Бери большой тут нет науки бери что можно только взять
ДРАМАТИЧЕСКИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ
«Ябеда». Отд. изд.: «Ябеда. Комедия в пяти действиях. Печатано в Императорской типографии, иждивением г. Крутицкого», СПб., 1798, по копии, представленной Капнистом в столичную цензуру в 1797 г. Копия с визой цензора М. Туманского от 19 февраля 1798 г. — ГПБ. К ней приложены посвящение Павлу I и письмо статс-секретаря Ю. А. Нелединского-Мелецкого Капнисту от 29 июня 1798 г. с извещением о согласии императора напечатать «Комедию» с указанным посвящением. Издание вышло в свет с многочисленными цензурными купюрами. В таком сокращенном виде «Ябеда» перепечатывалась много раз вплоть до изд. 1959.
В наст. издании комедия печ. по авторизованной копии ПД (впервые опубликована в Собр. соч., т. 1, с. 287–402). Текст ее открывается посвящением Павлу I. Рукопись, судя по богатому оформлению переплета, по-видимому, была поднесена царю через его статс-секретаря Ю. А. Нелединского-Мелецкого, которому Капнист писал 30 апреля 1798 г.: «Досады, которые мне и многим другим наделала ябеда, причиною, что я решился осмеять ее в комедии; а неусыпное старание правдолюбивого монарха нашего искоренить ее в судах внушает мне смелость посвятить сочинение мое его императорскому величеству. Препровождая оное вашему превосходительству, аки любителю российского слова, покорнейше прошу узнать высочайшую волю, угодно ли будет усердие мое его императорскому величеству и благоволит ли он удостоить меня всемилостивейшим позволением украсить в печати сочинение мое, одобренное уже цензурою, священным его именем» (Собр. соч., т. 2, с. 440). Из письма следует, что изготовление авторизованной копии может быть отнесено к марту—апрелю 1798 г. Этот текст был подготовлен Капнистом уже после разрешения цензурой комедии к печати. В нем, за некоторыми исключениями, восстановлены все те купюры, которые были сделаны в цензурованном экземпляре. Цензором изъяты были ст. 165–173, 265–277, 283–286, 294–310, 601–604, 899–902 929–939, 967–991, 1326–1357, 1364–1392, 1502–1513, 1618–1641, 1674–1681. Зачеркнутый М. Туманским рассказ Прямикова о первых встречах с Софьей в Смольном монастыре (Институте благородных девиц) и у ее тетки в Москве Капнист заменил в авторизованной копии другим текстом (ст. 241–244); в цензурной же копии было:
Не были восстановлены поэтом след., места комедии, выпущенные цензором:
Далее был вычеркнут гимн Екатерине II, который поет Софья:
Музыка повторяет ритурнель.
Гимн Екатерине в авторизованной копии был заменен другой песнью (см. ст. 1208–1235). Последнее действие комедии должно было завершиться немой сценой, содержащей аллегорическое изображение ябеды. После слов служанки Софьи: «Жить ябедой и тем: что взято, то и свято» — приложено следующее описание масок, участвующих в заключительной сцене: «Сатир или Талия срывает с ябеды личину правосудия правою рукою, а левою уставляет щит с вензелем Екатерины Второй противу ябеды, стремящейся поразить его в глаза стрелкою весов, на коих кошелек с деньгами перевешивает Зерцало истины (и противу причастников ея: Взятковидца, хотящего захватить его крючком, у рукоятки скипетра провидения находящимся; Растлисудова, старающегося ударить его Зерцалом истины, превращенным в безмен; Кохтина, желающего кохтями длиннейшими рук ободрать его; Законоподборова, одетого в арлекинское из указов и разных законов сшитое платье, желающего уколоть его большим пером, и протчих, которые все при взгляде на щит каменеют)». От этого эпизода Капнист также отказался. Авторизованная копия, несомненно, отражает завершающую стадию работы поэта над «Ябедой». В отличие от цензурной копии, здесь довольно много новых строк, улучшающих текст. Значительно ярче здесь обрисованы характеры Кривосудова и его жены, полнее представлена линия взаимоотношений Прямикова и Софьи. Все это дает основание положить текст этой рукописи в основу настоящего издания комедии.
Время написания «Ябеды» может быть отнесено к 1791–1798 гг. В БУАН хранится план комедии на 8 листах, составленный в 1791–1792 гг. Имена действующих лиц, названные в этом плане, как то Честон и Судяга, отражают самый первоначальный замысел пьесы (в дальнейшем эти имена были заменены другими). Работа над комедией продолжалась в 1792 г. В начале 1793 г. об этом стало известно небольшому кругу друзей Капниста. «Но где же ваша «Ябеда»? — спрашивал поэта приятель его, полтавский врач М. Трохимовский в письме от 26 июня 1793 года. — Для чего она скрывается и на свет не показывается? Разве для нее особливых театров не надобно, неужели она, хотя с небольшими оттенками, играется в правосудных приказах? С какою жадностью я ее прочитать хотел! Вы меня лишили сего удовольствия» (БУАН). Сохранилась первоначальная редакция комедии (БУАН), написанная на бумаге, имеющей водяные знаки 1790–1791 гг. (впервые опубликована в 1960 г. в Собр. соч., т. 1, с. 511–616). Судя по авторским пометам на полях рукописи, работа протекала быстро. Первое действие комедии было написано
за четыре-пять дней. На одном из листов имеется помета о том, что за один день поэт написал 244 стиха. Содержание комедии в общих чертах было намечено в названном выше плане, но в нем не было еще ни одного стиха. План можно было реализовать и в прозе, что было бы значительно легче, но Капнист не пошел по этому облегченному пути. Он искал такую форму стиха, в которой могла бы свободно звучать обыденная разговорная речь. Такую форму подсказала ему комедия Княжнина «Хвастун» (1784–1785). «Признательно скажу, — писал Капнист в предисловии к трагедии «Антигона» в 1814 или 1815 г., — что если бы почтенный г-н Княжнин в прекрасном «Хвастуне» своем не доказал на опыте возможность писать комедию в стихах простым разговорным наречием, то я бы не осмелился приняться за „Ябеду”» (Собр. соч., т. 1, с. 447). В первоначальной редакции пьеса называлась «Ябедник». Действие комедии было акцентировано главным образом на одном персонаже, помещике Судяге. При дальнейшей работе над комедией замысел ее претерпел значительные изменения. В частности, на обороте титульного листа Капнист написал новое название: «Ябеда». Это означало, что предметом обличения в комедии будет не одиночный, частный случай, а вся система неправосудия царской России. Здесь же Капнист уточнил имена и фамилии действующих лиц. Судягу переименовал он в Ябедина, затем в Праволова. Председатель Гражданской палаты первоначально назывался Судейкиным, жена и дочь его совсем не имели имен. Не имели фамилий и члены Гражданской палаты, секретарь палаты и губернский прокурор. Вопрос об именах и фамилиях Капнист решил не сразу. Дело в том, что фамилии, в соответствии с существовавшей тогда классицистической традицией в литературе комедийного жанра, должны были иметь знаменательное значение. Они определяли главное, существенное качество в характере человека (Честон — честный, порядочный человек; Вральман — враль и т. п.). Капнист подобрал фамилии для персонажей в соответствии с их нравственными качествами и поведением в пьесе. На следующем этапе работы он переименовал Судейкина в Растлисудова, но и эта фамилия не удовлетворила его. Для судьи, жившего кривдой, он выбрал наиболее употребительное в быту слово — Кривосудов. Честона переименовал в Правикова, затем в Прямикова. Советникам Гражданской палаты дал фамилии: Бульбулькин и Атуев; первому aceccoру — Хотьрадбын (от выражения: «Рад бы, но. »), а затем Радбын; второму асессору — Паролькин (от карточного термина «пароль»). Для губернского прокурора, который, по выражению повытчика Доброва, за все «берет», «щечит за пропуск дел, за голос, предложенья, за нерешение решимого сомненья», наметил три возможных фамилии: Взятковидцев, Тяпкин, Хватайков; затем Хватайкова переделал в более краткое — Хватайко Секретаря палаты назвал Кохтиным; жену Кривосудова — Феклой, дочь его — Елизаветой, затем — Софией; служанку назвал Анной. Дальнейшая работа над комедией была сосредоточена на конкретном раскрытии характеров ее персонажей.
Замысел комедии, ее резкий обличительный тон был связан с «досадами», о которых Капнист упоминает в приведенном выше письме к Нелединскому-Мелецкому. В литературе в общих чертах упоминалось о том, что Капнисты имели судебный процесс с помещицей
Ф. Т. Тарновской. Теперь, после опубликования писем Капниста к Тарновской и прошений его Павлу I и Александру I (Собр. соч., т. 2, с. 433–436, 438–441, 443–444), становится более понятным значение этого процесса для творческой истории «Ябеды».
Судебный процесс первоначально возник из-за имения, купленного братом Капниста Николаем Васильевичем у мужа Тарновской. После смерти Тарновского вдова заявила, что якобы Николай Капнист не уплатил всей суммы за имение. Дело это до крайности было осложнено еще тем, что племянник Капниста Иван Данилович, пьяница и картежник, дважды продал в 1777 г. Тарновской земли, которые принадлежали братьям Капнистам, и совершил без их ведома купчую крепость. В первых судебных инстанциях судьи признали его сделку законной. По этой сделке деревня Обуховка, в которой жил поэт Капнист, и ряд других деревень, принадлежащих его братьям, должны были отойти к Тарновской. Возникла острая ситуация, очень близкая к той, которую Капнист затем положил в основу комедии «Ябеда». Присутствуя при разбирательстве дела в екатеринославской Гражданской палате и в ряде других судебных инстанциях, Капнист хорошо присмотрелся к преступным действиям членов суда и на основе многих частных примеров составил мнение о порочности всей тогдашней судебной системы. Не случайно современники узнавали в персонажах его комедии знакомые им портреты судейских чиновников. Биограф Капниста Д. Н. Бантыш-Каменский рассказывает следующий случай, свидетелем которого явился он сам. В театре одного губернского города во время представления «Ябеды», после исполнения прокурором Хватайко куплета «Бери, большой тут нет науки», зрители стали аплодировать. «И многие из них, обратясь к чиновнику, занимавшему соответственное место Хватайке, произнесли в один голос, называя его: «Это вы! это вы!» Вот лучшая похвала Капнисту, — заключает биограф, — который как искусный живописец срисовал с натуры переданные нам портреты» (Д. Н. Бантыш-Каменский, Словарь достопамятных людей Русской земли, ч. 2, М, 1836, с. 67).
Первоначальная редакция «Ябеды» была закончена в 1792 г. Она имеет целый ряд существенных отличий. Язык ее содержит в себе значительное число украинизмов. В тексте этой редакции несколько раз упоминается Екатерина II. Для этого текста было заготовлено следующее посвящение императрице:
После смерти Екатерины II все стихи о ней были исключены из комедии. Отчасти потому, что Павел I не терпел упоминания имени своей матери, а главное потому, что Капнист, как и многие другие
его современники, возлагал на Павла большие надежды в деле искоренения в стране социального зла. Дальнейшие переделки пьесы обусловлены были как стремлением к художественному усовершенствованию ее текста, так и изменением общественно-политической ситуации в стране. В частности, в новом посвящении пьесы Капнист открыто выразил основной политический лозунг тогдашней прогрессивной русской интеллигенции о равенстве всех сословий перед законом (см. ст. 1–5 этого посвящения). И в песне Софьи (заменившей гимн Екатерине) поэт выразил свое гражданское кредо, заявив, что, пока существуют в стране цепи рабства, свободолюбивые люди не могут быть спокойны:
Поставив перед собой задачу обличения «мздоимства, ябеды», Капнист в дальнейшей работе над пьесой значительно расширил круг ее проблематики, обратившись и к тому, о чем он уже писал в ранних своих произведениях, в частности в «Оде на рабство» и «Оде на истребление в России звания раба». Совсем исключена была из пьесы заключительная сцена масок. Капнист, по-видимому, заметил, что такой конец противоречит духу комедии. В «Ябеде» достаточно ярко показано, как судейские чиновники могли обходить всякие законы. Щит императрицы им не был помехой. Когда наивный Прямиков сказал повытчику Доброву: «Закон подпора мне и щит», то последний сокрушенно ему ответил: «Ах, добрый господин! Ей-ей, законы святы, Но исполнители — лихие супостаты». Наблюдения над творческой историей комедии свидетельствуют о том, что поэт, внося в текст ее многочисленные изменения, шел в направлении реалистического искусства.
В 1793–1794 гг. Капнист и его друзья усиленно хлопотали об издании комедии «Ябеда» отдельной книгой. Переговоры о напечатании комедии велись с известным тогда типографом И. Шнором, у которого А. Н. Радищев купил шрифты и печатный станок для своей типографии. Однако цензура, напуганная французской и польской революциями, не разрешила напечатать комедию. О препятствиях, не позволивших тогда издать «Ябеду», рассказал брат жены Капниста — Г. А. Дьяков. В письме к Капнисту в Обуховку от 13 мая 1794 г. он писал «Федор (Петрович Львов, писатель, друг Капниста) остался в Петербурге для отпечатания твоей комедии с Шнором, который весьма корячится. Не знаю, как он кончит, потому что разрешение твое о виньетах получил я только при отъезде своем. Комедию никак высвободить Гаврила Романович (Державин) не мог, а мне и поготово. Теперь же в Польше началась комедь, так о нашей не хотят и слышать» (БУАН). Сохранились экземпляры пьесы, на титуле которых обозначен 1798 г., но техника набора которых отличается от первого издания. Высказалось предположение о том, что комедия была издана в 1798 г. дважды. По мнению А. И. Мацая, «Ябеда» была напечатана второй раз в названном году нелегально (А. И. Мацай, Подпольное издание комедии В. В. Капниста «Ябеда». — «Филологический сборник Киевского государственного
университета им. Т. Г. Шевченко», т. 12, № 5, 1953, с. 127–136). В. Н. Всеволодский-Гернгросс предполагает, что в 1798 г. комедия «Ябеда» выдержала два издания, но оба они были легальными. Первое из них было, по его мнению, сокращенным (В. Н. Всеволодский-Гернгросс, Первые издания комедии В. В. Капниста «Ябеда» (1798). — «Ежегодник Института истории искусства», изд. АН СССР, М., 1955, с. 425). Поскольку текст комедии в обоих вариантах издания совпадает, то можно предположить, что это были два «завода» одного и того же издания. В типографской практике XVIII в. существовал обычай печатать тираж книги в два приема, или в два «завода». Опечатки и технические погрешности, оказавшиеся в первом «заводе», обычно исправлялись при печатании второго «завода». Спустя несколько лет Капнист, по-видимому, хотел вновь издать «Ябеду». Об этом свидетельствует следующее его предисловие: «Вновь вынося мою комедию «Ябеда» на суд читателей, я почитаю своим долгом ответить на один из упреков, обращенных ко мне весьма достойными лицами и просвещенными любителями русской литературы. Они полагали, что в последнем действии моей комедии, изображая на сцене, хотя и в частном доме, заседание Гражданской палаты, я тем самым лишил уважения судебную власть, которая должна быть уважаема всеми. Послушавшись этой критики, я теперь изобразил членов Гражданской палаты, собравшихся самовольно в доме председателя и решающих там гражданский процесс в порядке незаконной процедуры. Если бы это даже никогда не могло случиться, надо было бы все же, мне кажется, простить автору, который хотел изобразить бесчестные действия некоторых судей, допуская даже возможность поведения, столь достойного порицания, для того, чтобы возбудить у зрителей еще больше отвращения к ябеде. Кроме того, я почитаю необходимым заметить для полноты своего оправдания, что в своей комедии я вывел членов старой Гражданской палаты, состав и полномочия которой ввиду различных недостатков были изменены уже давно верховной властью. Гражданские палаты состояли из председателя, двух советников и равного числа заседателей. Все эти лица назначались правительством и имели право приводить в исполнение свои постановления. Позже эти суды были преобразованы в судебные и исполнительные палаты, в которых лишь председатель и два советника назначаются правительством, и было позволено дворянству и купечеству ввести туда двух выбранных ими депутатов. Таким образом, пожалование сословиям подсудных лиц права назначать из своей среды судей, достойных их доверия, придало равновесие, необходимое для хорошего управления судопроизводством. Кроме того, с целью лучше обеспечить собственность и права каждого, этому суду не предоставили привилегии приводить в исполнение свои приговоры. Таким образом, для каждого открыта возможность добиться справедливости путем обращения в Правительствующий сенат, не будучи заранее лишенным своего имущества. Я надеюсь, что беспристрастные читатели, учтя объяснения, которые я только что привел, теперь уже не осудят меня за то, что я выставил на общественное осмеяние преступные действия членов суда, более несуществующего, и что они поддержат своим собственным негодованием против ябеды мою попытку изобразить ее отвратительное обличье. Я заканчиваю уверением, что, отлично зная весь труд
все беспокойство и великие жертвы, совершенно неотделимые от добросовестного исполнения обязанностей хорошего судьи, я больше чем кто бы то ни был чувствую уважение, должное в отношении столь достойного слуги государя и отечества. Автор».
Предисловие это долгое время не было известно в России. Оно было опубликовано на французском языке А. Легрелем в книге: Le Chicane (Jabiéda), comédie en cinq actes et en vers par V. V. Kapniste, Traduit par A. Legrelle. Gand, 1886. На русском языке (в переводе H. П. Корыхаловой) впервые было опубликовано в Собр. соч., т. 1, с. 286–287. А. Легрель имел в своих руках подлинную рукопись Капниста, писанную на русском языке. В примечаниях к своему переводу предисловия он сообщил о ней следующие сведения: «Мы переводим это предисловие в том виде, в каком оно нашлось в бумагах автора, но мы не знаем изменения, на которое он намекает. Оно писано на голубоватой бумаге и содержит довольно многочисленные поправки». Приведенное предисловие не датировано, но, судя по упоминаемым в нем упрекам критиков в адрес автора комедии, можно полагать, что оно было написано после 1805–1808 гг., когда появились в печати рецензии на «Ябеду». Первая такая рецензия была напечатана в СВ (1805, ч. 6). Неизвестный критик упоминает в этой рецензии об устных отзывах о «Ябеде», распространявшихся в обществе. «Сожалеют некоторые, — пишет он, — что в ней так очерчены судьи и секретарь, что если бы это было на самом деле, надлежало бы все гражданские палаты уничтожить» (с. 374). Следующая рецензия была напечатана в «Русском вестнике» в 1808 г. Рецензент посетил театр и видел, каким огромным успехом пользовалась «Ябеда» у зрителей. «Без сомнения, зрители стекаются не только для забавы, но и для пользы, — пишет он. — Всякое слово, изъявляющее гнусность неправоты, ябеды и пронырства приказного, сопровождалось рукоплесканием». Чтоб несколько смягчить политическую остроту постановки комедии в театре, рецензент добавил: «Некоторые из зрителей говорили: „Так точно было в старину”» («Русский вестник», 1808, № 1, с. 115–116).
Нам неизвестно, по какому тексту Капнист готовил новое издание комедии, но из приведенного здесь предисловия видно, что он сделал весьма незначительную уступку своим критикам. Допуская, что члены Гражданской палаты «самовольно» собрались в доме ее председателя на гражданский процесс, он нисколько не поступился основным содержанием комедии. Он сохранил за собой право «возбуждать у зрителей еще большее отвращение к ябеде». Капнист рассчитывал свою комедию главным образом на театрального зрителя, а не на читателя, полагая, что только театр, артисты обладают наибольшей возможностью довести авторскую идею произведения до сознания широкой публики. Такая ориентация нашла свое выражение еще до напечатания комедии. За два месяца до издания «Ябеда» была играна четыре раза на сцене Каменного театра в Петербурге. Отличался ли сценический текст от печатного, нам неизвестно. Известно только то, что в постановке комедии на сцене Капнист полностью полагался на вкус и опыт талантливого артиста А. М. Крутицкого (1754–1803), первого исполнителя роли Кривосудова. Талант его был сатирический. Мастерство этого актера так понравилось Капнисту, что он передал ему право на издание своей комедии.
«Препровождая вам при сем комедию мою «Ябеда», — писал он Крутицкому в письме от 30 сентября 1798 г., — прошу покорно принять от меня право к печатанию оной в пользу вашу. Верьте, милостивый государь мой! что к сему побуждаюсь я единственно желанием доказать пред всеми уважение, которое к дарованиям вашим ощущаю, и надеждою, что сочинение мое так же благосклонно принято будет от вас читателями, как зрителями принято было» (Собр. соч., т. 2, с. 441). Творческий контакт Капниста с артистами, исполнявшими роли персонажей его комедии «Ябеда», продолжался и в последующие годы. Такой контакт способствовал некоторому стилистическому усовершенствованию текста комедии. Об этом можно судить на основании текстовых изменений, которые Капнист внес в печатный экземпляр комедии, принадлежавший артисту Щеникову. Самый экземпляр комедии с правкой Капниста пока не обнаружен, но сведения о нем были сообщены С. И. Турбиным в журнале «Русская старина» (1873, т. 7, с. 715–717). Турбин писал: «Мы имеем экземпляр этого издания (1798 г.), сделавшегося библиографическою редкостью. Наш экземпляр принадлежал одному из лучших русских актеров начала нынешнего столетия, Щеникову, в бенефис которого «Ябеда» шла 2-го сентября 1814 года, с поправками, сделанными автором. Все изменения внесены в книгу Щениковым. Вот они». Далее приводятся перечеркнутые Капнистом стихи 225–232, в которых сказано, что после сожжения в губернском городе присутственных мест Кривосудов поместил в своем доме Гражданскую палату. Мотив, по которому был сделан этот вычерк, нам теперь известен по приведенному здесь предисловию Капниста к несостоявшемуся при его жизни второму изданию «Ябеды». Это был тактический ход, предпринятый для преодоления цензурных препон и для отвода возможных нареканий со стороны властей. Текстовые изменения, перенесенные Щениковым в принадлежавший ему экземпляр комедии, относятся к следующим стихам (в скобках указаны страницы книги издания 1798 г.):
Капнист, Василий
Васи́лий Васи́льевич Капни́ст (12 (23) февраля 1757, по другим сведениям 1758, село Великая Обуховка, ныне Миргородского района Полтавской области — 28 октября (9 ноября) 1823, село Кибинцы, там же) — русский и украинский поэт и выдающийся драматург.
Содержание
Биография
Служба
Василий Васильевич Капнист родился в 1757 в имении Обуховка Миргородского уезда Полтавской губернии. Пятнадцати лет приехал в Петербург и зачислился капралом в Измайловский полк, где усердно посещал полковую школу, находившуюся под покровительством просвещенного А. Бибикова — «охотника до наук и особо до стихотворства». Здесь он близко сошелся с Н. А. Львовым.
В 1772 Капнист перешёл в Преображенский полк, где через три года получил первый офицерский чин и подружился с Р.Г. Державиным. В годы пребывания в столице Капнист усиленно старался пополнить свое домашнее образование изучением древних и западноевропейских языков и классиков, а также ознакомлением с произведениями русской литературы. Тогда же он напечатал свои первые стихотворные произведения.
В 1781 Капнист женился на Александре Алексеевне Дьяковой, сестре жены Львова и жены Державина. В том же году возглавил группу автономистов,которая разработала проект восстановления козацкого войска.
Возращение на родину
В 1784 Капнист вышел в отставку и переехал в свое поместье Обуховку. Там он был избран предводителем дворянства Миргородского уезда, а в 1785 он был избран киевским дворянством в губернские предводители.
Творчество
Поэзия
Капнист примыкал к литературному кружку Львова, в который входили также Державин, Хемницер, Богданович, Оленин. Внимание читающей публики Капнист обратил на себя впервые напечатанной в июньской книге «Санкт-Петербургского вестника» (1780) «Сатирой первой», перепечатанной впоследствии в «Собрании Любителей российской словестности» под заглавием «Сатира первая и последняя».
В 1783 молодой литератор написал торжественную «Оду на рабство», которую, однако, решился напечатать лишь в 1806. В этом произведении Капнист является южно-русским патриотом, вспоминает прежнюю свободу Малороссии и оплакивает наложенные на родину оковы рабства. Поводом к написанию этой оды послужил указ Екатерины II о прикреплении крестьян к помещичьим землям в Киевском, Черниговском и Новгород-Северском наместничествах. В 1786 новый указ Екатерины, повелевавший просителям именоваться «верноподданный» вместо прежнего «раб», побудил Капниста написать «Оду на истребление в России звания раба».
В последующие годы произведения Капниста печатались во многих журналах и альманахах — «Новых ежемесячных сочинениях», «Московском журнале», «Аонидах» Карамзина. Капнист примыкает к сентименталистам во главе с Карамзиным. В 1796 Капнист издал первое собрание своих стихотворений с таким оригинальным двустшием на заголовке:
Капниста я прочел и сердцем сокрушился Зачем читать учился.
«Ябеда»
Через два года появляется на сцене главное литературное произведение Капниста — комедия «Ябеда». Эта комедия заняла выдающееся место в отечественном репертуаре и до появления на сцене «Горя от ума» и «Ревизора», имеющих по своей обличительной тенденции много общего с «Ябедой», пользовалась выдающимся успехом. Она была направлена против взяток и беспорядков, процветавших в судах, и очень резко на них нападала: на тип судьи, про которого говорится,
Что и ошибкой он дел прямо не вершил, Что с кривды пошлиной карманы начинил, Что он законами лишь беззаконье удит;
на самые судейские порядки, при которых любое дело, «как солнце будь, то будет, аки мрак»: пьяные судьи, которые в комедии распевают песню:
Бери, большой тут нет науки, Бери, что только можно взять, На что ж привешены нам руки, Как не на то, чтоб брать, брать, брать,
Пьеса, разрешённая Павлом I к постановке, была скоро снята с репертуара и даже при Александре I не сразу получила права гражданства. Популярность «Ябеды» в начале текущего столетия была настолько велика, что некоторые выражения комедии обратились в поговорки.