что было на территории москвы до нашей эры

Кто жил в Москве до москвичей

Многие жители нашего города искренне уверены, что славяне — это коренной народ, испокон веков живший на берегах Москвы-реки. Однако это не так. Славяне здесь такие же пришельцы, как и представители других населяющих Москву этносов. А вот кто тут жил до них — настоящая загадка.

Постоянное славянское присутствие на берегах Москвы-реки, по археологическим данным, достоверно прослеживается с конца первого тысячелетия нашей эры. А люди здесь жили начиная с каменного века. Так кто же это был, кто имеет право именовать себя предками коренных москвичей?

Кочевники с топорами

С одной стороны, ранняя жизнь нашего края археологами изучена хорошо, с другой — научные знания об особенностях каждой из археологических культур очень мало могут нам рассказать об этническом составе населения. Например, мы знаем, что первыми индоевропейцами на нашей земле были представители фатьяновской культуры. Примерно пять тысяч лет назад, в эпоху бронзового века, они кочевали по нашим землям, разводили скот, охотились и, возможно, даже постигали азы земледелия, на что указывают находки мотыг. До нас дошли довольно многочисленные курганы той эпохи с захоронениями воинов, а самыми характерными находками — своего рода символами этой культуры — считаются боевые топоры. Кстати, одна из родственных фатьяновской археологических культур так и именуется — «культура боевых топоров».

Нам известно, что представители фатьяновской культуры находились в сложных отношениях с двигавшимися с востока индо-иранскими (абашевская культура) и финно-угорскими (дьяковская культура) племенами, которые в итоге и вытеснили их к западу, видимо, в районы Белоруссии и Прибалтики. Уходили эти прото-балты не мирно: в поздних могильниках много людей с травмами и ранами от стрел и копий

Поскольку фатьяновцы хоронили своих покойников в земле, то ученым довольно точно удалось восстановить их облик. Это были высокие, стройные люди северо-европейского типа.

Стоит ли считать фатьяновцев нашими предками? Лишь опосредованно. Видимо, они участвовали в формировании того этнического субстрата, из которого впоследствии выйдут все восточноевропейские народы, прежде всего, славяне и балты. Но проследить это родство практически невозможно. Нам известно, что представители фатьяновской культуры находились в сложных отношениях с двигавшимися с востока индо-иранскими (абашевская культура) и финно-угорскими (дьяковская культура) племенами, которые в итоге и вытеснили их к западу, видимо, в районы Белоруссии и Прибалтики. Уходили эти прото-балты не мирно: в поздних могильниках много людей с травмами и ранами от стрел и копий.

Строители «длинных домов»

Реконструкция вида дославянского городища в первом тысячелетии нашей эры

Рисунок: Н.С. Сафоновой / собрание музея истории Москвы / www.merjamaa.ru

Первыми обитателями наших земель, которые жили здесь оседло и внесли ощутимую сегодня лепту в историю нашего города, стали представители дьяковской археологической культуры. В любом учебнике по истории Москвы вы найдете сведения о том, что они жили здесь примерно с VIII века до нашей эры и примерно до V-VII веков нашей эры, то есть, до появления здесь славян. Известны полсотни дьяковских городищ по берегам Москвы-реки: в Кремле (на Боровицком холме), в Лужнецкой излучине, в Кунцево, Филях, Сетуни, Химках, Тушино, Нижних Котлах, Капотне и других местах. Это только в пределах столицы, по области их гораздо больше.

Название культура получила в честь первого хорошо исследованного дьяковского городища в Коломенском, а первооткрывателем ее принято считать Зореана Доленга-Ходаковского. В 1819 году в журнале «Вестник Европы» он опубликовал статью под названием «Разыскания касательно русской истории», где впервые заговорил о древних поселениях Москвы и округи. Правда, автор считал их древнеславянскими, но нужно учитывать уровень развития науки того времени. Главное, он был первым, кто не только нашел и описал городища, но и провел раскопки на подобных памятниках. Ну а общая характеристика культуры впервые сформулирована Александром Спицыным в 1905 году.

Само название города и реки, а также такие название как Яуза, Яхрома, Икша, Лама, Истра, Шоша, Руза, Нара и многие другие явно имели не славянское происхождение

Здесь стоит отметить, что к 20-м годам XIX века в Российской Империи проснулся нешуточный интерес к ранней истории страны. Отчасти, на почве развития письменной исторической традиции — как раз тогда вышла «История государства Российского» Николая Михайловича Карамзина, а отчасти, на волне патриотического подъема, вызванного триумфом в войне 1812 года. Но в традиционном историческом повествовании нашлась масса лакун, которые скудные письменные источники не могли прояснить.

Дьяковское городище в Коломенском, наши дни. Наши предшественники жили большими семьями в огороженных поселках на низких холмах над рекой

Солодовникова Елена / Фотобанк Лори

Одним из таких очевидных «темных пятен» оказались непонятные названия на карте исконно русских земель, например, вокруг Москвы. Само название города и реки, а также такие название, как Яуза, Яхрома, Икша, Лама, Истра, Шоша, Руза, Нара и многие другие явно имели не славянское происхождение. В то же время, рядом была масса понятных топонимов и гидронимов — Неглинка, Каменка, Песочня…

Для иллюстрации возникшего интереса приведем еще одну публикацию из журнала «Вестник Европы». Речь в ней идет об этимологии названия реки Яхрома, которая объясняется следующим образом — вроде как жена князя Юрия Долгорукого, сопровождая мужа на охоте, при переправе через реку оступилась и воскликнула: «Я хрома!» Отсюда и название…

Такую гипотезу иначе как «анекдотом» не назовешь, но были и более серьезные люди, которые старались найти истину. Отсюда и интерес к материальной культуре, которая могла дополнить письменные источники.

Сейчас мы достаточно много знаем о дьяковцах, хотя часто сведения кажутся сумбурными и отрывочными. Представители этой археологической культуры селились вдоль берегов крупных рек, на полуостровах или излучинах, которые удобно было отгородить валом и рвом. Поселения были небольшие, видимо, в них жил отдельный род.

Жили дьяковцы в прямоугольных домах длиной до пятнадцати метров и шириной в три-четыре метра. Их принято именовать «длинными домами». Они были перегорожены и делились на теплые (отапливаемые открытыми глиняными очагами) части и холодные. Каркас делали из вбитых в землю бревен, стены были плетеные, возможно, обмазанные глиной и утепленные шкурами или дерном. Двускатная крыша поддерживалась деревянными столбами. Пол засыпали песком, местами обмазывали глиной и покрывали растительным материалом, вроде циновок. О мебели ничего не известно — если она и была, то деревянная, и до нас она не сохранилась.

Среди находок на городищах много костей бобров — видимо, тогда в наших местах они были чрезвычайно многочисленны

Основным занятием было примитивное земледелие, охота и рыболовство. Естественно, разводили и домашний скот. Железных вещей в слоях раннего времени (до рубежа новой эры) немного, превалировали деревянные и костяные орудия труда, а посуда и сосуды были сделаны из глины. Обработка керамики довольно примитивная — «текстильная» (заготовку оборачивали в ткань, отчего на глине оставались отпечатки «сетки») с характерным «гребенчатым» орнаментом.

Археологические раскопки дьяковского городища под руководством директора музея «Коломенское» Константина Виноградова, 1935 год

Судя по тому, что примерно половина находимых костей принадлежит диким животным, охота играла важную роль в жизни людей, а находки стрел с тупыми наконечниками свидетельствуют о промысле пушного зверя. Правда, кому охотники сбывали добытые шкурки, остается загадкой — у соседних народов с этим добром вроде бы проблем не было. Возможно, шла опосредованная торговля с более дальними странами, о чем могут свидетельствовать единичные находки, связанные с римским кругом вещей. Любопытно, что среди находок на городищах много костей бобров — видимо, тогда в наших местах они были чрезвычайно многочисленны.

Внешний облик дьяковцев остается загадкой — своих покойников они сжигали. Есть лишь несколько отдельных находок, но этого мало. Судя по типологии орудий труда, керамике и названиям гидронимов, дьяковские племена относились к финно-уграм. Соответственно, и говорили на языке этой группы. Скорее всего, это была разновидность мокшанского, мещерского или муромского языка. Отсюда сложности в точной интерпретации некоторых финно-угорских гидронимов — происхождение и корни очевидны, а точной расшифровки-перевода дать не удается. Известно, что корень «ва», присутствующий в слове «Москва», связан с водой, но более точно что-то сказать сложно. Кстати, до нас дошли только гидронимы — названия рек, а вот угорских топонимов — названий местности, мы не знаем.

Большой перелом и новые загадки

Итак, к середине прошлого века в исторической науке сформировалась вполне очевидная картинка: славяне пришли в московский регион на рубеже первого-второго тысячелетия нашей эры и мирно ассимилировали более отсталое и малочисленное местное финно-угорское население. И наличие финских гидронимов стало легко объяснимым — при мирном сосуществовании пришельцы принимали местные названия. И отсутствие разрушений и пожаров на дьяковских городищах тоже понятно. Однако, все оказалось не так просто.

По мере изучения предмета и развития науки в целом, вопросов становилось все больше, и к последней четверти ХХ века утвердившаяся картинка совсем перестала удовлетворять ученых. Во-первых, лингвисты доказали, что значительная часть гидронимов имеет не финно-угорское, а балтское происхождение. Здесь нельзя не упомянуть работы выдающегося филолога и лингвиста Владимира Николаевича Топорова.

Во-вторых, археологи смогли выделить как минимум две (а то и три) стадии развития дьяковской культуры, которые коренным образом отличаются друг от друга. Это стало возможно благодаря комплексным исследованиям последних десятилетий, которые продолжаются и сейчас. Но некоторые специалисты уже готовы ставить вопрос о делении дьяковской культуры на две самостоятельные археологические культуры и не без оснований.

Перемены эти революционные, и не случайно все больше ученых склоняется к тому, что связаны они не с неожиданным прогрессом, а со сменой населения — полной или частичной. Причем, скорее всего, можно говорить о возвращении на нашу территорию носителей балтской культуры и языка с одновременным вытеснением финно-угорских племен на восток или их частичной ассимиляцией

Видимо, «перелом» наступил на рубеже новой эры. В это время «длинные дома» пропадают и сменяются небольшими квадратными в плане бревенчатыми полуземлянками. Пол как и раньше был песочный или глиняный, покрытый растительным «утеплителем», посредине дома находился очаг. Костяные и деревянные орудия труда уступают первенство железным, причем, металлургия сразу делает качественный скачок вперед. Появляются находки, связанные со сложным металлургическим производством, выплавкой металла, есть среди них и ювелирные украшения.

Источник

«Находим полуметровые «колеса». Как выглядела Москва в мезозойскую эру

МОСКВА, 29 июн — РИА Новости, Альфия Еникеева. На месте Москвы 150 миллионов лет назад было море. Зубастые рептилии охотились за головоногими моллюсками, морские крокодилы гонялись за гигантскими осьминогами, а на немногочисленных островах бродили динозавры. РИА Новости рассказывает о самых интересных палеонтологических находках в мегаполисе.

На самом дне

«Москва стоит на дне юрского моря. На геологической карте города и окрестностей хорошо видно, что почти половину территории покрывают отложения юрского периода. В то время — 200-145 миллионов лет назад — уровень Мирового океана на сто метров превышал нынешний», — объясняет Андрей Журавлев, профессор кафедры биологической эволюции биологического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.

В холодных морях юрского периода, насыщенных растворенными фосфатом и кислородом, расплодились мелкие одноклеточные организмы. Их поедали рачки (в основном двустворчатые остракоды), рачками питались головоногие моллюски — аммониты, белемниты, похожие на осьминогов десятиметровые вампироморфы и двадцатиметровые кальмары с огромными крючьями на щупальцах. Вся эта армия моллюсков, в свою очередь, кормила морских ящеров — плиозавров, плезиозавров и ихтиозавров. Пищевая цепочка работала бесперебойно.

Море-море

«Море образовалось на месте Москвы ближе к середине юрского периода. В начале юры здесь была суша, с реками, болотами и озерами — на востоке Подмосковья мы находим останки болотных черепах возрастом до 165 миллионов лет. Потом из-за прогибания земной коры суша опустилась, и с юго-востока пришли водные массы. Москва стала частью большого Среднерусского моря», — рассказывает Василий Митта, ведущий научный сотрудник Палеонтологического института имени А. А. Борисяка РАН.

Ученый демонстрирует последнюю версию геохронологической шкалы — золотого стандарта в палеонтологии и геологии. Специалисты, для которых геологическое время и хронология событий далекого прошлого — непосредственные объекты изучения, редко называют точные даты. Для них важнее, что окаменелости относятся, например, к батскому или титонскому ярусу, а не их возраст в миллионах лет.

Митта шутит, что на геохронологической шкале умещается вся история Земли: сменяющие друг друга эпохи, возникающие и вымирающие виды животных, и Москва, то скрывающаяся под толщей воды, то вновь появляющаяся на поверхности.

«Море пришло сюда около 160 миллионов лет назад, и сначала было неглубоким — несколько десятков метров. На дне отлагались преимущественно песчаные осадки. Позже глубины увеличились — отложения сменились на более глинистые. В водоемах у тех же аммонитов может быть как минимум три экологические ниши: планктон у поверхности, нектон в серединке и эпибентос у дна. Разнообразие экологических ниш определяет и разнообразие видов. А если море неглубокое прибрежное, то экологические ниши сближаются и сокращаются, потому и животные не сильно отличаются друг от друга. К концу юры в Среднерусском море обитало сравнительно немного видов аммонитов и белемнитов, отложения опять преимущественно песчаные, следовательно, море было неглубокое», — уточняет палеонтолог.

Падальщики и каннибалы

Аммониты и белемниты — наиболее частые находки юрского периода в Москве и Подмосковье. Белемниты походили на кальмаров, но у них был мощный внутренний скелет. Его ростр в народе называют «чертовым пальцем».

Аммониты больше напоминали осьминогов (некоторые исследователи считают их дальними родственниками) и жили в спирально закрученных раковинах. Эти головоногие моллюски были падальщиками и каннибалами — при случае могли полакомиться и собственной молодью.

«Аммониты очень разные. Есть маленькие — по пять-десять сантиметров в диаметре, а иногда мы находим настоящие полуметровые «колеса», — продолжает Василий Митта.

Он один из крупнейших в мире специалистов по аммонитам юрского периода. Тесные комнаты его лаборатории в Палеонтологическом институте сплошь заставлены огромными шкафами, и в каждом — тысячи древних окаменелостей.

«Тут не все наши находки. Большая часть — в Палеонтологическом музее и в главном здании института на Профсоюзной. Кстати, видите вот этот прекрасно сохранившийся аммонит?— Митта протягивает коробочку с замысловато закрученной раковиной. — Его раскопали в Москве. Вообще, одна из особенностей столичного региона — здесь много окаменелостей в относительно хорошем состоянии».

Источник

Вятичи, кривичи и голядь: кто жил на территории Москвы до москвичей

Первое упоминание о Москве относится к 1147 году, но неизвестно, был ли это уже тогда город или этот топоним относился только к реке. В 1156 году здесь точно была заложена деревянная крепость. Она стала опорным пунктом Суздальского княжества на пограничье с Черниговским и Смоленским княжествами. А что было на месте Москвы раньше?

Первые славяне в Москве

Летописные и археологические свидетельства указывают, что ещё до образования древнерусских княжеств здесь граничили земли двух крупных племён: вятичей и кривичей. На это указывают артефакты 10-11 веков, обнаруживаемые при раскопках в разных частях Москвы.

Про кривичей летопись сообщает, что они жили на большом пространстве северо-запада Руси. Из крупных городов у них были Изборск, Псков, Полоцк и Смоленск. Название племени созвучно имени литовского божества Криве-Кривейто. Поэтому историки предполагают, что кривичи были первоначально балтским племенем, лишь во времена Киевской Руси славянизированным.

Вятичей летопись сближает с радимичами, жившими к югу от Смоленска. Оба племени называются ею происходящими «от ляхов». Возможно, это указывает на реальное переселение части западных славян на заре истории Руси. Это видится вероятным и при изучении археологического инвентаря. Многие вещи вятичей сходны с предметами пражско-корчакской культуры, бытовавшей в Чехии, Моравии и Польше в 6-7 веках.

Вятичи были сильным племенем, долго не покорявшимся князьям Киевской Руси. У них были собственные князья, города, и они до 12 века не принимали христианство. Когда Киевская Русь распалась, вятичи считались данниками Черниговского княжества. А на части соседней территории, ранее занятой кривичами, возникло Смоленское княжество.

Дославянское население – балты и финны

Одновременно с первым упоминанием Москвы в верховьях реки Протвы по соседству жило балтское племя голядь. Большинство историков считает его остатками древнего дославянского населения Московского края.

На неславянский субстрат Московщины указывает большинство названий рек и речушек этого края: Ока, Клязьма, Яуза, Истра, Руза, Лама, Дубна, Пахра, Воря, Гжель и другие. Самое имя Москва не объяснено без противоречий. Одни филологи видят в нём финские корни, другие – балтские. Есть и славянская гипотеза, но она наименее убедительна.

К бесспорно славянским относятся, например, названия речек Десна (вариант Цна) и Шуя (Шувоя), означающие просто правый и левый приток соответственно. При этом любопытно, что в действительно Десной (Цной) называется часто левый приток. Это показывает, что славяне заселяли долины этих рек (например, Оки, Москвы), двигаясь против течения. Тогда левый приток оказывался у них справа по ходу движения.

За последние четыре тысячи лет перед основанием Москвы здесь сменялись разные археологические культуры. В носителях одних из них учёные склонны усматривать племена балтов, в других – финнов. Те и другие оставили огромный след не только в топонимике Московского края, но и в физическом облике его коренных обитателей.

Источник

История появления Москвы: о чем говорят археологические находки, летописи и городские легенды

Память московских земель

Археологические раскопки показывают, что территория современной Москвы и Московской области была заселена издревле. Самые ранние находки — каменные и костяные топоры, ножи, рыболовные крючки и наконечники стрел — следы так называемой льяловской культуры — специалисты относят к эпохе неолита (позднейшего периода каменного века). Например, на территории села Дьяково (сейчас музей-заповедник «Коломенское») обнаружена первобытная стоянка IV тысячелетия до нашей эры [1], а в Орехово-Зуевском районе — почти на тысячу лет старше [2].

Фатьяновская культура знаменует переход к освоению металла. В Московской области, например в Истре и Икше, археологи изучили множество могильников (захоронений) конца III тысячелетия до нашей эры. Так стало известно, что здесь жили кочевники-скотоводы, которые пользовались орудиями труда и украшениями из бронзы [1].

Очевидные признаки оседлой жизни демонстрируют памятники дьяковской культуры, которую археологи датируют более чем тысячелетним периодом — от VII века до нашей эры до VII–VIII веков нашей эры. Кости домашних животных, железные серпы и зернотёрки говорят о том, что финно-угорские племена, такие как меря и весь, активно занимались земледелием и скотоводством [1].

Наконец, земляные курганы X–XI веков учёные приписывают славянским племенам: на землях современной Москвы жили в основном вятичи, а на севере нынешнего Подмосковья, выше Клязьмы, — кривичи [1].

Следы славянских городищ находят почти во всех районах, имеющих выход к воде: Дьякове, Филях, Кунцеве, Матвеевском, Братееве, Зюзине… Самым старым московским домом считается жилище вятича-ремесленника, обнаруженное у современных Патриарших палат Кремля [1]. Вероятно, он входил в комплекс построек, окружённых треугольным рвом, который засыпали в начале XII века. Его очертания археологи выявили возле нынешнего Большого Кремлёвского дворца [2].

Ссылаясь на летописи и предания, некоторые историки даже перечисляют названия поселений вятичей, в которых узнаются имена таких современных районов, как Воробьёво, Высоцкое, Кулишки, Кудрино, Симоново, Сущёво.

Летописи: факты и вопросы

Наиболее авторитетным источником по вопросу «отцовства» будущей столицы считается Ипатьевская (Киевская) летопись — она содержит первое достоверное упоминание о Москве:

«В лето 6655. Иде Гюрги воевать Новгорочкой волости, и пришед взя Новый Торг и Мьсту всю взя; а ко Святославу приела Юрьи повеле ему Смоленьскую волость воевати; и шед Святослав и взя люди Голядь, верх Поротве, и так ополонишася дружина Святославля. И прислал Гюрги и рече: “Приди ко мне, брате, в Московъ”. Святослав же еха к нему с дитятем своим Олгом, в мале дружине, пойма с собою Володямера Святославича; Олег же еха наперед к Гюргеви, и да ему пардус. И приеха по нем отець его Святослав, и тако любезно целовастася, в день пяток, на похвалу святой Богородици, и тако быша весели. На утрий же день повеле Гюрги устрояти обед силен, и створи честь велику им, и да Святославу дары многы, с любовию, и сынови его Олгови и Володимиру Святославичю…» [1].

6655 год по древней традиции отсчитывался от сотворения мира; в современном летоисчислении это 1147-й. Князь Юрий (Георгий) Долгорукий, сын Владимира Мономаха, всего лишь приглашает другого князя, Святослава Ольговича, на пир. Никак не обозначены ни статус поселения, ни отношение князя к его происхождению.

Эти моменты открывает другой источник — Тверская летопись: «Того же лета (1156) князь великий Юрий Володимеричъ заложи град Москву на устниже Неглинны выше реки Яузы». То есть князь построил крепость; судя по археологическим раскопкам, она занимала юго-западный угол современного Кремля [1].

Загвоздка в том, что историки доверяют этому источнику гораздо меньше: самый ранний сохранившийся список Ипатьевской летописи датируется XV веком, а Тверской — XVI веком. Есть сведения, что в 1156 году Юрий Долгорукий был в Киеве и вряд ли мог заниматься строительством на московских землях. Это даёт основание полагать, что на самом деле крепость заложил сын Юрия, Андрей Боголюбский [1].

Городские легенды

Есть и другие версии появления Москвы. Ветвь сочинений под общим названием «Сказание о зачатии Москвы и Крутицкой епископии» появилась в конце XVII века. Здесь уже явно вымышленный князь Даниил Иванович ищет место, где основать престольный град. В лесах он встречает пятнистого зверя с тремя головами. Советник князя, грек Василий, трактует эту встречу как знак: царство будет треугольным, населят его самые разные люди. На территории будущего града выделены две точки: остров, где живёт пустынник (отшельник) Букал, становится местом царского двора (крепости), а холм, где обитает некий римлянин Подон, — площадкой для Крутицкого монастыря. Град закладывается в 6720 (1212) году [5].

Хотя в «Сказании» много вымысла историческое зерно присутствует и в нём: создание Крутицкого подворья приписывают князю Даниилу Московскому именно в XIII веке.

Но и этим «шкатулка» московских легенд не исчерпывается! Есть ещё «Предание об основании Москвы Олегом», или «О начале царствующаго града Москвы», которое исследователи также датируют второй половиной XVII века. В нём основателем Москвы объявляется воевода Рюрика — князь Олег, а само событие отнесено в 6388 (880) год. После Олега князем всех российских земель стал Игорь Рюрикович. Сжатое до предела повествование буквально выпячивает очень важный (для утверждения княжеской власти) момент: неизвестный автор отмечает, что Игорь ведёт свой род от «кесаря римского» Августа [5]. Таким образом, отпадает даже необходимость в формуле: Россия фактически называется наследницей Рима.

Спорная дата

Хотя перечисленные легенды являются литературными памятниками, историки уделяли им немало внимания. Первые упоминания этих текстов встречаются у Василия Татищева. Николай Карамзин пренебрежительно называл их сказками. А вот Иван Забелин, один из первых директоров Исторического музея, не был столь категоричен: он считал, что в легендах присутствует некое рациональное зерно [5].

Но историкам и без легенд есть о чём поспорить. Помимо 880, 1147 и 1156 года, в источниках, якобы основанных на летописях, упоминались и другие даты основания Москвы, например 1117-й и 1140-й. Это мало кого смущало до поры до времени, а точнее — до 1840-х годов. Первая серьёзная дискуссия возникла в связи с предстоящим 700-летием города и проходила на страницах «Московитянина», «Московских ведомостей» и других периодических изданий [6, 7].

Впрочем, серьёзной она была скорее по накалу страстей, чем по своему предмету. Карамзин в «Истории государства Российского», в соответствии с Ипатьевской летописью, авторитетно объявил «правильным» 1147 год. Более того, он назвал точную дату встречи князей — 28 марта (праздник Похвалы Богородицы). Первым решился её оспорить профессор И.М. Снегирёв: ссылаясь на сдвиги церковного календаря, он «перенёс» событие на 5 апреля. Версию Карамзина поддержали М.П. Погодин и А.И. Герцен, вариант Снегирёва — его ученик П.В. Хавский и молодой Иван Забелин. Спор фактически окончился ничем: по указу императора Николая I Москва скромно, почти незаметно, отметила юбилей… 1 января 1847 года [6, 7].

В конце XIX века историки уже фактически не спорили, а придерживались демократического плюрализма — каждый высказывал свою точку зрения. Одним исследователям импонировала версия об основании Москвы князем Олегом [3], другие называли её «вымыслом позднейших книжников» [8].

Следующий юбилей, 800-летний, Москва пышно отметила в сентябре 1947 года. Историки снова оказались не у дел: дату назначил лично Иосиф Сталин, и желающих спорить с «отцом народов» не нашлось. Традиция возродилась в 1997-м, и с тех пор праздник стал ежегодным.

Наука не стоит на месте: археологические раскопки в разных районах Москвы ведутся и в наше время, и новые артефакты дают повод для продолжения дискуссии о возрасте города. Например, селище, открытое на территории Даниловского монастыря, датируется IX веком; к IX–X столетиям относят и следы построек, найденные рядом с Красной площадью. Немало вопросов вызывают и найденные старинные арабские монеты. Всё это заставляет некоторых исследователей говорить о том, что Москва может быть на 200–300 лет старше, чем по общепринятой версии, установленной Карамзиным [9, 10].

Более осторожные или скептически настроенные учёные просят учитывать несколько важных моментов. Во-первых, следует разграничить понятия. Если для поселения достаточно группы построек, то для города требуется нечто большее — наличие оборонительных сооружений, как минимум валов и рвов, и минимальной инфраструктуры, выражаясь современным языком, например мостовых [10].

Во-вторых, создание города нужно рассматривать как культурно-политический факт. В средневековой Восточной Европе статус города мог присвоить поселению только князь. Как правило, такое важное событие отмечалось в летописях, поэтому их и считают главным источником по «административным» вопросам [4].

Источник