭП задержал всех, включая кунгурских „авторитетов“. В суде мошенникам предъявили обвинение по 87 эпизодам.
В 1997 году в самом центре Перми на Комсомольском проспекте открылся офис ЗАО „Энергоинвестком“, который оповестил весь мир о готовности брать под реализацию любые партии товара. Очень скоро в Златоусте нашлись желающие продать партию электроплит „Мечта“. В „Энергоинвестком“ предложили взять плиты и расплатиться тушёнкой. Привезли продавцов плит на Пролетарку, где в огромном ангаре хранились коробки с тушёнкой. Проверили несколько коробок. Действительно тушёнка. Заключили сделку, продавцы забрали ключи от ангара, выставили охрану и передали автомашину с плитами покупателям. При погрузке тушёнки выяснилось, что банки лишь в первом ряду коробок. В остальных находились аккуратно напиленные деревянные бруски. Аферисты оказались предусмотрительными и не оставили практически никаких следов. Однако вскоре они все равно были задержаны. Выйти на их след помог другой случай.
В это же время, в одном здании с ЗАО „Энергоинвестком“ арендовала офис фирма „Пермь-трейдинг“, которую возглавлял импозантный молодой человек с довольно известной в Перми фамилией. Вот фамилия его и подвела. Он просто воспользовался украденным паспортом, не предполагая, что встретится с человеком, который знал настоящего владельца паспорта и фамилии. Молодой директор попал в поле зрения милиции ещё на стадии приготовления к преступлению. Он готовился украсть миллион долларов у дагестанской фирмы „Дагдизель“. Для этого, представившись махачкалинцам человеком с неограниченными финансовыми возможностями, он пообещал им поставки нефтепродуктов с ПНОСа на указанную сумму. Аферист изготовил массу штампов и печатей всех организаций, принимающих участие в сделке, в том числе всех промежуточных станций, через которые идут вагоны с нефтепродуктами. Изготовил печати самого „Дагдизеля“.
Смысл в том, что „Дагдизель“ должен был перечислить деньги в пермское отделение Сбербанка на аккредитив, а получить их можно было, только предъявив документы о получении товара в Махачкале, причём с отметками всех промежуточных пунктов следования. Также директор изготовил пакет документов на отправку из Перми нефтепродуктов со всеми необходимыми реквизитами и направил его в Махачкалу. Оттуда на аккредитив поступил первый транш 200 тыс. долларов. Тогда он изготовил второй пакет на получение товара „Дагдизелем“, тоже со всеми реквизитами. И с этим пакетом появился в банке, где и был задержан. В ходе следствия выяснилось, что ранее он „работал“ по всему Поволжью и известен милиции под пятью различными фамилиями. А пока за ним наблюдали, на камеру случайно попал лже-директор „Энергоинвесткома“ со своей тушёнкой, к которому претензии появились чуть позже».
Вплоть до конца девяностых Павел работал в ОБЭПе. Растил двух дочек (вторая родилась в 1986 году). Служил. Старался не потерять лицо. В мае 1999 года его назначили начальником ОВД Кировского района, а через два года и вовсе первым заместителем начальника УВД г. Перми, начальником криминальной милиции. Преступления «белых воротничков» остались в прошлом. Убийства, разбои, грабежи и даже расчленёнка стали новой реальностью Павла. В обществе существует миф, что 90-е были самым преступным периодом в истории Перми. Наш герой с этим решительно не согласен.
Фото: Анастасия Яковлева
Самым преступным периодом в истории Перми стали нулевые. Дело в том, что беспредел девяностых творили советские люди, за плечами которых были хоть какие-то принципы и недостаток фантазии. А кровавые бани нулевых устраивало поколение, насмотревшееся на эти разборки и шагнувшее значительно дальше своих учителей, как в плане фантазии, так и в плане беспринципности. К тому же государство и общество устаканились, панорамные окна возможностей были заколочены. Однако амбиций и честолюбия у молодых да ранних нисколько не поубавилось. Конечно, Павел Владимирович занимал руководящую кабинетную должность, однако вглядеться в нулевые ему всё равно пришлось. Вот, как он иллюстрирует самый преступный период в истории Перми:
«Нулевые это время неоправданной жестокости. Если оценивать криминогенную ситуацию в Пермском крае с позиции статистики, то 2005 год окажется фаворитом по числу грабежей и убийств. Причём, в отличие от девяностых, в этих преступлениях нет внутренней логики. Как правило, они лишены весомых мотивов и носят спонтанный характер. Например, так был убит заместитель главы Свердловского района. Он возвращался домой и на углу Сибирской и Полины Осипенко столкнулся с компанией подростков. Подростки искали, кого бы ограбить. Напали. Сбили с ног. Забили до смерти. Поживились пятисот рублями и кожаным бумажником. Этот случай не единичный.
В Кировском районе в 2003 году появилась группа „санитаров общества“. Подростки убивали людей ради самого процесса. Чаще всего их жертвами становились бомжи. Похожая группа промышляла и в Дзержинском районе. Они орудовали в окрестностях вокзала Пермь-II. И те, и другие в короткое время были арестованы и осуждены. Как несовершеннолетние, „санитары“ получили по 10 лет колонии и давно уже на свободе.
Были, конечно, и более профессиональные группы, действия которых в дальнейшем квалифицировали как бандитизм.
Фото: Анастасия Яковлева
На рубеже 90-х и 2000-х годов в Перми орудовала банда, которая промышляла разбойными нападения на коммерсантов средней руки. После задержания бандиты получили ощутимые сроки, но арестовать удалось не всех. Часть группы осталась на свободе и, главное, вообще не попала в поле зрения милиции. Оклемавшись и заново вооружившись, они продолжили налёты. Практически каждое нападение сопровождалось убийствами. Самое громкое их дело убийство валютчика на Центральном рынке. Убегая, бандиты бросили гранату, которая к счастью не взорвалась. Вскоре их удалось арестовать.
В 2001 году по Перми прокатилась волна разбойных нападений на водителей дорогих автомашин. Преступники действовали крайне дерзко. Например, управляющего банком выкинули из „Ниссан-патрола“ прямо на Комсомольском проспекте у „Выставочного зала“. И так ещё пару десятков машин. Группа оказалась межрегиональной и интернациональной. Состояла из русских, татар, грузин и ингушей. Базировались они в Екатеринбурге. Одну из машин удалось обнаружить в Ингушетии, а изымать пришлось в сопровождении взвода спецназа. Бандитов стали задерживать в разных городах России. В Екатеринбурге, при конвоировании арестованного члена банды, подельники напали на автозак практически на территории СИЗО и отбили преступника».
В сентябре 2016 года полковник полиции Павел Владимирович Фадеев вышел на пенсию в должности начальника Управления уголовного розыска ГУ МВД РФ по Пермскому краю. Закончились девяностые, закончились нулевые. Наша история тоже подходит к концу, осталось только закруглить, подытожить, сделать лёгкие выводы.
Фото: Анастасия Яковлева
На примере пермского преступного мира двойственная природа девяностых проступает наиболее выпукло. Преступники стали организованнее и жестче. Однако они стали такими, потому что в Перми появился частный бизнес, деньги и возможности. Обывателям девяностые кажутся страшными, потому что они не смогли приспособиться к новым реалиям и добиться в этих реалиях успеха. На поверку стабильные нулевые оказываются пострашнее девяностых, но обывателей они не пугают. Возможно, и потому, что в силу опыта приспособиться к затхлости у них получилось лучше, чем к сквозняку. Лично мне девяностые видятся Диким Западом Пермского края. С одной стороны, в них ковалась новая Россия, с другой стороны гореть в горниле оказалось так больно, что в итоге мы снова выковали Советский Союз, только на этот раз уже с налётом фарса.
Пермь девяностых. Пролог: Чёрная аллея
В девяностые годы прошлого века я был маленьким. Пока я играл в чупа-кепсы и «Турбо», взрослая история Перми пронеслась мимо. Сейчас в нашем обществе господствует два ретроспективных взгляда на девяностые: самое плохое время в истории России и самое хорошее время в истории России. Отчасти, чтобы определиться с собственной точкой зрения, отчасти потому, что мне интересно — а что именно пронеслось мимо? — но я решил покопаться в прошлом города и сделать серию материалов о Перми девяностых. Собственно, этот текст — своеобразное вступление в тему.
В Перми нет музея лихих девяностых, зато есть «Северное» кладбище. В общем-то, музей и кладбище похожи они пытаются сохранить память, прорасти экспонатами, могильными плитами, зацементировать дух эпохи. Если вы, как и я, хотите узнать о Перми девяностых, вам стоит наведаться на «Северное». Однако обойти 240 гектаров, где лежит свыше 200 тысяч покойников, и не заплутать, и не захлебнуться от разнообразия обелисков, и не потонуть в этом подземном людском море, у вас вряд ли получится. «Северное» кладбище это город и, как во всяком городе, здесь нужно знать правильные места и экскурсоводов. Мой экскурсовод прожил девяностые бурно и во все глаза, в том числе и для того, чтобы рассказать о них мне.
Фото: Роман Зиюков 
Фото: Роман Зиюков 
Фото: Роман Зиюков
«Северное» расположено неудобно для городских жителей и удобно для жителей Пролетарки. Достаточно выйти на Красноборскую и пятнадцать минут шагать строго вверх, как вы неминуемо упрётесь в кладбище. Проскочив шлагбаум, не вздумайте идти прямо там похоронены инженеры, грузчики и коммивояжёры. Вполне может быть, что в могилах они лежат не по одному. Есть байка, что в девяностые некоторые могилы копали существенно глубже, чтобы положить туда убитого на разборках человека, присыпать земелькой до ГОСТовской глубины (120 см), и уже сверху положить официального покойника, насыпав им один холмик на двоих. Направо тоже поворачивать не стоит там лежат лучшие люди города. Зато слева, гранитными шеренгами, высится история девяностых. Та самая Пермь бандитская, в потери которой я иногда сомневаюсь.
Фото: Роман Зиюков
Как бы странно это ни звучало, но девяностые начались в восьмидесятых. Тогда с больших уголовных сроков на волю поосвобождались авторитетные мужчины. А на воле кооперативы, фарца, живые деньги, которые зарабатывались незаконно. А раз незаконно, то и отнять их можно было, не особо рискуя свободой. Собственно, именно эти авторитетные мужчины стали теми центрами притяжения, вокруг которых организовались молодые спортсмены, вылезшие из подвальных качалок. У авторитетов был не только опыт, но и те самые чёткие «понятия», что так привлекательно выглядят в быстро меняющемся и как бы расползающемся мире, где оказались мы все в конце восьмидесятых. Соблазн отбрехаться от серо-буро-малиновой рябящей в глазах действительности, променяв её на черно-белый воровской закон, оказался столь велик, а немудрящий свод жизненных правил столь конкретен, что все дальнейшие события были предрешены.
Но мы уже повернули налево. Если вы не смекнули, поворачивать нужно сразу после кладбищенской конторы. Это место называют по-разному: чёрная аллея, блатной ряд, бандитский квартал. Говорят, в девяностые за «Северным» «смотрел» брат пермского вора в законе Коли Якутенка. Хм. может поэтому улица, ведущая на кладбище из города, называется Якутской. Однако давайте взглянем на надгробия чёрной аллеи. Передаю слово экскурсоводу:
Примерно так звучат девяностые коротко, бредово, сухими автоматными очередями. Некоторые памятники массивные и гранитные, другие скромные и мраморные. А третьи и вовсе изготовлены из цемента и мраморной крошки. Такая расстановка тщеславий объясняется иерархией. За каждым районом назначался смотрящий (мрамор). Если назначался. Потому что и район мог быть не интересным, и человека подходящего не было. У смотрящего были приближенные и «пехота» (мраморная крошка). Надо всеми смотрящими стоял вор в законе (гранит). Вначале это был Якутенок. Потом, когда Якутенка посадили Тарыч. А когда Тарыча убили Кудин. Но Кудина, как вы понимаете, тоже убили. А затем и Якутенка. Тут и девяностые закончились. Закончилась бандитская сказка. Ментовская началась.
Коммерсант-daily, 24.06.1998, № 111
Однако не все персонажи девяностых перекочевали на «Северное». Да и неправильно было бы ограничивать целую эпоху одним музеем, пусть и большим. У эпохи остались свидетели. Поэтому в следующий раз я вдумчиво и ретроспективно прогуляюсь по Пролетарке, где, например, живет Вася Афганец, который в 1991 году купил белый мерседес и весь посёлок приходил на него полюбоваться. Потом я загляну на Закамский пятак и, как знать, прогуляюсь по Шпальному, где девяностые закончились неочевидно. А про ментовскую сказку я писать не буду. Мы ведь в ней живём, зачем вам про неё ещё и читать?