Бога еще называют творцом потому что
Православная Жизнь
Ни для кого не секрет, что сегодня наша разговорная речь довольно скудна. То и дело регулярно приходится слышать, как из других языков постоянно заимствуются те или иные слова и понятия.
Причем они не адаптируются к синтаксису и фонетике нашего, весьма и весьма богатого, языка, а просто, самым топорным и грубым образом втискиваются. Дабы это понять, не нужно быть филологом, достаточно лишь почитать художественную литературу, скажем, XIX века.
Я понимаю, что ситуацию кардинально не изменить, но всё же хотел бы, чтоб мы задумывались над значением тех слов, которые употребляем. Ведь это интереснейший мир: когда понимаешь, откуда взялось то или иное слово, как сформировалось, то оно будто оживает у тебя в голове, перестает быть обыденным и затасканным. Для нас, людей верующих, важнейшее значение имеет слово «Бог». Вы когда-нибудь задумывались, почему Бог назван Богом? Что стоит за этим кратким, но ёмким понятием?
О Боге как таковом
Как известно, славянские языки относятся к индоевропейской группе, поэтому большинство лингвистов считает, что привычное для нас слово «Бог» является родственным санскритскому bhaga или иранскому baga, что означает «наделяющий» или «одаряющий». Есть еще понятие bhagas, т. е. «достояние» или «счастье». Как видим, наши предки в данном случае старались подобрать такое слово, которое бы наилучшим образом выражало их опыт встречи с чем-то надмирным, с Божеством. Вот почему славяне Бога называют Богом: потому что Он подлинный источник благ, дарующий людям подлинное счастье.
Далее может возникнуть еще один вполне закономерный вопрос: почему Бога называют «Господом»? Ответ здесь достаточно прост и имеет уже сугубо славянские корни. Несложно догадаться, что это слово восходит к понятию «господин» или «хозяин», в христианском понимании – «владыка». С ним так же тесно связано название Бога Творцом. Таким образом, получается, что Бог – Владыка вселенной в силу того, что Он и Творец её, но он Господин, который источает блага своему творению, ведь даже само бытие уже намного лучше, чем небытие. Отсюда следует, что Бога также называют Отцом. Мы и весь окружающий мир – дети Его, а само слово «отец» произошло из детской речи: праиндоевропейское atta – это обращение ребенка к кому-либо из родителей.
Всех перечисленных лингвистических нюансов апостол Иоанн не знал, да и намека на славян тогда не было, и писал он на койне, но именно Иоанн называет Бога любовью (1 Ин. 4:16) – наиболее полное наименование, объединяющие все понятия, о которых уже было сказано, превосходящее их и отражающее опыт встречи с Богом не только апостола, но и всех последующих поколений христиан.
Об Иисусе Христе
Отдельно несколько слов нужно сказать о Христе. Бог ведь называется Отцом не только в Своем отношении к миру и человеку, но и в контексте Своих внутритроичных отношений. Сын Божий не был создан, как был создан весь остальной, хоть материальный, хоть духовный, мир. Бог Отец назван «Отцом», так как Он причина существования Бога Сына, но Бог Сын равен Богу Отцу и ни в чем не ниже Его. Здесь наименование Бога «Отцом» используется лишь потому, что наш язык не может как-либо более адекватно отразить тайну отношений между Лицами Святой Троицы.
Бог Сын, оставаясь истинным Богом, неслитно, неизменно, неразлучно, нераздельно, что отражено в определении IV Вселенского Собора, соединяется с человеческой природой в едином Лице Христа. Именно поэтому Иисус назван Богом. Но следует помнить, что, именуя Спасителя Богом, мы всё равно подразумеваем наличие в Нем и человеческой природы. Сын Божий, как Бог Отец и Святой Дух, принимал участие в творении мира. На это указывают, например, слова апостолов Иоанна (Ин. 1:3) и Павла (Кол. 1:16). Однако же мы не называем Христа «Отцом» просто потому, чтоб не было путаницы в отношении лиц Святой Троицы. Лучше говорить, что Иисус Христос – Господь, что уже само собой подразумевает Его владычество над вселенной и все вытекающие отсюда смыслы, о которых было сказано выше.
Как видим, из привычных и хорошо знакомых всем понятий можно извлечь немало содержания, нередко попросту упускаемого нами из виду. Поэтому иногда стоит немного потратить времени, «покопаться» и «оживить» слова в нашем уме и памяти.
Протоиерей Владимир Долгих
Бог: Творец и главный Поэт
Приблизительное время чтения: 3 мин.
Сейчас философы и обществоведы, социологи и культурологи очень много спорят о секулярном и постсекулярном, о том, вступили ли мы в постсекулярную фазу, когда вновь признаются права религии на общественное значение, и она снова возвращается в публичное пространство. Но что такое секулярное время, совпавшее в истории новой Европы с господством идей, родом из эпохи Просвещения? Пожалуй, определяющий признак секуляризма — уверенность в самодостаточности и автономии (то есть своезаконии, существовании самом по себе) посюстороннего мира. В секулярную эпоху господствующим является мировосприятие, согласно которому за миром нет никакой высшей реальности, его определяющей и направляющей.
В эпоху же Средневековья мир, все существующие в нем вещи воспринимались, прежде всего, в аспекте их тварности, то есть — как сотворенные и в этом смысле несамодостаточные, имеющие исток своего бытия в трансцендентном Боге.
Секулярная эпоха диктует свой язык, свои правила и обычаи словоупотребления. Раз над миром нет правящей им высшей силы, то, сразу же, архаическими начинают выглядеть слова, которыми раньше повсеместно именовали Бога. Например, неслучайно сегодня как архаическое начинает восприниматься слово «Господь». За этим стоит вполне определенное умонастроение.
В другой статье «Толкового словаря» мы говорили о том, что Бог — Господь, имеющий абсолютную силу и власть. По-древнегречески Господь ὁ Κύριος (Κyrios). На русский язык это слово переводится как «владыка», «господин», «повелитель», «хозяин», «глава». Это слово в древнегреческом языке является однокоренным со словом τό κῦρος (kyros) – «власть», «сила». И тогда Господь — Тот Единственный, Кто имеет подлинную силу и настоящую власть. Именование Бога Господом есть признание Его силы и власти.
Впрочем, в древнегреческом языке, как и в русском, Бога еще называли ὁ Ποιητής (poiētēs), в переводе на русский — Творцом. В самом начале Символа веры говорится: «Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым» («Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого»).
По-гречески же первый член Символа веры звучит так:
Πιστεύω εἰς ἕνα Θεόν, Πατέρα, Παντοκράτορα, ποιητ ὴ ν οὐρανοῦ καὶ γῆς, ὁρατῶν τε πάντων καὶ ἀοράτων.
Интересно, что это практически то же самое слово, что и русское слово «поэт». Древнегреческое ὁ Ποιητής образовано от глагола ποιέω (poieō), что значит «делать», «совершать», «творить». То есть, поэт — это тоже творец, в своем поэтическом творчестве создающий новые миры. Только Бог является — главным, единственным подлинным Поэтом, создавшим прекрасный мир и человека, а поэт в нашем смысле скорее лишь отдаленно пытается подражать Ему.
Понимание Бога как — Творца, а мира как — сотворенного, означает признание глубочайшей разницы между ними, настоящей пропасти. Лишь Бог существует безусловно, совершенно и абсолютно. Настолько абсолютно, что мы даже не можем себе это представить. Мир же и вещи в нем существуют несовершенно, так, что они могли бы и не существовать, раз источник своего бытия они имеют не в себе.
Творение мира было высшим актом творческой свободы, и обусловлено оно лишь Божественной волей, вызвавшей мир из небытия. В этом смысле существование всех вещей этого мира таинственно и в глубочайшем смысле ничем не обусловлено. В глубине вещей — бездна, ничто.
Между прочим, философия XX века, самые интересные и глубокие ее представители говорили об этой необусловленности и таинственности вещей. Так великий немецкий философ Хайдеггер считал, что фундаментальный философский вопрос — это вопрос «почему вообще есть нечто, а не ничто». А другой великий философ, Людвиг Витгенштейн сказал в своем знаменитом Логико-философском трактате: «Мистично не то, как есть мир, но то, что он вообще есть».