Блокада ленинграда что ели люди
«Ему привозили свежие овощи, живых барашков и птицу» Кто пировал в блокадном Ленинграде, пока тысячи людей умирали с голоду
Ефанов В.П. «Портрет А.А. Жданова». Изображение: Fine Art Images / Diomedia
«Лента.ру» продолжает цикл статей о пирах правителей во время изнурительных войн и других серьезных кризисов. В прошлый раз мы рассказывали о том, как пировала дочь Петра Первого — императрица Елизавета Петровна, когда русские сражались в Семилетней войне и впервые вошли в Берлин. На этот раз речь пойдет о голоде, свирепствовавшем в блокадном Ленинграде. При этом представители власти умудрялись в изобилии поглощать не только обычные продукты, но и баловать себя деликатесами.
Взгляд американца
«Представь, что ты живешь в городе, где нет тепла, а за окном тем временем минус 20. Хоть немного согреться можно только в том случае, если начнешь ломать свою мебель, рвать свои книги или же сможешь найти щепки, оставшиеся от соседней двери, которую только что разбомбили. А ты сам при этом живешь на кусок хлеба в день. Хлеба, сделанного из опилок, клея и еще чего-то мало съедобного. А еще у тебя нет света. Когда солнце садится, то становится совсем темно. При этом солнце встает где-то в 11, а уже в час дня начинает заходить. И везде дико холодно. Люди не могут жить при такой температуре, им нечего есть, никакой транспорт не ходит.
Книгу о жизни в военном Ленинграде он написал в 1960-е годы. В ней автор подробно описывает, как жил член Военного совета Ленинградского фронта Андрей Жданов. «Он редко выходил за пределы Смольного. Там была кухня и столовая, но он почти всегда ел в своем кабинете. Еду ему приносили на подносе, он ее торопливо проглатывал, не отвлекаясь от работы (…). Питались они [члены номенклатуры] несколько лучше остального населения. Жданов и люди из его окружения, как и фронтовые командиры, получали военный паек: 400, не более, граммов хлеба, миску мясного или рыбного супа и по возможности немного каши. К чаю давали один-два куска сахара», — писал журналист. Он пояснил, что никто из высших партийных руководителей «не стал жертвой дистрофии, но морально они были истощены».
Фото: Иван Шагин / РИА Новости
Однако совсем другая картина предстает со страниц книги писателя Игоря Атаманенко, внука личного кардиолога Жданова: «В то время как простые ленинградцы получали по 128 граммов хлеба в день, Жданов и его сотоварищи в блокаду ни в чем себе не отказывали. Особенно хорошо это знали врачи, которым подчас приходилось спасать высшую партийную элиту от последствий неумеренных обжорств и возлияний. Она рассказывала, что у него на столе всегда были в изобилии деликатесы и разносолы. Бабушка сама видела, как во время блокады в Смольный привозили и свежие овощи, и живых барашков, и живую птицу».
Тарелки с бутербродами и пайки
Однажды, когда охранники тащили наверх корзину, доверху набитую съестным, выпала живая курица, однако мужчины этого не заметили. Тогда кардиолог Атаманенко вместе со своей подругой рентгенологом спрятали птицу в медицинском кабинете. Курица начала нести яйца. И обрадованная женщина стала приносить их домой, чтобы покормить свою маленькую дочь. Однако это продолжалось недолго. Одна из пациенток впотьмах наступила на птицу, курица так перепугалась, что перестала нести яйца, «ее пришлось зарезать скальпелем и съесть».
Многие писали, что представители советской власти, несмотря на голод, царивший в блокадном Ленинграде, устраивали застолья. Эта информация не раз вызывала жаркие споры. Так, оператор центрального узла связи, располагавшегося во время войны в Смольном, писал, что банкетов не видел. Однако вспоминает, как высокопоставленные чиновники всю ночь напролет отмечали праздник 7 ноября: «К ним в комнату мимо нас носили тарелки с бутербродами. Солдат никто не угощал, да мы и не были в обиде. Но каких-то там излишеств не помню».
Во время блокады высшее государственное и военное руководство Ленинграда получало паек куда лучше, чем большинство городского населения. Точно так же, как и солдаты, которые в окопах питались лучше горожан, а летчики и подводники кормились лучше пехотинцев.
Из дневников инструктора отдела кадров райкома ВКПб Николая Рибковского, опубликованных в феврале 2016 года, следует, что он, несмотря на сложившуюся военную ситуацию, проблем с едой не испытывал. На завтрак ел макароны или лапшу, кашу с маслом и выпивал два стакана чая с сахаром. Днем на первое ел щи или суп, на второе — мясо.
В марте 1942 года Рибковский описывал свое питание в стационаре горкома партии, который размещался в одном из павильонов закрытого дома отдыха партийного актива Ленинградской организации: «Питание здесь словно в мирное время в хорошем доме отдыха. Каждый день мясо: баранина, ветчина, курица, гусь, индюшка, колбаса. Или рыба: лещ, салака, корюшка, и жареная, и отварная, и заливная. Икра, балык, сыр, пирожки, какао, кофе, чай, триста граммов белого и столько же черного хлеба на день, тридцать граммов сливочного масла и ко всему этому по пятьдесят граммов виноградного вина, хорошего портвейна к обеду и ужину.
Да. Такой отдых, в условиях фронта, длительной блокады города, возможен лишь у большевиков, лишь при Советской власти. Что же еще лучше? Едим, пьем, гуляем, спим или просто бездельничаем и слушаем патефон, обмениваясь шутками, забавляясь игрой в домино или в карты. И всего уплатив за путевки по 50 рублей!»
Рынок в блокадном Ленинграде: свидетельства выживших. Часть 1
Деньги как таковые почти ничего не стоили. Купить хлеб на рынке Ленинграда описываемого периода за рубли было практически невозможно. Около двух третей переживших блокаду ленинградцев указали в специальных анкетах, что источником питания, за счет которого они выжили, были продукты, выменянные на рынке на вещи.
Свидетельства очевидцев позволяет составить впечатление о рынках в осажденном городе: «Сам рынок закрыт. Торговля идет вдоль Кузнечного переулка, от Марата до Владимирской площади и дальше по Большой Московской… Взад и вперед ходят людские скелеты, замотанные невесть во что, в свисающих с них разномастных одеждах. Они вынесли сюда все, что могли, с одним желанием – обменять на еду».
Впечатлениями от Сенного рынка, которые вызывают оторопь, делится одна из блокадниц: «Сенной рынок очень отличался от маленького базара на Владимирской. И не только своею величиной: он расположен на большой площади, со снегом, затоптанным и утрабованным многими ногами. Отличался он и толпою, совсем не похожею на дистрофическую медлительную кучку ленинградцев с дорогими мелочами в руках, никому не нужными во время голода — хлеба за них не давали. Здесь бросались в глаза теперь такой невиданный «деловой дух» и большое количество плотных, тепло одетых людей, с быстрыми глазами, быстрыми движениями, громкими голосами. Когда они говорили, у них изо рта шел пар, как в мирное время! У дистрофиков был такой прозрачный, незаметный».
А. А. Дарова пишет в своих воспоминаниях: «Крытый Сенной рынок не мог вместить в себя всех торгующих и меняющих, покупающих и просто «желающих», и голодные устроили свой, «голодный» рынок прямо на площади. Это была не торговля 20-века, а примитивный, как на заре человечества, обмен товаров и продуктов. Измученные голодом и болезнями, оглушенные бомбардировками люди приспосабливали к своей отупевшей психике все человеческие взаимоотношения, и прежде всего торговлю, в ее допустимой советской властью и недопустимой в блокаду мере». Блокадная зима загнала на Сенной «голодный» рынок не только толпы умирающих и циничных сытых торговцев, но и массу криминальных элементов и просто отъявленных бандитов со всей округи. Это нередко выливалось в жизненные трагедии, когда люди теряли все от руки грабителей, а порой и лишались жизни.
Многочисленные свидетельства очевидцев позволяют сделать одно очень важное наблюдение – под понятиями «продавец» и «покупатель» часто подразумевают одних и тех же участников торговли. В связи с этим один из ленинградцев вспоминает:
Подавляющим большинством участников сделок на блокадных рынках были горожане, которые получали иждивенческие пайки, не дающие шанса на выживание. Но приходили за дополнительным источником питания и военные, рабочие с достаточно серьезными нормами питания, которые, однако, позволяли лишь поддерживать жизнь. Конечно, желающих утолить жгучий голод или спасти близких от смертельной дистрофии было значительно больше обладателей продуктов питания. Это вызвало появление спекулянтов разных мастей, которые просто захватили город. Очевидцы творившегося беспредела пишут:
Следующими участниками безжалостного процесса продажи жизней были военнослужащие, являющиеся самыми желанными торговыми партнерами на рынках Ленинграда. Обычно они были самыми обеспеченными и платежеспособными, однако с опаской появлялись на рынках, так как это строго каралось начальством.
Военный корреспондент П. Н. Лукницкий в этой связи привел эпизод: «На улицах все чаще моего плеча касаются женщины: «Товарищ военный, вино вам не нужно?» И на короткое: «Нет!» — робкое оправдание: «Я думала не хлеб променять, грамм бы хоть двести, триста…» Другой блокадник описывает случай, когда его отец, вернувшись с фронта, вынужден был надеть штатское, чтобы обменять консервы и концентраты его пайка на водку.
Ужасными были персонажи, которых ленинградцы относили к людоедам и продавцам человечины. «На Сенном рынке люди шли сквозь толпу, как во сне. Бледные, как призраки, худые, как тени… Лишь иногда появлялись вдруг мужчина или женщина с лицом полным, румяным, каким-то мягким и одновременно жестким. Толпа вздрагивала с отвращением. Говорили, что это людоеды». Об этом страшном времени рождались страшные воспоминания: «На Сенной площади продавали котлеты. Продавцы говорили, что это конина. Но я уже много времени не видел в городе не только лошадей, но и кошек. Давно не летали над городом птицы». Е. И. Иринархова пишет: «На Сенной площади следили: не торгуют ли подозрительными котлетами или чем-то другим. Такой товар изымали, а продавцов уводили». И. А. Фисенко описывает случай, как не смогла утолить голод бульоном, имевшим специфический запах и сладковатый вкус – отец вылил полную кастрюлю в помойку. Мать девочки по незнанию выменяла кусок человеческого мяса на обручальное кольцо. Разные источники приводят разные данные о количестве людоедов в блокадном Ленинграде, но, по подсчетам органов внутренних дел, только 0,4% преступников признались в страшном промысле. Один из них рассказал, как они с отцом убивали спящих, свежевали трупы, мясо засаливали и обменивали на продукты. А порой и сами употребляли в пищу.
Острое расслоение жителей города по уровню жизни вызывало жгучую ненависть к обладателям незаконно нажитых продуктов. Пережившие блокаду пишут: «Имея мешок крупы или муки, можно стать обеспеченным человеком. И подобная сволочь в изобилии расплодилась в вымирающем городе». «Уезжают многие. Эвакуация – тоже прибежище спекулянтов: за вывоз на машине – 3000 рублей с головы, на самолете – 6000 рублей. Зарабатывают гробовщики, зарабатывают шакалы. Спекулянты и блатмейстеры представляются мне не иначе как трупными мухами. Какая мерзость!» Сотрудник завода им. Сталина Б. А. Белов фиксирует в своем дневнике:
Источники:
Михайлов Б. М. На дне блокады и войны.
Даров А. А. Блокада.
Солсбери Г. 900 дней. Блокада Ленинграда.
Лукницкий П. Н. Ленинград действует… Фронтовой дневник (22 июня 1941 г. – март 1942 г.).
Дети и блокада. Воспоминания, фрагменты дневников, свидетельства очевидцев, документальные материалы.
Пянкевич В. Л. «Одни умирают с голоду, другие наживаются, отнимая у первых последние крохи»: участники рыночной торговли в блокадном Ленинграде // Труды исторического факультета Санкт-Петербургского университета, 2012.
Интересное
Как в блокадном Ленинграде определяли людоедов?
До чего способен довести голод человека?
И именно об этих особенно страшных страницах, на фоне которых блёкнет любая вымышленная история ужасов, официальная история предпочитает умалчивать. Людоеды и каннибалы… Утратившие человеческий облик, наплевавшие на принципы морали и нравственности, приравнявшие себя к первобытному зверью, единственная задача которого – набить собственное брюхо.
Вероятно, сейчас, с высоты той временной пропасти, что лежит между нашими современниками и ужасами блокадного Ленинграда, любой, кто стал на тропу людоедства, кажется нам животным, руководствующимся исключительно низменными инстинктами. Но не всегда эти люди были таковыми, возможно, их сложно оправдать тому, кто сыт и доволен. Но вправе ли мы судить тех, кого заставил превозмочь себя выбор между жизнью и смертью? Впрочем, об этом несколько подробнее.
Жажда наживы или жизни?
Итак, наиболее актуальный и насущный вопрос этой статьи – как определить людоеда или каннибала. В первую очередь следует отметить, что те, для кого чужая жизнь утратила ценность, практически всегда действовали группами. Что, впрочем, неудивительно. Справиться с жертвой, пусть даже ослабшей, значительно проще сообща, равно как проще перешагнуть моральные принципы.
Лишь незначительное число людей, ступивших на преступную дорожку, являлись истинными людоедами и каннибалами, то есть, непосредственно употребляли в пищу человеческое мясо. И именно их относят к разряду помешавшихся, утративших рассудок.
Для большинства человеческие жертвы являлись не более, чем способом получить нормальную пищу, а в некоторых случаях – материальный достаток и богатство. Мясо людей продавали на чёрных рынках, из него делали консервы и заготовки, цена на которые достигала заоблачных высот. Впрочем, подобный бизнес процветал лишь на ранних порах, несколько позже ленинградцам стало известно происхождение мяса, торговцев стали обходить стороной, но далеко не всё, разумеется.
Действовали целые группировки людоедов и каннибалов, которые выискивали и убивали жертв. В особенной цене были молодые женщины, подростки, дети всех возрастов, что, собственно, закономерно. Именно эти люди, как бы мерзко это не звучало, обладали лучшими характеристиками в плане вкусовых качеств.
Как местные жители определяли людоеда или каннибала?
Однако некоторые, вероятно, лишившиеся рассудка люди, употребляли в пищу человеческое мясо вполне осознанно. Более того, некоторые не меняли своих привычек и после снятия блокады. Впрочем, что говорить об этом, если и сейчас, во времена продуктового изобилия, встречаются порой случаи каннибализма.
Согласно показаниям очевидцев и современников блокадных людоедов, эти люди, называть которых так вовсе нет желания, обладали чертами и признаками, которые явно выделяли их в серой массе едва живых от голода блокадников:
Итак, людоеды и каннибалы – в массе своей лишённые здравого рассудка люди, вознёсшие на вершину алтаря собственную жизнь и бросавшие к его подножью жизни других. Кто из них действовал осознанно, а кто лишь следовал низменным инстинктам, не пытаясь воззвать к собственному разуму – сказать теперь невозможно. Важным и страшным остаётся лишь то, что факт каннибализма сопровождал человечества на различных этапах его истории, и блокадный Ленинград – явное тому подтверждение.
А теперь поговорим о тех, кого мы коснулись в самом начале этой статьи, а именно: о людоедах и каннибалах поневоле. Большинство тех, кого сложно назвать людьми, кто не гнушался продлевать свою жизнь, отбирая ее у других, выбрал этот путь вполне осознанно.
Но были и те, кто стал людоедом поневоле. И сейчас речь идёт о матерях, взрослых уже детях, сёстрах, братьях и жёнах, которые убийством другого даровали жизнь тем близким. Так, истории известны случаи, когда родители, пытаясь продлить жизнь одному ребёнку, отбирали её у другого. Так, стремясь избавить собственных детей от смертельных мук, матери шли на убийства. Вправе ли мы судить эти безрассудные, но в то же время оправданные поступки? Думаю, нет…
Что ели люди в Ленинграде во время его блокады
Нашим современникам, никогда не знавшим недостатка в любимых продуктах, очень сложно до конца осмыслить всю величину трагедии, которую пришлось пережить жителям блокадного Ленинграда.
Все время осады города — долгих 872 дня – население жестоко страдало от непрерывных бомбежек, жестокого холода и голода. Уцелевшие в этом кошмаре до сих пор крайне бережно относятся к продуктам, опасаясь вновь испытать подобное.
Причины голода
8 сентября 1941 года Ленинград попал в окружение немецких войск, несмотря на отчаянное сопротивление Советской армии. В середине ноября кольцо вокруг города окончательно сомкнулось. 13 ноября 1941 года – начало героической и одновременно трагической страницы истории нашей страны, носящей зловещее название — блокада Ленинграда.
Гитлеровское командование отлично понимало, какую роль сыграет завоевание города на Неве. Ленинград считался колыбелью Октябрьской революции и его сдача немцам принесла бы большое смятение в Советской Армии. Немецкая авиация с остервенением бомбила все подступы к городу и сам город, стремясь сломить дух его защитников. Видя отчаянное сопротивление советских войск, руководство немецкой армии приняло дьявольское решение довести город до истощения, тем самым вынудив его добровольно сдаться. Безжалостно уничтожались с воздуха, топились и подрывались грузы с продовольствием, которые пытались доставить в город. Полки магазинов и рынков катастрофически опустели.
Продуктовые карточки
Население Ленинграда стало ощущать нехватку продуктов уже в октябре 1941 года. Ввод карточек на продукты с фиксированной нормой потребления поначалу не вызвал паники среди населения – еды вполне хватало. По карточкам по государственным ценам можно было приобрести жиры, крупы, сахар и даже кондитерские изделия. Постепенно нормы потребления продуктов регулярно снижались и постепенно достигли критического уровня к ноябрю 1941 года.
Карточки на продукты ценились на вес золота – при утрате их практически невозможно было восстановить. Если не было никаких продуктовых запасов и других источников прокормиться, утерявший карточку умирал от голода. Даже наличие драгоценностей и денег не спасало – продукты почти невозможно было приобрести в свободной продаже.
Продуктовые карточки часто были причиной многочисленных преступлений – каждый любыми путями старался выжить.
Блокадный хлеб
Из-за перебоев с электричеством и водоснабжением остановились многие хлебозаводы, что привело к огромным очередям — чтобы приобрести хлеб, приходилось стоять в очередях многие часы, иногда – несколько суток. Хлеб был изготовлен по особому — блокадному – рецепту. 125 грамм хлеба на день – столько полагалось голодающим ленинградцам (при условии недостатка или полного отсутствия других продуктов). История знает немало примеров голода, но эта мизерная норма хлеба – величайшая трагедия в драматической истории 20-го века.
Вместо хлеба стали выдавать муку, которую часто ели без кулинарной обработки – электричество в квартиры не подавалось, люди готовили на самодельных устройствах.
Блокадное «меню»
Обезумевшие от голода люди употребляли в пищу все, хоть немного пригодное для этих целей. Жмых, хвоя, целлюлоза, трава, обойный и столярный клей, вазелин, кожаные изделия, олифа, костная мука, казеин…Все это сложно назвать продуктами, но обессилевшие люди приловчились готовить из него пищу.
Воспоминания уцелевших собраны в книге «Записки оставшихся в живых». По разным данным, от голода в ленинградскую блокаду погибло от 650 000 до 1,5 миллиона человек.
Продовольственные тайны блокадного Ленинграда: сто кило масла за танк
«Серое платье променяла на дуранду»
После 75-летия снятия блокады Ленинграда обсуждение спецпайков и привилегий в умирающем городе продолжается. Мы постарались собрать в этой публикации наиболее достоверные сведения о том, что делала и как жила в окруженном врагами городе партийная, научная и творческая элита.
Фото: wikipedia.org/RIA Novosti archive/Boris Kudoyarov
Начнем с того, что группы людей, которым обеспечивалось улучшенное питание, в блокадном Ленинграде были.
Партийное и советское руководство города и его районов, люди, возглавлявшие крупные производства, важнейшие предприятия и организации городского хозяйства имели право на так называемое литерное питание.
Оправдание подобной привилегии выглядит вполне логично. На главных руководителях – высших партийцах и исполкомовцах, директорах и главных инженерах, – лежала ответственность по организации обороны города, эвакуации, снабжению ресурсами фронта и тыла. Человек, ослабленный развившейся дистрофией, просто не смог бы справляться с подобными обязанностями, руководить сотнями и тысячами подчиненных.
По мнению исследователей, в общей сложности таких «литерников» насчитывалось в самый трудный период блокады не более сотни, хотя впоследствии, когда ситуация со снабжением несколько улучшилась, этот список был значительно расширен. Увеличенные пайки доставляли по месту работы или предлагали забирать в особом, неизвестном для простых граждан «пункте снабжения».
Известно о существовании в городе спецраспределителя, где отоваривались продуктами «прикрепленные». Этот «продовольственный Клондайк» работал в знаменитом «елисеевском» – Гастрономе № 1 на Невском проспекте. Сам магазин был вскоре после начала войны закрыт, однако со двора существовала заветная дверь, в которую стучались люди, включенные в особый список.
Не так давно были опубликованы воспоминания одной из ветеранов-блокадниц, Нины Ивановны Спириной, которая некоторое время в 1942 году работала в этом магазине. Она описала увиденное там поразившее ее изобилие: колбасы, кофе, фрукты и овощи.
Были и еще несколько категорий граждан не из числа начальников, которым официально полагалось дополнительное питание. В числе них – заболевшие дети, беременные женщины, доноры-добровольцы (таких в блокадном кольце даже в суровые 1941-42 гг. насчитывалось почти 10 тысяч!) А еще – профессиональные альпинисты, выполнявшие трудную и весьма опасную работу по маскировке высотных объектов в городе.
Некоторым жителям – работникам тыла, руководство давало временное прикрепление к одной из организованных в Ленинграде столовых усиленного питания.
Как правило, счастливчиками в первую очередь оказывались инженерно-технические сотрудники важных промышленных предприятий, высококлассные специалисты, некоторые художники, занятые выполнением заданий по созданию агитационных материалов – те из них, кто особо страдал от прогрессирующей дистрофии. «Курс лечения» в такой спец-столовой помогал людям хоть немного окрепнуть и более эффективно выполнять свою работу.
Вот что вспоминала Лидия Филиппова, которой в начале блокады было 25 лет. «Я работала в номерном научно-исследовательском институте Наркомата обороны в Ленинграде. Была младшим научным сотрудником. В 1942 году на заводах и у нас в институте были открыты пункты для особо истощенных, я входила в их число.
В течение 10 дней нас кормили, давали суп и даже немного красного вина. Затем следующую партию, которую отбирали врачи. Супом мы не могли делиться с остальными, за этим строго следили, так мы на «буржуйке» сушили хлеб и передавали товарищам».
Судя по всему, в числе «укрепляющих организм» оказывались порой и работники из числа обслуживающего персонала столовой. Подтверждением тому может служить запись, которую оставил в своем дневнике один из посетителей заветного «питательного заведения» художник-баталист Иван Алексеевич Владимиров: «Опрятные и чисто одетые официантки расторопно разносят подносы с кушаньями и стаканы чая. За порядком наблюдают «распорядительницы». Это живые и весьма убедительные доказательства, какую пользу здоровью приносит человеку «усиленное питание» в «фабрике-кухне».
Сколько сливочного масла в одном танке
Теперь несколько слов о цене жизни ленинградцев. О тех неофициальных, спекулятивных «тарифах», которые существовали в осажденном городе на продукты – главную, спасительную «валюту» для жителей.
Фото: wikipedia.org/RIA Novosti archive/Boris Kudoyarov
Вот фрагменты из дневников блокадных лет:
«Вчера Татьяне принесли полкило пшена за 250 р. Даже я поразилась наглости спекулянтов, но все же взяла». (Сотрудница Публичной библиотеки М. В. Машкова, 20 марта 1942 г.)
«Я пошла на Сытный рынок, где была барахолка. Взяла свои платья. Голубое крепдешиновое я променяла на один килограмм хлеба. Это было плохо, а вот серое платье променяла на килограмм 200 грамм дуранды (так называли жмых – авт.). Это было лучше». (Зинаида Александровна Лихачева, жена будущего известного академика Дмитрия Сергеевича Лихачева, начало 1942 г.)
«Ура! М. И. принесла за крепдешиновое платье 3 кило хлеба.» (И. И. Жилинский, начальник отделения Управления дорожного строительства Октябрьской железной дороги, 10 февраля 1942 г.)
А вот еще красноречивые цифры блокадных цен: весной 1942-го у спекулянтов можно было купить сливочное масло из расчета 1800 рублей за кило. (Для сравнения: танки Т-34, на покупку которых в годы войны устраивались многочисленные кампании по сбору средств среди населения, стоил около 150 000 рублей. То есть чуть меньше 100 килограммов нелегально продаваемого масла).
Но, помимо успешного решения проблем с добычей продовольствия, у жителей был и еще один вариант спасения: выбраться за пределы блокадного кольца. Конечно, людей вывозили в соответствии с составляемыми в «руководящих кабинетах» общими списками, однако своей очереди можно было прождать долго. – Ведь транспортное сообщение с «большой землей» было весьма ограничено, – лишь два пути: на самолете или по «Дороге жизни» через Ладожское озеро.
Находились люди, которые, пытаясь спасти себя от смерти в осажденном, яростно обстреливаемом врагами городе, не скупились на деньги. Одна из блокадниц записала в своем дневнике на исходе зимы 1942 года: «Эвакуация – тоже прибежище спекулянтов: за вывоз на машине – 3000 р. с головы, на самолете – 6000 р.».
Съедобная краска
Как жилось в городе, оказавшемся отрезанным о страны кольцом вражеской блокады, людям науки? Это сейчас, в связи с заварухой вокруг фильма «Праздник», особенно интересно оценить.
Тут следует учитывать одну важную деталь. С точки зрения «кремлевцев», руководивших войной с гитлеровскими захватчиками, необходимо было обеспечить максимальную работоспособность высококлассных специалистов, которые занимались важными для военных и хозяйственных нужд страны вопросами. Немало таких оказалось в начале войны и в Ленинграде.
Когда вокруг Северной столицы замкнулось кольцо блокады, «наверху» предприняли меры по эвакуации этих людей. Известно, что осенью 1941-го из Москвы в Смольный поступило распоряжение: организовать переброску на самолетах из города нескольких десятков известных ученых, а также крупных деятелей культуры. Однако большинство из тех, кто значился в этом почетном списке, отказались воспользоваться предоставленной им возможностью. В частности замечательный хирург, академик, генерал-лейтенант медицинской службы Юстин Юлианович Джанелидзе категорически заявил: «Я никуда из Ленинграда не уеду!»
Кто-то из оставшихся в блокадном кольце крупных ученых, ведущих сотрудников научных институтов получал дополнительный паек, однако объемы такого подспорья вряд ли были значительны и отнюдь не всегда могли спасти людей от голодной смерти. Красноречивым подтверждением тому являются цифры, опубликованные в одном из справочников на основании изученных архивных документов времен войны.
Фото: wikipedia.org/RIA Novosti archive/Boris Kudoyarov
К концу 1943 года от истощения организма, болезней и ран в Ленинграде умерли 3 академика, 5 членов-корреспондентов, 22 профессора и доктора наук. А за все 900 дней блокады в городе скончались от голода и ранений, полученных при бомбежках, почти 500 сотрудников академических научных учреждений.
Некоторые служители науки показали примеры настоящей самоотверженности. Наверное, самый показательный случай – эпопея с сохранением уникальной коллекции Всесоюзного института растениеводства. Она включала в себя собранные за долгие годы образцы сельскохозяйственных культур – расфасованные по мешочкам и ящикам десятки тонн редких и элитных сортов семян, клубней.
Лишь часть этой коллекции успели эвакуировать до того, как вокруг города замкнулось вражеское кольцо. Оставшиеся тысячи образцов культур в течение всей блокады хранились в здании на Исаакиевской площади. Вместе с этими коробками и мешками находились сотрудники института. В труднейших условиях они сумели сохранить коллекцию практически полностью.
Бывало, под вражеским обстрелом отправлялись на поиски дров, чтобы хоть как-то отапливать помещение-хранилище, ведь иначе семена и клубни могли погибнуть от мороза. И даже в самые голодные месяцы, люди, изнемогавшие от голода, не посмели взять из доверенного им собрания хоть пригоршню риса, пшеницы или несколько картофелин. Коллекция была спасена, но почти три десятка сотрудников Института заплатили за это своими жизнями.
Оставшиеся в блокадном Ленинграде ученые оказали неоценимую помощь в обеспечении жителей и солдат на фронте продовольствием. Как такое возможно? Они придумывали способы, технологии превращения несъедобного в съедобное.
Например, обратили внимание, что в городе с мирного времени сохранилось на складах довольно много краски, изготовленной с использованием растительного масла. Группа физиков и химиков разработала метод, позволявший «выгонять» съедобное масло из краски, инженеры спроектировали соответствующее оборудование. Вскоре в Ленинграде работало несколько установок по «перегонке» краски. На выходе получалось вполне пригодное в пищу растительное масло. Правда, оно сохраняло характерный красочный запах, но голодающим людям было уже не до таких пустяков.
На одном из складов обнаружили около 4 тысяч тонн хлопкового жмыха, который до войны использовался в качестве промышленного сырья. Вот бы добавлять его в муку для увеличения массы выпекаемого хлеба! Однако просто так сделать это было нельзя: ведь жмых содержит ядовитое вещество, опасное для здоровья человека. Специалисты взялись экспериментировать и нашли выход: нужно подвергнуть жмых высокотемпературной обработке, при которой ядовитый компонент полностью разрушается. Так город получил добавку в несколько тысяч тонн для выпуска пайкового хлеба.
Еще на «хлебную» тему. Одним из весомых компонентов, используемых хлебопеками в блокадном Ленинграде, была целлюлоза. В нормальных условиях этот «продукт» к пищевым не относится, а те довольно значительные запасы, которые находились в Северной столице, изначально предназначались для выпуска бумаги. Но в условиях практически полной изоляции огромного города от остальной страны на целлюлозу взглянули, как на добавку в пайковый рацион жителей.
Специалисты из ленинградского Института гидролизной промышленности занялись разработкой технологии, позволяющей за счет процесса гидролиза превращать целлюлозу в пищевую добавку. Задача была успешно решена как раз к началу зимы 1941-го. Так что целлюлозный компонент оказался весьма значимым (до 50%) дополнением в тех самых наиболее скудных пайках ленинградцев, которые они получали в ноябре-декабре. Без переработанной в добавку целлюлозы даже 125 граммов эрзац-хлеба в день жителям выдавать не смогли бы.
Фото: wikipedia.org/RIA Novosti archive/Alexey Varfolomeev
Ученые того же Института гидролизной промышленности смогли выполнить и еще одну очень важную работу. Они создали технологию, позволяющую получать из обычной древесины белковые дрожжи. Этот весьма питательный компонент пригодился для приготовления многих продуктов и блюд.
Можно упомянуть о заслугах ленинградских ученых-химиков в предотвращении развития у людей авитаминоза и массовых заболеваний цингой в блокадном городе. Была разработана технология и спроектировано оборудование, позволившие наладить для ленинградцев массовое производство витаминосодержащих напитков из хвои, листвы деревьев, цветков.
Букет на ужин
Артисты, художники, писатели, музыканты – счет известным деятелям искусств, которые оказались внутри блокадного кольца, шел на сотни. Здесь мы упомянем лишь несколько фактов и эпизодов, связанных с продовольственными проблемами этих людей.
Среди творческих коллективов, которые продолжали работать в качестве фронтовых артистических бригад даже в самые трудные периоды обороны Ленинграда, были танцевальный агитвзвод, ансамбль Ленинградского фронта, театральная группа Балтийского флота. Их участники давали тысячи концертов для фронтовиков, раненых и жителей города. Вот очень красноречивый фрагмент из мемуаров одного из фронтовых офицеров о встрече с артистами: «Они были похожи на дистрофиков. Я спросил: «Как, товарищи, вы сейчас покушаете, а потом будете выступать, или сначала выступать, а потом кушать?» Они с укоризной посмотрели на меня и чуть ли не в один голос сказали: «А можно сначала покушать, а потом выступить и опять покушать?»
Удивительным «островком оптимизма» в блокадном Ленинграде был Театр музыкальной комедии. Его труппа выступала даже в самые суровые дни зимы 1941-42 гг. В неотапливаемом здании театра стоял такой холод, что грим замерзал в баночках. Однако, играя веселые оперетты про «красивую жизнь», исполнительницы женских ролей мужественно выходили на сцену в открытых бальных платьях и даже по ходу действия обмахивались веерами, будто вокруг царит жара и духота.
Зрители отдавали должное искусству и мужеству артистов, старались как-то поддержать их. Традиционных цветочных букетов в Ленинграде уже было не достать, и тогда на сцену бросали перевязанные цветными ленточками еловые или сосновые ветки. Сохранилось воспоминание очевидца об одном удивительном случае, когда после окончания спектакля на сцену из зрительного зала вдруг подали целую корзину с такими ветками хвои. Кто-то из вышедших на поклон артистов-«премьеров» взял было ее в руки, но не смог удержать: корзина оказалась неожиданно тяжелой. Секрет выяснили уже за кулисами. Под верхним украшением из хвойных веток лежали морковь, картофелины, кочан капусты.
О том, насколько же скудно питались в блокадном Ленинграде люди искусства, красноречиво говорит такой факт. Зимой 1942 года в городе «для поднятия боевого духа» была устроена выставка «Ленинград в дни Отечественной войны». В экспозиции организаторам удалось собрать более 120 картин, эскизов и рисунков 37 художников. Один из этих мастеров (в воспоминаниях некоторых участников тех событий упоминается фамилия Герц), несмотря на то, что был сильно истощен, все-таки смог дотащить до выставочного зала две свои недавно законченные работы, которые заботливо вставил в красивые рамы – чтобы «хорошо выглядели». А спустя всего несколько часов этот художник умер прямо там, на выставке.
Были и другие потери среди ленинградских живописцев. В декабре 1941-го умер от голода известный художник-авангардист Павел Филонов. Еще несколько месяцев спустя, не пережив суровой зимы, скончался знаменитый иллюстратор русских сказок Иван Билибин. Ему в свое время сам нарком просвещения Потемкин предлагал эвакуироваться, но мастер ответил отказом: «Из осажденной крепости не убегают. Ее защищают».
Почти год провела в осажденной неприятелем Северной столице киноактриса Янина Жеймо – будущая знаменитая на весь Союз «Золушка». Эта миниатюрная женщина записалась в отряд противовоздушной обороны. По ночам часто дежурила на крышах домов и при гитлеровских бомбежках вместе с другими тушила и сбрасывала вниз зажигательные бомбы. Но и своей основной работы она не оставила: в составе фронтовой бригады киностудии «Ленфильм» выезжала с концертами в действующую армию, выступала перед ранеными в госпиталях.
Актриса оказалась в одной из самых скудно снабжаемых категорий блокадников. Был период зимой 1941-го, когда она, как «служащая», получала по талонам лишь 125 граммов хлеба в день. Однако, вспоминая об этом, Жеймо впоследствии даже шутила: «Гитлер сделал одно доброе дело, – благодаря ему я похудела».
Рассказывая о продовольственном снабжении работников культуры и искусства в годы ленинградской блокады можно упомянуть об одном достоверно известном эпизоде. Он непосредственно связан с поистине эпохальным для осажденного города событием: 9 августа 1942 года в зале Ленинградской филармонии состоялось исполнение Седьмой «ленинградской» симфонии Дмитрия Шостаковича.
Обеспечить необходимый для этого большой состав симфонического оркестра оказалось очень непросто. Дирижеру Карлу Элиасбергу пришлось даже организовывать самые настоящие «поисковые экспедиции»: из воевавших на передовой частей, из госпиталей, с зенитных батарей, охранявших небо над городом, из «полуживых» квартир он собирал музыкантов – трубача, флейтиста, барабанщика, тромбониста.
Первая общая репетиция оркестра продолжалась рекордно короткое время – около четверти часа: на большее у изможденных людей просто не было сил. Чтобы исправить ситуацию и подготовить выступление, заранее намеченное на 9 августа, удалось добиться льготы для музыкантов: на весь период до концерта им по официальному распоряжению из Смольного увеличили продуктовый паек. Однако даже такая радикальная мера помогла не всем. Несколько участников оркестра, находившихся в наиболее тяжелом дистрофическом состоянии, умерли, не дожив до этого музыкального праздника.