что было в буденновске в 1995 году
Анатолий Скворцов, заслуженный врач Российской Федерации, хирург высшей категории. В 1995 году — заведующий хирургическим отделением ЦРБ города Буденновска:
— Я долго не мог заснуть — ждал штурма. Вспоминал, как еще позавчера вечером, отпуская меня в штаб, Басаев сказал: «Не возвращайтесь назад. Клянусь, ни одного человека за то, что вы не вернетесь, я не расстреляю». Как я мог не вернуться? Убьют — значит, убьют, но со своими. Я хотя бы перед родителями моих девчонок не буду виноват. Сказать им о штурме я тоже не мог: истерика начнется, паника.
А что мы, врачи, сможем сделать? Взвесив свои возможности, я понял: практически ничего. Все операционные разбиты, стерильного перевязочного материала нет и приготовить его не из чего. Стерильная операционная укладка осталась для одной полостной операции. Инструментарий стерилизовать негде, медикаментов практически нет, систем для инфузий единицы, растворов — несколько банок. Вчера наскребли медикаментов в других отделениях, но этого слишком мало. Возможно, как обещала чеченский врач Белла, они нам немного помогут с перевязочным материалом и противоболевыми средствами. С такими неутешительными мыслями я задремал.
Я вздрогнул, когда где‑то вдалеке как будто раздались разрозненные крики «ура» и сразу за ними прозвучали выстрелы. На часах было около пяти утра. За окном серело. Вот и наступил день «икс», который определит, кому жить, а кому умереть. В первую же минуту все слилось в сплошной грохот, в котором выделялись частые пулеметные очереди и взрывы. По приоткрытым ставням большого окна кабинета, где мы находились, ударила пулеметная очередь и выбила середину оконных стекол. Оставшиеся в рамах большие осколки раскачивались при каждом взрыве, а под ними сидели молодые девчонки — медсестры из других отделений.
Я пробрался к окну, переступая через сидящих и лежащих. Укрываясь за стеной, я вытаскивал раскачивающиеся осколки и бросал их на улицу. С другого края окна это же делал наш уролог. Вдруг по старой акации, растущей против окна, прошла пулеметная очередь. Она срезала много ветвей, даже крупных, они надламывались и падали на землю. Я подумал: «Господи, такое дерево слетело, что от меня останется, если в меня попадут! Как же беззащитен перед этой силищей человек!»
Пули вовсю стучали по стенам, летели осколки кирпичей. Я выбрасывал последний осколок, когда он уже снаружи разлетелся у меня в руке. Боковым зрением увидел мелькнувшую туманную полосу справа от виска. Я резко отпрянул от проема. Посмотрел вниз: на полу лужа крови. Я закричал в этом грохоте: «Все целые?» Мне в ответ: «Вроде, все». Я смотрю: а это у меня с руки кровь бежит. Только тогда почувствовал неприятное жжение в правой кисти. Были видны кости — разрезало костную фалангу. Из дальнего угла комнаты главный бухгалтер кинула мне бинт, коллега врач — вату, я сам наложил тугую повязку, присел в углу и кожей спины почувствовал холодный пот. Я понял, что мне страшно.
Фото: Константин Тарусов / ТАСС
Так прошло минут пятнадцать-двадцать, хотя мне показалось, что минула какая‑то страшная, безжалостная вечность. Пули вовсю стучали по стенам. Штурмующие старались не попадать в проем, но я понимал, что при таком обстреле это неизбежно. И вот внутрь залетели первые пули. Напуганные люди начали слезать с окон и ложиться на пол. Чеченец заорал, чтобы вернулись на окна, что расстреляет всех, но это не помогло. Я выбрался в коридор, добрался до холла и встретил Анатолия Михайлова. Он сказал, что уже есть убитые, много раненых. Люди лежали на полу. Через лежащих к раненому пробирался хирург Александр Бутенко. Другого раненого осматривал интерн Муслим Алиев.
Добравшись до ординаторской, я увидел хирурга Веру Чепурину. Там же, лежа у стены, в трубку телефона, связанного со штабом, кричал, не выбирая выражений, начмед Петя Костюченко. Я смотрел на все это и думал: хоть бы пронесло!
В этот момент до меня добралась наша медсестра, она возбужденно прокричала, что в другом конце коридора чеченцы обливают бензином и поджигают раненых заложников. На полусогнутых я побежал туда, понимая, что, если это так, оттуда я уже не вернусь.
Горела наша материальная комната, заложники отползли от ее горящего участка и сгрудились на полу, как сардины в банке. Я заглянул в палату и увидел лежащих на полу трех боевиков с пулеметом и гранатометом. Я крикнул: «Зачем сжигаете раненых?» Они посмотрели на меня, один прокричал: «Мы что — сумасшедшие, чтобы жечь людей?» — «А почему так пахнет бензином?» — «Пролили бензин для генератора». На душе отлегло. Разговаривать было почти невозможно, сквозь грохот ничего не было слышно.
Фото: Сергей Величкин, Николай Малышев / ТАСС
Я пополз в сторону операционной. Все лежали на полу, в том числе медики, стоял плотный туман из пыли и гари. Прямо рядом со мной вдруг упал человек с пробитой головой. Когда в голову попадает пуля, звук такой, как будто арбуз об пол раскалывается. Убитый падает молча, не кричит, как в кино.
Фото: Александр Земляниченко / AP
Мы ждали, но больше звонков не было. Не желаю никому испытать то чувство беспомощности, безысходности и позора за поведение и действия руководителей страны, которое испытал я.
Я заполз в свой кабинет и понял, что в нем нет мягкой мебели. Я взбесился: эта мебель была подарком завода, и я очень ее ценил. Я зациклился на этой мебели, принялся выяснять, где она, и услышал: «Мы выбросили вашу мебель в окно». Вдруг пришла мысль: «Выгляну в окно и проверю, выдержу или не выдержу эту стрельбу?» Захотел сыграть в русскую рулетку, стать сильнее своего страха, управлять им. Крикнул: «Я посмотрю, где мебель», чтобы люди не подумали, что я сошел с ума.
Я забежал, согнувшись, в ординаторскую. Под столом сидел Толя Михайлов. Я нырнул к нему. Я понимал, что вот-вот нас накроет — и все, конец. Но я уже думал об этом спокойно, как о чем‑то неизбежном. Михайлов вдруг достал из кармана фотографию своей семьи и начал показывать, кто есть кто. На фото он был в форме офицера милиции. Я посмотрел на него и сказал: «Ее же могли найти, а тебя расстрелять!» Он ответил: «Будь что будет, но ее я не уничтожу».
Я дотянулся до телефона и позвонил в штаб, снова никто не ответил. Тогда я на каком‑то автомате набрал номер своей квартиры и даже растерялся, когда услышал голос жены. Она сказала, что внучка и дочь дома, что все в порядке. У меня как камень с души свалился. На вопрос, что там у нас происходит, ответил, что стреляют, но ничего, терпимо, и положил трубку.
Фото: Александр Земляниченко / РИА Новости
Вдруг к нам под стол откуда ни возьмись прыгнул Асламбек Большой: «Германович, звони в штаб! Пусть прекратят огонь, заложников выдаем». Я спросил: «Что, всех что ли?» — «Басаев сказал, всех отдадим, иначе всех убьют». — «А вы?» — «Мы выберемся, не в первый раз».
Я набрал штаб: гудки, гудки, и вдруг снимают трубку. Я начал кричать в трубку, а там Медведицков, начальник МВД нашего края. Слышу, он кричит: «Прекратите стрельбу! Переговоры! Прекратить стрельбу!» Начало потихоньку стихать. Доносились единичные хлопки. Неужели все?
Люди заходили, начали высовываться, и вдруг заработали снайперы. Я опять в штаб звоню и кричу: «Прекратите стрельбу!», а Медведицков мне: «Ну что я могу с ними сделать?» Я говорю: «Интересно, вы нас убиваете и считаете это нормой?» Он: «Ну что ты так на меня?» — «Так вы ж соучастник, убийца, вы такой же убийца, как и все остальные, что чеченцы, что солдаты
наши — вы все одинаковые убийцы».
Фото: Сергей Величкин / ТАСС
Как только стихло, я пошел по палатам. Женщины лежали на полу, под матрасами, как мы с медсестрами им велели, молодцы. В матрасах были дырки — пули калибра 5,45 замотались в вате. Захожу в мужские палаты: деды все лежат на кроватях. «Деды, а что это вы?» — спрашиваю. «А какая разница, — говорят, — где убьют, там или тут? На кровати привычнее». Все больные, к счастью, пережили штурм.
Басаев отпускал тяжелораненых, беременных и женщин с детьми. Я зашел в палату к Саше Журавлеву, чтобы посмотреть его перед тем, как он уйдет. Больным, которых оперируешь много часов, отдаешь часть души. Я, видимо, как‑то подозрительно взглянул на лежащего рядом чеченца, и он мне сказал: «Да я давно понял, что он милиционер. Но он такой же раненый, как и я. Почему я должен ему мстить?» Александра вынесли из больницы, вместе с ним вышли две сотни заложников.
В тот день стреляли еще долго, но это был уже не штурм, а пальба по больнице из тяжелых орудий. Люди продолжали погибать.
Почему провалился штурм больницы спецназом в Будённовске?
Почему провалился штурм больницы спецназом в Будённовске?
Сегодня, 14 июня исполнилось 24 года со дня теракта в Будённовске. В этом городе боевиками Басаева в 1995 году была захвачена больница.
Решение нашлось. Главную роль в предстоящей акции должен был сыграть Шамиль Басаев. В дудаевском окружении он уже тогда был первым среди равных. Басаев начинал свою карьеру профессионального боевика ещё до официального открытия боевых действий. На излёте советской эпохи он был типичным лузером, перепробовал много профессий, но нигде толком не задержался.
Однако в начале 90-х Басаев обнаружил неожиданные таланты. Он начал с организации небольшого отряда для охраны Конфедерации горских народов Кавказа — альянса кавказских националистов. Затем он отправился воевать сначала в Карабах, где дрался на стороне азербайджанцев, а потом по линии КГНК — в Абхазию, где воевал на стороне абхазов.
Сам Басаев их опровергал. Факт состоит в том, что в Чечню он приехал уже пообтесавшимся боевиком. К тому же, что вскоре окажется важным моментом, он уже имел опыт террористического акта.
На заре туманной юности Басаев вместе с двумя приятелями угнал самолёт в Минеральных Водах. Тогда ему хватило для счастья организации пресс-конференции. Однако история с лайнером убедила Басаева в том, что такие теракты — это неплохой способ воздействия на общественное мнение.
Целью теракта стал Будённовск на Ставрополье. Это шестидесятитысячный город, там расположен военный аэродром, до границ с Чечнёй три часа езды на машине. Среди первоначальных целей боевиков часто называют аэропорт Минеральные Воды, где они якобы планировали захватить самолёт и улететь на нём в Москву или одну из арабских стран. Однако этот тезис крайне сомнителен.
Басаевцы имели семь пулемётов, включая два крупнокалиберных, несколько десятков одноразовых противотанковых гранатомётов, разнообразные мины, снайперские винтовки. В общем, отряд, поехавший в Будённовск, походил скорее не на банду террористов, а на мотострелковый батальон.
В солнечный полдень 14 июня 1995 года машины с боевиками подъехали к зданию будённовской милиции.
Дни отчаяния
Заложники в больнице города Будённовска вывешивают на окна белые простыни с просьбой прекратить стрельбу. Фото: © РИА Новости/Александр Земляниченко
Во время перемещений басаевцы беспорядочно палят по прохожим. Делается это не для куража. Дело в том, что раненых эвакуируют в городскую больницу, туда же сбегаются врачи, медсёстры и родственники пострадавших. Больница стремительно наполняется народом, чего Басаеву и надо.
Первая попытка выбить террористов из города выглядит чистым самоубийством. Рядом с Будённовском находится вертолётный полк, и в город отправляется отряд из трёх десятков лётчиков, вооружённых пистолетами. Решение спасать гражданских совершенно понятно эмоционально, но тридцать лётчиков, конечно, не могут противостоять вооружённым до бровей боевикам. Авиаторы только теряют несколько человек убитыми и ранеными. Двоих тяжелораненых отвозят в больницу…
Однако Басаев понимает, что времени у него не так много. К городу, несомненно, скоро подойдут обычные воинские части. Против полноценного мотострелкового батальона у боевиков нет шансов. Заложников гонят к горбольнице. К этому моменту там уже находится около тысячи человек, ещё примерно пятьсот ведут террористы…
Кроме чиновников в город прибыли и те, кто действительно мог бы спасти людей, — подразделения А и В. ЧП чуть не произошло прямо перед посадкой — спецназовцам сообщили, что аэродром захвачен, так что те уже готовились высадить иллюминаторы и сразу идти в бой. Как выяснилось, положение не настолько скверное, но всё же весёлого было мало.
По городу беспорядочно перемещались толпы людей — родные и близкие заложников. Никаких объяснений никто не давал, альфовцам пришлось неформально выяснять обстановку у милиционеров и инструктировать людей в оцеплении. Офицеры вначале не имели даже плана больницы. Помимо спецназовцев в Будённовск стягивались отряды внутренних войск, ОМОН, СОБР, которые, по крайней мере, взяли под контроль наиболее важные объекты и несколько уменьшили хаос на улицах.
Бойцы спецподразделений охраняют автобус с заложниками, освобождёнными в ходе операции в Будённовске. Фото: © РИА Новости/Александр Земляниченко
Главным — и невыполнимым — требованием был вывод войск из Чечни. Поразительно, но во время общения с прессой некоторые репортёры даже пытались его стыдить — без малейшего, впрочем, эффекта.
В это время спецназовцы вели разведку подходов к больнице. Ничего хорошего они сказать по итогам не могли: штурм неизбежно вёл к массовой гибели и заложников, и бойцов подразделений контртеррора. Поэтому командиры «Альфы» и «Веги» (бывший «Вымпел») предложили потянуть время и путём переговоров вызволить хотя бы часть заложников, а затем поискать пути освобождения остальных.
Однако «штабисты» бросались из крайности в крайность и требовали как можно более скорого штурма, невзирая ни на какие потери. При этом до него Басаеву позволили почти бесконтрольно общаться с политиками, журналистами и общественными деятелями.
Женщина держит фотографию дочери, удерживаемой вместе с другими заложниками в больнице чеченскими террористами. Фото: © РИА Новости/Александр Земляниченко
Однако одна из групп отряда «А» прорвалась на первый этаж. Но дальше был только тупик: помещения забиты заложниками, лестницы контролируются бандитами, ведущими огонь.
Продолжение штурма означало бы только массовые жертвы. К тому же «А» и «В» уже потеряли трёх офицеров убитыми и 24 ранеными (также были убиты и ранены несколько солдат других подразделений), штурмовые группы уже слишком сильно сократились в числе, чтобы больницу можно было зачистить их силами. Плюс огнём от альфовцев был отсечён второй эшелон атаки, в котором шли части спецназа МВД.
Хотя басаевцы обвиняли спецназ в потерях среди заложников, достоверно убитых огнём «Альфы» гражданских лиц нет. И даже совершенно не симпатизирующие российской стороне правозащитные организации позднее утверждали, что абсолютно подавляющее большинство людей за время теракта в Будённовске было убито именно террористами.
Нокаут
Провал штурма сам по себе ещё ничего не означал. Разумеется, отряд Басаева в больнице не усиливался, боеприпасы не приобретал и в числе не рос. Однако теперь возглавлявшие не только «штаб операции», но и всю Россию чиновники были полностью парализованы, окончательно лишившись воли, мужества и разума. Вскоре в переговоры вступил лично премьер-министр Виктор Черномырдин.
Позор и трагедию Будённовска увенчала историческая фраза «Шамиль Басаев, говори громче«. Действительно, Басаев говорил громче некуда.
Фактически он добился максимума, на который мог рассчитывать в рамках реальности, — обещания переговоров с лидерами террористов в Чечне и предоставления конкретно банде Басаева коридора для выхода в республику.
Более того, Басаев сумел даже добиться кое-чего совершенно за рамками понимания: Кремль не только посулил террористу прекращение огня, переговоры и беспрепятственный выезд, но ещё и выполнил свои обещания.
Заложники во время освобождения из больницы. Фото: © РИА Новости/Александр Земляниченко
Прибыв в Чечню, Басаев отпустил заложников, и его отряд растворился в лесах. Никаких попыток противодействовать ему не было предпринято. Ни один штабист не попытался организовать перехват колонны, хотя в пути она останавливалась на ощутимый срок.
Теракт в Будённовске стал переломным событием первой войны в Чечне. После него российская сторона затеяла длительные бесплодные переговоры с политическими лидерами боевиков — Масхадовым, Яндарбиевым и Дудаевым.
«Перемирие», установленное на это время, не соблюдалось террористами ни минуты, зато они получили возможность передохнуть, пополнить свои поредевшие отряды, восстановить контроль над многими сёлами.
Фактически последующие события — тяжёлые бои по всей Чечне и в конце концов захват боевиками Грозного и полное поражение России в войне — были бы невозможны, если бы отряд Басаева был уничтожен, а боевые действия остановились.
Более того, события в городе определили лицо войны на многие годы вперёд. С точки зрения боевиков, массовый захват заложников стал отличным методом ведения войны. Кизляр, «Норд-Ост» и Беслан стали возможными только благодаря тому, что из Будённовска ушёл своими ногами наиболее ловкий и жестокий лидер боевиков.
Заложники, захваченные группой чеченских боевиков в городской больнице города Будённовска, были освобождены после шестидневного заточения. Фото: © РИА Новости/Александр Земляниченко
Однако уничтожение столь неосмотрительно выпущенного из бутылки джинна потребовало массы времени, сил, а главное — стоило моря крови.
Хронология захвата заложников в городе Буденновске (1995)
14-19 июня 1995 года чеченскими боевиками под руководством Шамиля Басаева была проведена террористическая операция в городе Буденновске Ставропольского края.
В 1991 году, после распада СССР, на территории самопровозглашенного непризнанного образования Чеченской Республики Ичкерия ее жители Шамиль Басаев, Асланбек Исмаилов и другие создали многочисленные банды. Основными задачами и целями преступников были насильственное изменение конституционного строя Российской Федерации, вывод Чеченской Республики Ичкерия из состава субъектов северокавказского региона для создания нового исламского государства с шариатской формой правления.
В декабре 1994 года федеральными силами была начата операция по разоружению незаконных вооруженных формирований, дислоцированных на территории Чеченской Республики. Желая сорвать процесс разоружения, в 1995 году многочисленные вооруженные группы объединились в единую устойчивую вооруженную организованную банду, руководителем которой назначили Басаева. Его целью было отделение Чеченской Республики от РФ. Для этого Басаев разработал план по захвату большого количества заложников и совершения актов терроризма на территории одного из городов России, чтобы использовать это как средство воздействия на органы власти РФ.
В ночь на 14 июня 1995 года, участники банды в количестве более 160 человек на трех автомашинах марки КамАЗ и автомашине ВАЗ-2106, переоборудованной под автомобиль милиции, по указанию и под руководством Шамиля Басаева выехали в Ставропольский край для нападения на организации и жителей одного из городов России.
До Буденновска Басаев беспрепятственно преодолел 52 блокпоста и КПП, утверждая, что в машинах находится «Груз-200», то есть гробы с убитыми российскими военнослужащими (досматривать такой груз считалось кощунством).
В результате действий банды в городе было прекращено движение общественного и личного транспорта, нарушено газо- и водоснабжение, телефонная связь, были закрыты промышленные и продовольственные предприятия, учреждения, школы, детские сады.
15 июня в город были стянуты милиция, внутренние войска, спецподразделения («Альфа» и «Вега», части ОМОНа). К больнице была подтянута бронетехника.
Боевики потребовали прибытия журналистов, а в случае не выполнения, пригрозили расстрелять заложников.
В 17 часов 15 июня, не дождавшись представителей прессы, они расстреляли пять человек.
Ближе к 20 часам прибыли журналисты и их завели в здание больницы. После пресс-конференции Басаев отпустил представителей прессы.
16 июня около 16 часов московское радио передало заявление премьер-министра РФ Виктора Черномырдина: «Правительство гарантирует немедленное прекращение огня в Чечне. В Грозный вылетела правительственная делегация для переговоров во главе с генпрокурором Чечни Исманом Имомаевым, как того требовал Басаев. После освобождения Басаеву и его людям будет непременно предоставлен транспорт и сопровождение, которое гарантирует безопасность для боевиков».
17 июня в пять часов утра спецназ предпринял попытку пойти на штурм больницы. Бой длился около четырех часов, штурмовавшие и заложники понесли большие потери, погиб командовавший спецгруппой «Альфы» майор Владимир Соловов. Обстрелы продолжались до позднего вечера, заложников, содержавшихся в плохо охраняемых боевиками неврологическом и травматологическом отделениях, освободили.
Утром 18 июня Виктор Черномырдин начал телефонные переговоры с Шамилем Басаевым. Премьер пошел на уступки и начал принимать условия террористов.
К полудню была освобождена первая группа заложников. В 19.00 Басаев затребовал шесть пассажирских автобусов, чтобы вернуться в Чечню под прикрытием заложников.
19 июня в 5.15 к больнице подошли три автобуса «Икарус» и рефрижератор с продовольствием. В 9.20 Басаев потребовал дополнительных гарантии своей безопасности, в штабе началось обсуждение новых требований.
В 11.30 отобранным журналистам басаевцы предложили на добровольных началах сопровождать террористов в Чечню.
К 17 часам колонна с заложниками и террористами выехала с территории больницы.
Кроме того, были сожжены и повреждены (расстреляны) 198 автомашин, подожжен Дом детского творчества, значительно пострадали здания городской больницы, отдела внутренних дел, городской администрации, всего 54 объекта, 107 домовладений частных лиц. Общий ущерб составил 95 миллиардов 619 миллионов 245 тысяч 415 неденоминированных рублей.
При нападении на Буденновск были уничтожены 16 боевиков – девять на территории города и на подступах к аэродрому и семеро – в здании больницы.
22 июня 1995 года в России был объявлен траур по жертвам акта терроризма в Буденновске.
После теракта в Буденновске в России был принят специальный закон о борьбе с терроризмом, запрещающий удовлетворять требования бандитов.
В 2005 году Главное управление Генпрокуратуры РФ в Южном федеральном округе сообщило, что всего в банде, которая напала на Буденновск, было 195 человек. К 14 июня 2005 года 30 участников нападения были убиты, 20 участников нападения были осуждены к длительным срокам лишения свободы.
Организатор теракта в Буденновске Шамиль Басаев был уничтожен в ночь на 10 июля 2006 года на окраине селения Экажево Назрановского района Ингушетии в результате спецоперации.
В мае 2006 года Нур-Магомед Хатуев, участвовавший в нападении на Буденновск, был приговорен к 12 годам лишения свободы. Хатуев несколько лет находился в федеральном розыске. Он был задержан в Минске (Белоруссия) в мае 2005 года и экстрадирован в Россию. На допросе Хатуев признал свою вину в инкриминируемых ему деяниях, однако отказался от дачи показаний на основании статьи 51 Конституции РФ.
В июле 2009 года суд Ставрополья признал виновными в терроризме и бандитизме двух членов банды Басаева Абубакара Межиева и Игоря Соколова, участвовавших в вооруженном нападении на Буденновск в 1995 году, и приговорил их к 11 и 13 годам лишения свободы в колонии общего режима.
10 июня 2015 года официальный представитель СК РФ Владимир Маркин сообщил, что обвинение предъявлено еще двум фигурантам дела о нападении на город Буденновск. Они длительное время скрывались от органов следствия. В декабре 2014 года в Волгоградской области был задержан Магомед Маздаев, а 2 июня 2015 года в Чеченской Республике задержали второго обвиняемого Рамзана Белялова. По словам Маркина, обвиняемые арестованы, их причастность к событиям 1995 года «подтверждается показаниями свидетелей».
Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников