чем нейтрализовать радиацию в чернобыле
Дезактивация Припяти: как территорию вокруг АЭС «отмывали» от радиации
26 апреля 1986 года неконтролируемый рост мощности реактора четвертого энергоблока привел к взрывам и разрушению значительной части Чернобыльской атомной электростанции. Эта катастрофа считается крупнейшей в истории атомной энергетики. В результате 30-километровая зона вокруг АЭС оказалась загрязнена радиоактивными веществами: изотопами урана, плутония, йода-131, цезия-134, цезия-137, стронция-90. Спустя 30 лет дозиметры радиации в близлежащей Припяти продолжают зашкаливать.
Самый близкий к АЭС населенный пункт – это именно город Припять Киевской области, расположенный на берегу одноименной реки в двух километрах к северо-западу от станции. А вот город Чернобыль находится в 18 километрах к югу-востоку от ЧАЭС. Кстати сказать, Чернобыльская АЭС находится всего в 110 километрах от столицы Украины.
Благодаря сложившейся атмосферной ситуации, большая часть радиоактивного облака ушла в сторону России и Белоруссии. Припять радиоактивные массы как бы обогнули, в результате по сторонам от города образовались две линии высокого радиационного загрязнения, названные Северным и Западным следом. Тем не менее 26 апреля 1986 года экспозиционный фон в Припяти превышал норму в 70-100 тысяч раз: 1 рентген в час.
Чтобы максимально уменьшить ущерб для экологии, с первых же дней в Киевской области начали проводить дезактивацию зараженной территории. Как правило, дезактивация – это удаление радиоактивных веществ с земли и всех объектов, уничтожение и захоронение того, что невозможно очистить. Работа по дезактивации территорий вокруг Чернобыльской АЭС в основном включала в себя пылеподавление, отмывку всех объектов от радиоактивной пыли и снятие зараженного грунта.
Как понятно по следующему фото, сделанному 26 апреля, руководство отрасли не было готово к авариям, поэтому первое время специалисты работали на объекте практически без защиты. А сорокасемитысячное население Припяти эвакуировали лишь 27 апреля, притом что авария произошла около половины второго ночи 26-го. С 1987 года жителей Припяти начали заселять в Славутич, город в 50 километрах от АЭС, специально построенный для людей, оставшихся без дома. Всего из зон, подвергшихся загрязнению, эвакуировали около 200 тысяч человек.
Фото: Борис Приходько,РИА Новости
Фото предоставлено Л.Л. Бочаровым, гл. инженером третьей вахтовой смены строительства Чернобыльского саркофага. Разрушения на Чернобыльской АЭС.
Вокруг электростанции в 1986 же году установили 30-километровую «зону отчуждения», проникать на которую было запрещено. Государство лишилось 50 млн гектаров сельхозземель. После каждого посещения зараженной территории ликвидаторам требовалось полностью менять весь комплект одежды, при этом работали посменно. Встал вопрос и о дезактивации техники, в том числе военных машин.
Одним из незаменимых инструментов очистки стали пожарные машины, обеспечившие жидкостную дезактивацию – то есть помывку – стен зданий и крупных объектов струями дезактивирующего раствора (водой с моющими средствами) под сильным напором. Сначала с помощью вертолетов мыли крыши, затем пожарные машины обрабатывали стены. Судя по тому, что многие оконные стекла в Припяти уцелели до наших дней, напор воды регулировали, видимо, рассчитывая, что в эти здания скоро вернуться люди. Осознание масштаба трагедии пришло не сразу: по воспоминаниям ликвидаторов, со страниц газет летели уверения в абсолютной безопасности нахождения на территории АЭС, и тысячи людей сами вызывались ехать на место аварии.
На первом фото ликвидатор очищает кровлю поврежденного блока после аварии на Чернобыльской АЭС 21 августа 1986 года. Далее – обработка домов раствором.
Фото: Игорь Костин,РИА Новости
Фото: Виталий Аньков,РИА Новости
После дезактивации здания уровень радиации снова замеряется. Если помывка не помогла, снимают верхний слой поверхности, например, штукатурку. На следующем фото дезинфекторы проводят дозиметрический контроль зданий Чернобыля после дезактивации – 1 июня 1986 года.
Кстати, обработкой объектов снаружи дело не ограничивалось: вещи из квартир собирались и вывозились в могильники. Очевидцы вспоминают, как из окон опустевших квартир летели даже холодильники. На месте осталась только крупногабаритная мебель. На фото – вертолеты ведут дезактивацию зданий Чернобыльской атомной электростанции после аварии, 06 апреля 1986 года.
Фото: Игорь Костин,РИА Новости
На первом фото специалисты проводят дозиметрический контроль жилых и административных зданий города Чернобыль после дезактивации 1 июня 1986 года. Следующий кадр – 14 августа 1986-го. Машины, работавшие в зараженной зоне, прикрывали свинцовыми щитами. Для уменьшения распространения радиации на выезде с территории люди пересаживались на другие автомобили.
Фото: Игорь Костин,РИА Новости
Одной из задач, которую поставили перед учеными, было создание технологии пылеподавления. И вскоре средство было найдено, им стала барда – отходы деревообрабатывающей промышленности и переработки свеклы. После пролива земли бардой на поверхности образовывалась пленка, которая помогала избавить от пыли грунтовые дороги и песчаные участки. Пробовали и гудрон, но после обработки земли до образования пленки требовалось ждать около суток. Поэтому использовали в основном барду, которую смешивали с водой и наносили посредством поливочных машин, АРСов и вертолетов. Для образования более твердой корки на земле в раствор добавляли хлористый кальций.
«Барда – это экологически безвредный состав, который может быть использован и как удобрение. Когда мы проливали песчаные откосы, то в барду добавляли семена трав, потом мы накрывали эти места полиэтиленовой пленкой, и на них через два дня появлялся травяной покров. Но барда не панацея от всех бед. Недостаток ее – это водорастворимость, и в случае дождей, хотя их и не было, она могла «уходить» в землю. Поэтому к концу мая, как бы для ликвидации недостатков, рядом организаций были предложены и свои составы», – такие слова одного из специалистов–ликвидаторов приводятся в книге Елены Козловой «Схватка с неизвестностью».
Фото опубликовано Дмитрий Поддубный ⛰⛺️ (@dmitry.s.poddubny) Апр 9 2016 в 9:12 PDT
Другим направлением работ была ликвидация зараженного грунта. Для этого использовали бульдозеры или же снимали вручную. В особо загрязненных местах сначала снимали грунт, затем это место засыпали песком, гравием и булыжником, иногда бетонировали. В некоторых местах толщина бетона достигала одного метра. Грунт и радиоактивные обломки захоранивали в отдельных местах. На фото – 10 мая 1986 года, работы по снятию верхнего слоя грунта.
Фото: Инякин,РИА Новости
Но самой главной задачей было строительство саркофага вокруг четвертого блока Чернобыльской АЭС, в который предварительно поместили радиоактивные обломки. Строительство «Укрытия» началось в июле 1986 года и закончилась в ноябре. Остальные три блока атомной электростанции обрабатывали как дезактивирующим раствором, так и посредством сухой дезактивации, нанося сухие полимерные составы, которые после отверждения в виде пленки снимались с поверхности. В основном эти работы выполняли солдаты.
Сильнее всех в результате аварии пострадала тысяча человек, работавших на АЭС и занимавшихся ликвидацией последствий аварии в первые дни. Общей статистики о последствиях работы в зоне поражения для здоровья ликвидаторов и их потомства не существует.
Фото предоставлено Л.Л. Бочаровым, гл. инженером третьей вахтовой смены строительства Чернобыльского саркофага
Борьба с радиацией в Чернобыле при помощи «подручных средств» (13 фото)
На портале «Белсат» были опубликованы фотографии, которые по данным источника, были сделаны осенью 1986 года водителем роты дегазации и дезактивации Сергеем Шалькевичем в зоне Чернобыльской АЭС после катастрофы. Взвод пожарных производил омывание зданий и автотранспорта не только в отселенных деревнях, но и вблизи самой АЭС.
Все фотографии обшитой свинцовыми пластинами техники были у него изъяты сотрудниками Особого отдела.
Он также добавил, что фактически боролись с радиацией подручными средствами: «Мы тогда часто шутили, что боремся с радиацией вот такими подручными средствами».
В общей сложности Шалькевич находился в зоне катастрофы на протяжении 6 месяцев. По завершению службы ему потребовалась справка из архива, чтобы обратиться к врачам, но и с этим у него возникла проблема.
Лишь только спустя девять лет его признали инвалидом, когда поставили диагноз «расслоение грудной и брюшной аорты».
От Чернобыля до Фукусимы: в чем спасение от радиации
Как бороться с последствиями облучения, можно ли преодолеть влияние употребления зараженных пищи и воды и есть ли средство, которое поможет людям, которые стали жертвой радиации – ученые рассказывают, как идут поиски пути к спасению
Наш корреспондент Вячеслав Терехов обратился в научно-исследовательский лечебно-реабилитационный центр «Институт биологической медицины», созданный под эгидой Международного фонда помощи жертвам Чернобыля, с просьбой прокомментировать значение новой вакцины.
Авария на ЧАЭС дала уникальную возможность изучения воздействия радиации на человека животных, рыб и растений. К сожалению, в связи с развалом СССР эти знания и технологии не были востребованы. Однако те, кто сумел, «не разбазарить» накопленный опыт, успешно применяют их на практике. Я должен с гордостью сказать, что мы этот опыт в своем институте активно используем при лечении всех пациентов, в том числе и ликвидаторов аварии на ЧАЭС.
Перед едой надо сделать укол?
В настоящий момент многие страны, включая Россию, запретили ввоз продуктов и промышленных товаров их пострадавших от событий на АЭС японских провинций, а также ввели жесткий контроль за фоном для всех японских товаров. Власти Японии запретили продажу листовых овощей, а также молочной продукции из префектуры Фукусима, а также рекомендовали воздержаться от употребления в пищу ряда других продуктов. Отдельную тревогу вызывает состояние воды – радиоактивные вещества были обнаружены в водопроводной воде, грунтовых водах, а также высокая концентрация наблюдается в океанической воде – лишь в эту субботу специалисты впервые обнаружили место утечки в океан высокорадиоактивной воды из второго реактора. Как сообщил канала NHK, утечка происходит из трещины в стене кабельного колодца двухметровой глубины возле водозабора реактора.
— Если можно, к опыту Вашего института мы еще вернемся. Я хотел бы спросить у Людмилы Валентиновны, можно ли спастись от радиационного поражения новой вакциной, в том числе и в случае употребления в пищу загрязненных продуктов?
Л.Ковтюх: События в Японии вновь всколыхнули понимание человечеством ядерной угрозы, необходимости поиска эффективных способов защиты и спасения. К сожалению, мы не в силах предугадать, когда и где человек столкнется с зараженной радиацией рыбой, морепродуктами, предметами быта. А судя по тенденциям – эти вещи могут наводнить рынки стран третьего мира, а также постсоветского пространства.
Препарат, созданный осетинскими коллегами, является эффективным средством профилактики. Испытания подтвердили этот вывод, но это касается тех, кто принял препарат до столкновения с «мирным» атомом, причем при не фатальных, то есть не запредельно высоких уровнях облучения.
Препарат, безусловно, крайне нужен. При ликвидации последствий радиационных аварий весьма существенным является поиск средств фармакологической защиты персонала. Отсутствие подобных лекарств явилось в известной мере причиной развития у ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС разнообразной патологии.
Но, когда речь идет об уже случившемся радиационном поражении, ее эффективность, с нашей точки зрения, значительно снижается.
В этом случае целесообразно применять и другие иммуномодуляторы, позволяющие минимизировать последствия воздействия радиации, в том числе и те, что были созданы во время и после ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. Дело в том, что одним из главных последствий облучения является снижение иммунной защиты человека, вплоть до полного иммунодефицита.
— Теперь вернемся к работе Института биологической медицины. Сегодня уже не секрет, что в 30-километровой зоне вокруг Чернобыльской АЭС работали многие ученые из «закрытых» лабораторий, принадлежащих, в том числе, КГБ и Минобороны СССР. Их разработки известны?
Л.Ковтюх: Хотела бы добавить, что на базе тех самых «закрытых» методик в Институте разработана и внедрена в клиническую практику новая система комплексной диагностики прогнозирования, профилактики и коррекции радиационных, техногенных патологий. Она позволяет не только существенно сократить время обследования и лечения пациентов, но и кардинально повысить качество лечебных и реабилитационных мероприятий.
— Те методики, которые вы применяете сегодня в своем Институте, могут помочь японским облученным?
Л.Ковтюх: Конечно, да. Но надо иметь в виду, что хотя программы, разработанные в стенах Института, уже применяются на практике, но они все еще весьма наукоемки и очень затратны.
— Значит и наши «чернобыльцы» не могут ими пользоваться?
А.Коваленко: Для них мы с трудом, но пока находим средства. Однако должен сказать, что наши возможности не безграничны. Институт вместе с «чернобыльскими» организациями начал сбор средств на лечение и реабилитацию инвалидов-ликвидаторов. С просьбой о помощи мы обратились к каждому из 90 российских долларовых миллиардеров. Результаты будут ясны к маю. И мы, конечно, расскажем в печати как о тех, кто помог, так и о тех, кто этого не сделал.
Как очищали Чернобыль от радиации
Как очищали Чернобыль и Чернобыльскую зону от радиации
Сразу после аварии определился круг инженерных задач. Пожалуй, самую большую опасность представлял сам реактор. Он мог проплавить основание, и тогда радиоактивное загрязнение попало бы в грунтовые воды, а через них в реку. Сверху на реактор напыляли материалы с вертолетов, предполагалось также строить саркофаг, впоследствии поименованный «Укрытие». Этот дополнительный вес мог продавить основание даже остановленного холодного реактора. Чтобы избежать этих рисков, в Чернобыль привезли шахтеров-проходчиков из Донбасса. Они провели под 4-ый блок тоннель длиной в 136 метров. В тоннеле были уложены рельсы, под реактор подведена техника, и началось создание гигантской подземной полости под реактором. Ее предполагали оснастить арматурой, датчиками температуры и радиации, а также трубами для подачи охлаждения и затем забетонировать. Между АЭС и рекой Припять была также вкопана трехкилометровая бетонная стена. Она уходила в землю на глубину до ста метров. Ее цель была предотвратить попадания в реку выбросов, которые случились при аварии и осели на почве вокруг АЭС и на самом реакторе.
В Чернобыле подавлялись дожди
С мая по декабрь (т.е. до наступления устойчивых морозов) над Чернобыльской АЭС проводилось подавление дождевых облаков. Ликвидаторы стремились не допустить выпадения дождя над зоной отчуждения. С первым же крупным дождем радиоактивное пятно сильно расплылось бы и попало в реку. А вот дожди в других регионах принесли с собой выбросы с АЭС, поднятые пожаром и ветром. Их регистрировали даже в Скандинавии. В Чернобыле для залива бетона использовались бетононасосы производства Worthington, Putzmeister и Schwing. На «Фукусиму» отправлен подобный насос Putzmeister Holding со стрелой в 70 метров.
Как чистили ЧАЭС в Чернобыле
Туда же вылетел бетононасос китайской Sany Group с выносом в 62 метра. Такие машины используют для строительства небоскребов, а на авариях они нужны, чтобы создать защитный купол над реакторной зоной. В результате взрыва реактора и пожара на зданиях ЧАЭС осела радиоактивная пыль, туда же разбросало обломки реактора и материалы из активной зоны. Дозы, которые эти вещества создавали, были смертельными для человека даже в короткие промежутки времени. Многие из персонала станции, пожарных и дозиметристов погибли от лучевой болезни. Для очистки поверхности зданий использовались роботы, манипулятор-погрузчик Forestry, кран и манипулятор МГ-3. В работу пошел также ручной инструмент — на крышах работали люди, несмотря на получаемые ими дозы радиации.
Очистка снизила дозы на зданиях, но ветер продолжал разносить загрязнение. Тогда в ход пошли полимерные покрытия, напыляемые на зараженные участки вертолетами, а также пожарными машинами и авторазливочными станциями. Покрытия должны были зафиксировать все радиоактивные частицы, которые мог переносить ветер. На более поздних этапах ликвидации решались задачи нейтрализации загрязненных растений в зоне отчуждения, что означало снятие всей растительности — включая деревья — и ее захоронение в траншеях. Трава, кустарник и деревья были заменены новыми Это было сделано, чтобы снизить разнос пыли с зараженной зоны.
«Радиация имеет вкус»: чернобыльская катастрофа глазами очевидцев
На устранение последствий взрыва четвертого реактора Чернобыльской АЭС 35 лет назад были брошены лучшие специалисты страны: физики, химики, инженеры, медики, военные. О том, как спасали первых пострадавших в московской клинической больнице № 6, как солдаты химических войск расчищали территорию от кусков ядерного топлива из разорвавшегося реактора и какие средства защиты использовали в опасной зоне, «Известиям» рассказали участники ликвидации последствий страшной аварии.
«Врачи работали на износ»
Первых пострадавших от радиации после взрыва на Чернобыльской АЭС доставили в Московскую клиническую больницу № 6. Сейчас это одно из учреждений ГНЦ Федеральный медицинский биофизический центр им. А.И. Бурназяна ФМБА России. Рассказывает врач-гематолог, ведущий научный сотрудник центра Михаил Кончаловский, принимавший участие в лечении чернобыльцев.
— Пострадавшие начали поступать в шестую клиническую больницу в первые два дня после аварии. В итоге около 200 человек заняли шесть этажей девятиэтажного главного здания. К нам привозили людей разной степени облучения, поэтому стояла задача в короткие сроки правильно и грамотно квалифицировать степень тяжести лучевой болезни в каждом конкретном случае. Профессионально мы к этому были абсолютно готовы, так как наше клиническое учреждение тогда уже накопило значительный опыт работы в этой области. Перед такой лавиной пациентов не спасовали, так как обладали специальными навыками.
В тот момент больница, естественно, была заполнена другими пациентами. Абсолютное большинство находившихся в палатах пришлось выписать или перевести в другие медучреждения. Сначала оставили онкобольных, но и их потом, к сожалению, пришлось выписать, так как для лечения чернобыльцев потребовались специальные стерильные палаты, где могли находиться пострадавшие с максимальным угнетением кроветворения и отсутствием иммунитета. За два-три дня больницу полностью освободили под чернобыльцев.
Многие пациенты были облучены тотально или, другими словами, относительно равномерно. Особенность такого общего лучевого поражения в том, что даже у крайне тяжелых больных, с третьей и четвертой степенью лучевой болезни, возникает так называемый латентный период, или период скрытого благополучия, занимающий, как правило, 7–10 дней. И вот как раз за эти дни нам нужно было определить дозу облучения каждого, провести диагностику, чтобы уже точно сформировать группу наиболее тяжелых. В нее вошло приблизительно 30 человек.
От абсолютного большинства пациентов, лежащих в палатах, радиоактивное излучение не исходило. Исключение составили два крайне тяжелых больных, у которых большие количества радионуклидов попали внутрь организма. Дозиметрист не разрешал даже останавливаться в коридоре возле дверей этих двух палат. Одного пострадавшего я помню — это был Виктор Дегтяренко, дежурный оператор реакторного цеха.
Среди тяжелых было более 20 пациентов, которые кроме облучения, то есть поражения кроветворения, имели еще и лучевые ожоги, занимающие большую поверхность тела. При такой ситуации человека очень трудно спасти, так как это сочетание, как правило, несовместимо с жизнью. Но мы пытались. Проводили огромную терапевтическую работу. Прежде всего защищали от инфекций, где центральное место занимают антибиотики, противогрибковая и противовирусная терапия. Затем, а особенно это коснулось ожоговых больных, переливали огромные объемы жидкости. Спустя неделю начали проводить трансфузии плазмы, тромбоцитарной и эритроцитарной массы.
6-я городская клиническая больница, в которую доставлялись пострадавшие в результате аварии на Чернобыльской АЭС. Осмотр пациента в одной из палат больницы
Более чем 10 пациентам сделали пересадку костного мозга. Но, к сожалению, эта операция не стала панацеей, как рассчитывали. Она могла помочь тем, у кого было тяжелое угнетение кроветворения, но при условии отсутствия сильных ожогов и лучевого повреждения других органов. В наших случаях пересадка не помогала, хотя при других болезнях крови зачастую она может быть инструментом спасения.
К сожалению, наши возможности и тогда и сейчас не безграничны, и первые поступившие чернобыльцы начали погибать через две недели и затем в течение мая. Всего скончались 27 человек, их похоронили на Митинском кладбище Москвы.
Судьба остальных больных складывалась по-разному в зависимости от степени лучевой болезни. Половину из поступивших выписали в течение 10 дней, так как определили у них очень незначительные дозы облучения. Были и те, кто совсем не облучился. К лету восстановились чернобыльцы со средней и легкой степенью заболевания. Но отдельные пациенты у нас лежали до глубокой осени 1986 года, особенно те, у кого были ожоги, потому что у них образовывались лучевые язвы и приходилось использовать хирургическое лечение.
Работая с облученными пациентами, некоторому риску загрязнения подвергали себя и врачи. Когда пострадавшие поступали в приемное отделение, то аппаратура фиксировала у них наличие изотопов на коже, но прежде чем разместить по палатам, их отмывали. Участвующие в этих процедурах пачкались, в том числе и я. Но это было поверхностное загрязнение: кожи, одежды. С некоторыми вещами приходилось расставаться. Мне, например, пришлось выкинуть любимые летние ботинки — они были безнадежны.
Пострадавшая от аварии на Чернобыльской АЭС девочка на больничной койке в детском хирургическом центре
Кроме лечения на многих из нас была обязанность не совсем медицинская, а утешительно-психологическая. Неоднократно я выходил во двор больницы, где собирались жены, дети, матери и другие родственники чернобыльцев — огромная толпа, и докладывал о состоянии каждого пострадавшего. В сериале «Чернобыль» одна из жен якобы проникла к мужу в палату, но это очевидный художественный вымысел, в жизни такого быть просто не могло, исключено совершенно.
Для меня это было настоящее военное время. Домой уходил ночью, да и то не всегда. Врачи работали на износ, но я был молодым и особой усталости не чувствовал.
Мы получили бесценный опыт одновременного лечения больных с разной степенью лучевого поражения кроветворения. Впоследствии на этой основе было создано огромное количество научных, методических и учебных материалов, на которых многие годы и базировалась радиационная медицина.
«Нам досталась самая опасная зона»
Ликвидацию последствий аварии взяло на себя Минобороны. Военные расчищали территорию, покрытую радиоактивными кусками разорвавшего реактора и радиационной пылью, принимали участие в дезактивации зараженной зоны. Вспоминает экс-командир 21-го полка химической защиты Ленинградского военного округа полковник Александр Степанов.
— В конце июля 1986 года я был назначен командиром 21-го полка химической защиты ЛенВО, который до отправки в Чернобыль был укомплектован солдатами-срочниками и располагался в деревне Ивантеево Валдайского района. Через две недели после аварии в состав полка влились запасники, которым было уже за 30, — из Карелии, Вологды, Череповца, Пскова, Новгорода. Всего полторы тысячи человек. В район Чернобыля мы прибыли 15 мая и буквально через пару дней включились в операцию по ликвидации последствий аварии. Я принял полк 1 августа 1986 года и командовал им до 6 ноября 1987-го.
Экс-командир 21-го полка химической защиты Ленинградского военного округа полковник Александр Степанов
Нам досталась фактически самая опасная зона — крыша турбозала и прилегающая к нему территория. Отдельной задачей была очистка кровли третьего блока, фактически единой с четвертым блоком, где зиял огромный провал. На дне его находился разрушенный реактор, в котором продолжалось горение. Вся крыша третьего блока была густо засыпана спекшимися кусками твэлов, начиненных урано-плутониевой смесью, и графита, излучающих тысячи рентген в час. Их нужно было как-то убирать. В условиях страшной радиации ни одна электронная система не работала. Способ был единственный — солдат с лопатой. Вообще, в Чернобыле многие работы приходилось выполнять вручную, совковыми лопатами, потому что в условиях разрушенной станции никто, кроме человека, просто не мог с этим справиться.
Затем он облачался в тяжелый свинцовый фартук и по команде старшего выбегал из укрытия — бетонной «будки» выхода на крышу, добегал до назначенного места, цеплял на лопату кусок твэла, сбрасывал его в пролом четвертого блока и бежал обратно. Время работы — 20–30 секунд. После чего солдата отправляли вниз, в безопасную зону, а на смену ему шли следующие. Трудились только добровольцы. Всего мы здесь на крыше отработали месяц. За эту работу всем участникам заплатили в тройном размере.
Чернобыльская АЭС. Съемка проведена 9 мая 1986 года, две недели спустя после аварии
Была определена максимальная доза, считавшаяся безопасной, — 25 рентген за три месяца службы. За сутки не больше 2 Р/ч. Работали по секундомеру. Пока одни скидывают твэлы, другие ждут своей очереди в укрытии, которыми обычно являлись подземные сооружения станции — водозаборные станции, хранилища разные. Там тоже фонило, но намного слабее. Когда солдат набирал 21–22 рентгена, мы снимали его со станции и переводили на хозработы. Это позволяло и «недобирать» максимальную дозу, и нормально обеспечивать работу тыла. Людей мы берегли, что бы сейчас ни говорили некоторые некомпетентные эксперты.
Мне как командиру приходилось скрывать свои рентгены. Иначе и полгода полком не прокомандовал бы. К концу срока я нахватал 75 Р/ч, но записал как 25. Под конец уже слегка «светился».
Особо подчеркну, что в районе станции и вокруг неё действовал жесточайший сухой закон. Мы за этим следили очень строго. Любого употребившего сразу выгоняли, а это для человека было самое страшное наказание.
Обработка территории Чернобыльской атомной электростанции дезактивирующим раствором
Радиация имеет вкус. При работе в зоне радиоактивного заражения во рту очень скоро появлялся металлический привкус. Потом на коже возникало ощущение, что находишься на ярком солнце, затем возникала сухость в горле и характерные «радиационные» кашель и осиплость.
Самым трудным для меня тогда было отвечать на вопрос солдат: «А что с нами потом будет?» Ответа на него у меня не было. Мы выполняли свой долг перед Родиной, а что будет потом, не знали. До сих пор нет единого понимания воздействия радиации на организм. Это очень индивидуальное дело. Я знаю нескольких ребят, кто в Чернобыле полностью излечился от астмы. Но также несколько ликвидаторов умерли от открывшегося внезапно туберкулеза, буквально за две недели сгорели. Понятное дело, что Чернобыль здоровья никому не добавил и все льготы ликвидаторам полагались заслуженно. Я ни минуты не жалел и не жалею, что в моей жизни были 15 месяцев этой трудной и чрезвычайно опасной работы.
«Лепестки» носили все»
Главный научный сотрудник отдела промышленной радиационной гигиены ФГБУ ГНЦ ФМБЦ им. А.И. Бурназяна ФМБА России, доктор технических наук, инженер-физик Владимир Клочков приехал на Чернобыльскую АЭС через три недели после аварии и принял участие в организации индивидуальной защиты ликвидаторов. Вот что он рассказал «Известиям» о событиях тех лет.
— В апреле 1986 года я работал в отделе средств индивидуальной защиты Института биофизики, окончив Московский инженерно-физический институт по специальности «дозиметрия — защита от излучений». Наша лаборатория отрабатывала методические основы эксплуатации и дезактивации средств индивидуальной защиты (СИЗ).
После аварии на Чернобыльской АЭС перед сотрудниками института поставили задачу обеспечить ликвидаторов средствами индивидуальной защиты. Для ее решения многие наши специалисты выехали на предприятия — изготовители СИЗ для оказания помощи в организации выпуска наиболее нужных изделий в максимально возможных объемах и организации их поставки на ЧАЭС. А на самой ЧАЭС необходимо было оперативно решить сложные проблемы эксплуатации и дезактивации СИЗ.
Главный научный сотрудник отдела промышленной радиационной гигиены ФГБУ ГНЦ ФМБЦ им. А.И. Бурназяна ФМБА России, доктор технических наук, инженер-физик Владимир Клочков