Бензин в россии дороже чем в
Бензин и дизель в России продолжают дорожать: рост цен опережает инфляцию
Особенно заметно подросла стоимость зимнего дизельного топлива: она продолжает увеличиваться с конца октября.
В стране за последнее время ощутимо выросли ценники на автомобильное топливо. Согласно подсчётам Росстата (Федеральной службы государственной статистики), увеличение розничных цен на бензин и дизель продолжает опережать инфляцию. В частности, с конца прошлого месяца ощутимо изменилась динамика роста цен на зимнее дизельное топливо. Так, в среднем по стране за последние пару недель в рознице оно подорожало на 1 рубль 6 копеек, а если изучить данные с начала текущего года – на 3 рубля 81 копейку.
Как сообщает «Интерфакс», на АЗС Москвы на момент 22 ноября ценник дизельного топлива оказался выше, чем у бензина Аи-95. Если говорить о средних значениях по стране, то стоимость литра 95-го бензина за последнюю неделю выросла на 22 копейки и сейчас составляет 50,2 рубля за литр. В свою очередь средняя стоимость 92-го бензина увеличилась на 20 копеек (до 46,71 рубля за литр). Цена зимнего дизтопливо за последнюю неделю поднялась в среднем на 32 копейки (до 52,02 рубля за литр).
Если говорить о дизеле, то наибольшее подорожание Росстат зафиксировал в Ивановской области (стоимость литра за неделю выросла на 2 рубля). Кроме того, большая прибавка и в ряде других регионов: Удмуртии (на 1,57 рубля за литр), Ульяновской области (на 1,33 рубля за литр), Москве (на 1,22 рубля за литр), Самарской области (на 1,19 рубля за литр), Московской области (на 1,17 рубля за литр), Смоленской области (на 1,07 рубля за литр), Чувашии (на 1,03 рубля за литр) и Калужской области (на 1,02 рубля за литр). При этом бензин заметнее всего прибавил в цене в Забайкалье и на Сахалине: здесь за последнюю неделю стоимость Аи-92 и Аи-95 увеличилась на 40 копеек.
В Минэнерго РФ объясняют рост цен на зимнее дизельное топливо сезонным спросом со стороны региональных нефтебаз, так как они сейчас пополняют свои запасы. При этом в ведомстве отмечают, что о дефиците, который мог бы повлиять на рост цен на АЗС, речь не идёт. Так, на сегодняшний день регионы страны в полном объёме обеспечены всеми видами топлива: этого запаса должно хватить на ближайшие десять и более суток потребления.
Как отмечают в «Российской газете», сейчас эти региональные запасы топлива уже практически сформированы. Так что в министерстве оптимистично ожидают дальнейшего снижения оптовых цен на дизельное топливо, что в свою очередь должно привести к уменьшению ценников на бензин и дизель в рознице, то есть на автозаправках.
Отметим, ещё в начале текущего месяца в Минэнерго говорили о планах по сдерживанию роста цен на бензин в рамках инфляции. Глава ведомства Николай Шульгинов, в частности, упоминал демпферный механизм, с помощью которого сейчас регулируется топливный рынок. Он добавил, что без этой меры цена бензина в среднем по стране была бы сейчас выше примерно на 15 рублей.
Напомним, схема работает таким образом, что если цены на бензин и дизель в Европе высоки, то при поставках топлива на российский рынок отечественные нефтеперерабатывающие компании получают компенсацию от упущенной экспортной выгоды. Средства на это выделяются из бюджета, а параметры механизма индексируются каждый год. Ранее в ФАС предложили снизить диапазон возможного роста оптовых цен в РФ на дизтопливо (относительно базовых цен) с нынешних 20% до 10%. Предлагается не выплачивать нефтяникам компенсации в случае превышения указанного лимита.
Почему бензин в России дороже, чем в США?
На начало 2021 года цена на бензин превысила отметку в 44 ₽ за 1 литр и цены на топливо продолжает уверенно расти. Высокие цены на бензин в России всегда вызывали негодование у автолюбителей и массу вопросов к действующему правительству относительно дороговизны нефтепродуктов (бензин, дизельное топливо, масла).
Почему в России, в стране, которая занимает уверенное 2-е место по экспорту нефти, бензин стоит так же (а иногда даже дороже), чем в США, в стране, которая занимает 3-е место по импорту нефти (ранее США занимало твёрдое 1-е место по импорту нефти)?
США нефть, конечно же, добывают, но этой добычей они обеспечивают лишь 25% своих потребностей. Остальную нефть Соединённый Штаты Америки покупают, и входят в тройку лидеров (после ЕС и Китая) по мировому импорту. А Российская Федерация нефть добывает, полностью обеспечивает свои потребности и очень много нефти продаёт странам Ближнего Зарубежья, в Евросоюз и т.д. Но вот тот самый бензин, который делается из этой самой нефти, в Соединённых Штатах Америки и в Российской Федерации стоит, почему-то, одинаково, а зачастую в США бензин даже дешевле, хотя по логике вещей в США топливо должно быть дороже: нефть же нужно купить, привезти издалека на танкерах и т.д. — всё это расходы, которые должны приводить к удорожанию продукта для конечного потребителя. В обычной экономике ведь так не бывает.
Например, арбузы, выращенные в Астрахани, в самой Астрахани будут значительно дешевле, чем те же арбузы в Москве. Ведь из Астрахани в Москву их нужно привезти, разложить по полкам в магазине (а это транспортные расходы, зарплата водителю-дальнобойщику, аренда магазина и т.д.) Всё это закладывается в стоимость арбузов и поэтому в конечном итоге в Москве они будут, логично, дороже, чем в месте их произрастания, в Астрахани.
А вот с российско-американскими ценами на бензин такая логика почему-то не работает. И это обстоятельство даёт твёрдую почву для выпадов в сторону российского правительства разного рода оппозиционно настроенными политиками. Это для них один из главных козырей, такой своеобразный индикатор коррумпированности российской власти, индикатор отсталости российской экономики и неправильности пути, по которому следует Россия.
Ну а так в чём же всё-таки дело?
— Всё дело в конкуренции — утверждают российские либералы — в США масса компаний, предлагающих нефтепродукты и поэтому цена всегда рыночная. Наценка и маржа минимальная. А стоимость бензина чётко реагирует на все колебания стоимости барреля нефти. А у нас в России всё не правильно, всё не так. Вот наш бензин и дороже американского.
На эту тему очень любил говорить ещё Борис Немцов. Когда-то он был высокопоставленным чиновником, затем депутатом, затем независимым политиком. Его часто приглашали высказаться на различных оппозиционных информационных ресурсах, телепередачах. И он их ожидания оправдывал: сразу начинал с козырной карты всех либералов — высокой цены на топливо. Борис Немцов был твёрдо и бесповоротно уверен, что основой русского капитализма является монополия, причём во всех сферах жизни страны, начиная от «Газпрома» и заканчивая, к примеру, коммунальными монополиями или монополиями на рынке нефтепродуктов и т.д. и т.п. «Россия — крупнейший производитель нефти и при этом российский бензин дороже американского» — из раза в раз повторял Борис Немцов.
В том же направлении мыслит и российский политик Леонид Гозман, президент Общероссийского общественного движения «Союз правых сил», бывший сопредседатель нашумевшей в своё дело политической партии «Правое дело». На вопрос в интервью о высокой стоимости бензина в России он ответил, что государство контролирует нефтяную отрасль. Как не будет контролировать — появится конкуренция. Есть независимые друг от друга производители, которые борются за потребителя. Когда конкурируют производителя бензина, тогда бензин становится дешевле.
Исповедующим данную точку зрения либеральных политическим взглядов людям вопрос: если всё дело только в эффективности и рыночности экономике, почему бензин в Европе тогда такой дорогой? Отчего в пример всегда ставится США, где стоимость топлива действительно дешевле российского и никогда в сравнение не берётся цена на топливо в Норвегии, Австрии, Италии, Испании? Ответ прост: тогда всё построение рушится. Бензин в Европе намного дороже, чем в России. Но ведь экономика Евросоюза не менее рыночная, чем экономика США. Почему такая разница? Та же монополия и в Европе? «Нет, всё дело в налогах» — могут возразить многие. В Европе государство накладывают на реализаторов топлива огромные пошлины и налоги. Всё правильно.
Получается очень забавно: Россия и Европа, у которых, по сравнению с США государственного долга вообще нет (либо же он незначительный и кратковременный), стараются деньги заработать путём налогообложения всем так нужного бензина, а Штаты, что называется, находящиеся «в долгах, как в шелках», нет. Почему же правительству Соединённых Штатов Америки не нужны деньги? Ведь не социализм же они собираются построить на просторах от Аляски до Калифорнии. Почему Штаты не собирают деньги? Не собираются ли они, разве, отдавать свои баснословные долги?
Нет, не собираются. Наоборот, делают свои долги больше, продолжая потреблять в 2 раза больше, чем производят. Американский госдолг — это вообще огромная обширная тема, которую мы очень подробно и понятно осветили в нашей предыдущей статье.
Очень интересный вопрос: зачем деньги владельцам печатной машинки? Зачем им налоги? Зачем высокие таможенные платежи? Когда они просто могут включить свой печатный станок и напечатать этих денег, сколько угодно. И при том, что деньги будут самые настоящие, реальные, платёжеспособные и принимаемые для расчётов не только в США, но и во всём мире. Ведь американские доллары печатает не американское правительство, а ФРС США.
ФРС (Федеральная резервная система) — это независимое федеральное агентство для выполнения функций центрального банка и осуществления централизованного контроля над коммерческой банковской системой Соединённых Штатов Америки.
А вот кто кому подчиняется: ФРС подчиняется США либо же наоборот, США подчиняется ФРС, однозначно сказать практически не возможно. Но одно можно сказать точно: кто платит деньги, тот и заказываем музыку. И применима эта поговорка, проверенная временем, абсолютно везде. Ведь не даром Федеральная Резервная Система, подменившая собой Соединённые Штаты Америки, устраивала Первую мировую войну и Вторую мировую войну, не даром целенаправленно без устали боролась с СССР в течение 46 лет (с 1945 года по 1991 год). Советский Союз, который был последней силой, способной поставить под сомнение возможность без устали и без ограничений печатать ничем не обеспеченные зелёные бумажки, рухнул. А в Советском Союзе бензин стоил сущие копейки.
Советского Союза не стало и вся мировая торговля всеми важнейшими ресурсами во всём мире осуществляется сегодня только за доллары. При каждой операции на рынке золотом, нефтью, газом, продовольствиями и чем бы то ни было ещё, нужно сначала купить не товар, доллары и только потом ими платить за товар. Так же и наоборот: если Вы хотите продать своё товар, покупатель рассчитываемся с Вами долларами, а потом уже эти доллары Вы обмениваете на рубли (ну или на любую удобную валюту, валюту Вашей страны, например).
Вот такая вот хитрая система! И все прекрасно понимают, что доллар крайне востребован на мировой арене. Ведь за него можно купить всё, что угодно. А это значит, что, напечатав бумаги (или цифры в компьютере), США за дорого продают их на мировом рынке. Доллар сам стал товаром, причём более нужным, чем нефть или газ. Какова себестоимость 100$-вой купюры? Примерно 10 центов. Сколько нефти можно купить на 100$? При курсе на 19.01.2021 в 55,42$ за баррель — почти 2 барреля (286,81 литра нефти, если быть точнее). Таким образом США на самом деле заплатили за нефть 0,1$ (10 центов) — именно столько им стоили эти 100$. А вот все бы остальные страны перевели бы свою национальную валюту в доллары, и заплатили бы за нефть её полную стоимость.
Какова себестоимость нефти? Везде по-разному. Например, в Саудовской Аравии, в Кувейте её можно буквально черпать вёдрами, предварительно копнув пару раз лопатой в землю. В России так не получится: российская нефть далеко и глубоко (зачастую в тайге, в вечной мерзлоте, там, где люди никогда до этого не жили, либо же вообще, на дне океана). Такую нефть нужно достать Бог знает с какой глубины, транспортировать на дальние и опасные расстояния. В Саудовской Аравии же коротенький трубопровод приведёт чёрное золото сразу в полость танкеров, которые потом развезут нефть по всей стране и за её пределами. А России нужны для этого 1000-километровые «змеи» из труб., которые ещё нужно проложить по непроходимой грязи, болотам, тундре, по густым таёжным лесам.
В итоге российская нефть дорогая. Конкретную себестоимость назвать сложно: всё зависит от конкретного месторождения, от экономической ситуации в России и в мире на данный момент и т.д. Но, в любом случае, себестоимость эта велика.
Это это ещё не самое интересное. Самое интересное, что СССР проиграл Холодную войну США и распался на части. В этом событии были потеряны территории, загублены сотни тысяч жизней (даже не родившихся) когда-то великой страны. Потому что когда, к примеру, происходит ДТП, если есть жертвы, то происходят и экономические потери, и человеческие, если пострадал только автомобиль — то последствия лишь экономические. А в 1991 году рухнула и развалилась самая большая страна планеты.
Советский Союз (СССР) — государство, существовавшее на территории Восточной Европы, Северной, части Центральной и Восточной Азии, состоящее из 15 советских социалистических республик, площадью 22 402 200 км² и населением 293 047 571 чел. (1 января 1989 г.)
Считающие всё и вся аналитики не торопятся называть цифру, в какую копеечку Советскому Союзу вышла перестройка и новое горбачовское мышление. Экономические потери от развала Советского Союза ещё даже толком никто не посчитал. Никто не называет цифру, потому что цифра эта будет устрашающая. Промышленность во много была разрушена, целые отрасли были потеряны или почти потеряны, население обнищало. Как в таких условиях наполнять бюджет? На какие средства строить дороги, больницы, а так же содержать огромную армию, без которой любое государство так и норовило бы оторвать какой-нибудь кусочек от и так развалившегося Советского Союза.
Выход один: обложить налогами всё, что связано с угле-водородами. Хорошо это или плохо? Вопрос сложный. Вроде бы и хорошо, что благодаря им страна может позволить себе какие-то масштабные проекты, не отстаёт и даже идёт в локомотиве с другими странами в той же военной промышленности. Но с другой стороны, Россия сидит на нефтяной игле, и любые изменения цены за баррель нефти вся страна остро чувствует на себе, особенно если эти изменения не в лучшую для Российской Федерации сторону.
Точно так же поступает и Европа. Там автомобиль есть у каждого, каждом нужен бензин или дизель, а налоги с продажи топлива идут в бюджет. Что же в их случае неправильно? Где коррупция, откаты чиновников, неэффективность экономики и скудоумие?
Почему российские либералы не смеются над высокой ценой бензина в Норвегии, одном из самых крупных экспортёров нефти (11-е место в списке крупнейших мировых экспортёров нефти)? А в Норвегии цены не только нефтепродукты высокие, там вообще всё стоит намного дороже, чем в большинстве других европейских странах. Неужели, Норвегия имеет самый не эффективное и глупое правительство в Европе? Одновременно с самым высоким уровнем жизни в мире. Конкуренция тут ни при чём. Рыночность и неэффективность не играют никакой роли. А бензин в Норвегии дороже российского аж в 3 раза.
Но российские либералы этого никогда не скажут и не покажут, никогда не приведут сравнения российских цен на бензин со страной, где цена на бензин выше.
Бензин в США стоит так дёшево, потому что Соединённые Штаты Америки фактически бесплатно получают нефть, из которой он делается. А в России и Норвегии эта нефть стоит дорого, просто из-за природных условия. И бюджеты стран во многом формируются от нефтяных налогов. Американцам эти налоги не нужны, бюджет страны просто наполнится из-за эмиссии доллара.
Представьте себе 2 завода по производству яблочного сока. Один из них стоит среди яблоневых садов, другой находится там, где их нет, скажем, в пустыне. Первое предприятие должно нанять рабочих, собрать яблоки, помыть, выдавить сок, упаковать этот сок и т.д. Потом надо заплатить налоги. Высокие налоги. В итоге пакет сока стоит самому предприятию 1$, а продаёт оно его за 3$. Казалось бы, второму заводу ещё хуже, ведь он стоит там, где нет яблок. Но есть один нюанс: у второго завода есть могущественные покровители (Военно-Морской Флот США, Военно-Воздушные силы США — самая большая армия в мире (США тратит на своё вооружение больше, чем все остальные страны мира вместе взятые)). Эту армию нужно содержать, кормить, а так же поить. тем самым яблочным соком. Поэтому США печатают деньги в огромных количествах, по сути ничем не обеспеченные. Тех, кто их доллары покупать отказывается, бомбят и называют террористами, коммунистами и фашистами (что происходит уже более 100 лет).
Ни у России, ни у Норвегии такого печатного станка нет. Нет его у Греции, Болгарии, Франции, Германии, пока их евро находится в тени доллара. Поэтому приходится брать с нефтяных компаний и, соответственно, конечного потребителя (рядового автолюбителя) большие налоги за топливо.
В России в конечную стоимость бензина включается:
НДПИ (налог на добычу полезных ископаемых)
Акциз на продукты переработки
В итоге налог составляет около 60% от стоимости бензина, который автовладелец заливает в топливный бак своего автомобиля.
В США же налоги будут составлять примерно 15% от конечной стоимости бензина. Разница в налогах и составит разницу на конечную стоимость топлива в России и в США.
Не удивляйтесь. Вы смотрите в кривое зеркало современной мировой экономики. Какова экономика, таковы и её гримасы.
Например, жители Китая покупают в интернет-магазинах США качественную обувь и одежду. Почему покупают? Потому что в Соединённых Штатах она стоит в несколько раз дешевле. А где производят эти кроссовки и джинсы? В Китае.
Продолжают заливать Бензин в России постоянно дорожает. Почему так происходит и кто в этом виноват?
Сильная зависимость российской экономики от нефти и цен на нее — неоспоримый факт. Но мнения о том, как именно топливный рынок влияет на все остальные процессы, сильно разнятся. Среди широких масс бытует мнение, что бензин в нефтедобывающей стране должен быть по умолчанию очень дешевым или вовсе бесплатным. Некоторые экономисты, опираясь на примеры Норвегии и США, ждут от цен на российских заправках четкого следования мировым котировкам. От действительного положения вещей далеки обе позиции. Почти 30 лет, прошедшие с распада Советского Союза, доказали, что топливо в России может только дорожать — вопрос лишь в том, насколько быстро. Причин сразу несколько, от курса рубля до нового бюджетного правила, призванного сгладить последствия масштабной налоговой реформы. Обреченные на рост — в материале «Ленты.ру».
Вверх
В конце июня цены на бензин Аи-95, более качественный по сравнению с самым популярным Аи-92, достигли исторического максимума. На Санкт-Петербургской международной топливно-сырьевой бирже (СПбМТСБ) тонна 95-го стоила 58,1 тысячи рублей. Экономисты поспешили объяснить происходящее последствиями коронавируса: после отмены большинства ограничений потребление и спрос восстановились быстрее, чем производство на нефтеперерабатывающих заводах, — отсюда временный дефицит. На самом деле проблема имеет более глубокие корни и тянется с 1990-х годов, когда на смену советской плановой экономике пришла рыночная, предусматривающая свободно устанавливаемые курсы валют.
Чтобы понять, почему бензин в России последние 30 лет дорожает без оглядки на нефтяные цены и почти никогда не дешевеет вслед за ними, необходимо разобрать процессы ценообразования на нефть и нефтепродукты (дизель, мазут, газойль, керосин и другие виды топлива). Единственные потребители нефти — НПЗ. Сырье они покупают тремя способами: через долгосрочные договоренности с добывающими компаниями; на бирже, где торгуются фьючерсные контракты (с фиксированной ценой и датой поставки в будущем); на специальных хабах (торговых площадках), где срок между сделкой и поставкой сокращен до двух рабочих дней. Цены по долгосрочным контрактам прописаны заранее на годы вперед, в остальных случаях определяются объемом спроса и предложения. К примеру, в последние месяцы на фоне закрытия целых отраслей потребность большинства стран в нефтепродуктах радикально снизилась и только теперь начинает восстанавливаться до былых уровней, из-за чего просели и котировки фьючерсов. На долгосрочных соглашениях это пока не отразилось, но может повлиять в будущем.
Фото: Дмитрий Коротаев / «Коммерсантъ»
Посредниками выступают профессиональные трейдеры, доставляющие нефть от продавца к покупателю. Заводам они тоже помогают сбыть переработанное топливо — автозаправочным станциям, промышленным предприятиям, обслуживающим аэропорты компаниям. Трейдеры, комбинирующие все способы торгов и нередко запасающиеся товаром напрямую от производителя, извлекают выгоду из стоимости контрактов с разными сроками исполнения: более отдаленные фьючерсы в нормальной ситуации стоят дороже. Но такой порядок действует только на международном рынке — на национальных все сильно зависит от того, выступает ли страна экспортером или же закупает ресурсы за границей.
Только для своих
При импорте все просто: завод покупает нефть на общемировых условиях, производит из нее бензин и перепродает в собственной стране. К закупочной стоимости добавляются затраты на транспортировку и переработку, желаемая прибыль, и в результате образуется конечная цена для покупателя — сети АЗС. Купить за рубежом можно и готовый бензин, цена будет схожей, поскольку в нее будут включены те же компоненты. Этот принцип называется импортным паритетом.
Но для НПЗ из добывающей страны порядок уже другой: закупать нефть приходится у «своих», а цена получается путем вычитания из международных котировок тех же транспортных и остальных сопутствующих расходов. В России дополнительно вычитается экспортная пошлина, которую государство взимает с продавцов за каждую тонну отправленной за границу нефти, но добавляется акциз, не взимаемый с вывозимых товаров. Это экспортный паритет: из базовой мировой цены убираются (а не добавляются, как при импорте) излишки.
Нефтегазовый хаб в Роттердаме
Перед российскими нефтяниками стоит выбор: отправить добытую продукцию на экспорт или продать в родной стране. Компании исходят из того, что выгода в обоих случаях должна быть равной (то есть паритетной). Поскольку при продаже нефти на внутреннем рынке не надо тратиться на доставку (обычно в порт нидерландского Роттердама) и экспортную пошлину, продавцы готовы делать скидку — ее не перевешивают даже прибавляемые акцизы. Российскому заводу сырье достается дешевле, чем европейскому. Но после переработки они сталкиваются с той же дилеммой: отправить бензин за границу или продать внутри страны дешевле — при вывозе нефтепродуктов тоже уплачивается пошлина.
Нетбэк — ценовой ориентир для нефтедобывающих и перерабатывающих компаний, имеющих возможность отправлять свою продукцию на экспорт. Опираясь на него, предприятия устанавливают приемлемую для себя стоимость продажи на внутреннем рынке. В случае России вычисляется путем вычитания из мировых котировок затрат на транспортировку нефти и нефтепродуктов, экспортной пошлины, а также добавления внутренних акцизов. При этом окончательная внутренняя цена устанавливается в ходе биржевых торгов
Обычно решение принимается исходя из текущих рыночных реалий. Объемы нефти и нефтепродуктов, не распроданные по долгосрочным контрактам, экспортируются, если мировая цена за вычетом всех расходов (она называется нетбэком) выше внутрироссийской. Это приводит к снижению предложения внутри страны (и возможному дефициту), в результате внутренние расценки растут. Когда продавать дома выгоднее, нефтяники и переработчики отказываются от экспорта и провоцируют избыток предложения, стоимость падает. Таким образом стоимость нефти и бензина в России зависит от международной, на которую ориентируются все заинтересованные стороны.
Подсели
Сами по себе оба паритета — и экспортный, и импортный — подразумевают, что цены для конечных потребителей могут меняться в зависимости от внешних условий, причем в любую сторону. Так происходит в Европе и США, которые считаются одними из крупнейших экспортеров нефти и нефтепродуктов, но из-за несовершенства транспортной системы вынуждены закупать значительные объемы за рубежом. Американский президент Дональд Трамп два года назад звонил наследному принцу Саудовской Аравии Мухаммеду ибн Салману и требовал увеличить добычу, чтобы в преддверии выборов в Конгресс привлечь неопределившихся избирателей дешевым бензином.
В России много перекосов. Главный связан со слишком сильной зависимостью экономики от нефтегазовых доходов. Особенно заметной она была после распада СССР и банкротства многих производств, не выдержавших конкуренции с более дешевой и качественной импортной продукцией. На нефть до сих пор приходится 62 процента всех поставленных за границу товаров (по итогам 2019 года, в расчет не принимались услуги).
Разработка нефтяного месторождения в СССР
Фото: Александр Чиженок / «Коммерсантъ»
В 2018 году, который Росстат взял за базовый, добыча и переработка полезных ископаемых (не только нефти и газа, но также угля, торфа, руд и прочих) принесли российской экономике 34,3 процента всей добавленной стоимости (сумма всех добавленных стоимостей образует ВВП). На обрабатывающие производства, к которым относятся почти все остальные отрасли промышленности, кроме электро- и гидроэнергетики, пришлось 53,2 процента.
По данным Минфина, нефтегазовые доходы федерального бюджета в 2019 году составили 7,9 триллиона рублей, или 39,2 процента от всех поступлений. Сюда входят налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ), экспортные пошлины на нефть, нефтепродукты и газ, а также недавно внедренные налог на добавленный доход (НДД) и акциз на нефтяное сырье. Налог на прибыль компаний отрасли и НДС в статистике не учитываются, и некоторые экономисты считают такой подход некорректным. Согласно их версии, нефтегазовый сектор в прошлом году принес стране 10,5 триллиона рублей, или 52,2 процента всех бюджетных доходов.
Газовое месторождение в нидерландском Гронингене
Фото: Skitterphoto / Wikimedia
Такая зависимость обычно приводит к «голландской болезни». Определение ей дали в 1970-х — после того, как в нидерландском Гронингене было открыто крупное газовое месторождение. Страна быстро привыкла зарабатывать легкие деньги, но приток на местный валютный рынок «лишних» долларов (за которые во всем мире традиционно продаются углеводороды) привел к чрезмерному укреплению ходившего тогда в обороте гульдена. Спрос на него создавали экспортеры газа, нуждавшиеся в национальной валюте для выплаты зарплат, налогов, инвестирования в расширение производства.
В итоге страдали экспортеры из других, более технологичных отраслей: их продукция в пересчете на доллары стоила больше, чем могла бы при слабом гульдене, что отталкивало покупателей и снижало выручку. Производства переживали спад и закрывались, поскольку ввозить в страну импортные товары зачастую было выгоднее. Виновником «голландской болезни» чаще всего становятся именно ресурсодобывающие компании. В России такой эффект называют «нефтяной иглой».
Валютные качели
Отечественная экономика ощущает на себе дополнительные риски: курс рубля не просто укрепляется вслед за ростом нефтегазового экспорта, но и колеблется в зависимости от движения мировых цен на углеводороды, особенно на нефть. В большинстве финансово стабильных стран существует один основной способ управлять курсом национальной валюты — изменять ключевую ставку на рынке. Чем она ниже, тем менее привлекательны местные активы для внешних инвесторов, а значит — меньше спрос на валюту. Для России цены на нефть служат дополнительным и очень существенным фактором, на который власти к тому же имеют ограниченное влияние. Избыточная выручка экспортеров, продаваемая на внутреннем рынке, укрепляет рубль, ее отсутствие — ослабляет его.
Колебания чреваты неопределенностью для всех, кто не связан с нефтью и газом. К примеру, продавцы импортной электроники, валютные цены на которую обычно растут в пределах инфляции, несут дополнительные непредвиденные расходы при каждом падении курса рубля. Парадоксально, но нефтяники разницы почти не замечают. Для них рублевый ориентир — нетбэк (мировая цена за вычетом экспортной пошлины и логистических затрат) — всегда остается стабильным. Чем выше он в долларах, тем «сильнее» рубль, и наоборот. Грубо говоря, итоговая стоимость для российских НПЗ при цене 50 долларов за баррель и курсе 60 рублей за доллар будет такой же, как и при 100 долларах за баррель, но курсе 30 рублей за доллар. То же происходит с бензиновым нетбэком, который заводы принимают за базу при торгах на российских биржах. Крупнейшая площадка — Санкт-Петербургская международная топливно-сырьевая биржа.
Санкт-Петербургская международная товарно-сырьевая биржа
Фото: страница СПбМТСБ на Facebook
Как следствие, цены на производимый заводами бензин долгие годы оставались предсказуемыми: независимо от внешней конъюнктуры они немного росли — на величину инфляции и регулярно повышаемых правительством акцизов. Этот косвенный налог, как и НДС, включается в стоимость товара и оплачивается конечным потребителем. В цене российского бензина акцизы занимают от 18 до 30 процентов, а все налоги в совокупности — до 65 процентов. Единственное исключение случилось в кризисном 2009 году, когда по всему миру, включая Россию, как и сейчас, упало производство и спрос на топливо. Добывающие компании и НПЗ вынуждены были ненадолго снизить цены на свою продукцию.
Пять лет спустя на мировом рынке произошел сильнейший обвал. В течение 2014 года фьючерсы Brent подешевели на 45 процентов (примерно со 100 до 55 долларов за баррель), а в 2014-2016 годах суммарно — на 70 процентов. Причиной назвали резкое оживление на американском сланцевом рынке — именно на него пришлось около половины глобального роста добычи, хотя прежде его доля не превышала шести процентов. В обычной ситуации внутренние цены на бензин в России остались бы практически неизменными: «ослабевший» рубль сохранил бы нетбэк для добытчиков на прежнем уровне.
Но падение оказалось слишком сильным. Иностранные инвесторы, привыкшие видеть в нефтегазовом секторе основу российской экономики, испугались за ее дальнейшие перспективы и начали массово распродавать активы, избавляясь от освободившихся ненужных рублей. Ситуацию дополнительно подогревали спекулянты, спешившие переложиться в более надежные активы, и некоторые компании, лишившиеся из-за недавно введенных санкций доступа к зарубежному капиталу. Они срочно занимали рубли и покупали на них валюту на внутреннем рынке.
Мухаммед ибн Салман Аль Сауд и Дональд Трамп
Фото: Mark Wilson / Getty Images
В итоге за год российская валюта потеряла 56 процентов стоимости, а в «черный вторник» 16 декабря побила абсолютный антирекорд: доллар торговался за 80 рублей, евро — за 100. Падение курса рубля оказалось более сильным по сравнению с ценами на нефть. Баланс был нарушен, и к концу 2014 года рублевый нетбэк, вопреки прежде работавшим правилам, вырос, потянув за собой стоимость бензина. За год она увеличилась на 8-11 процентов.
По правилам
Следующие два года цена снова оставалась стабильной, пока в феврале 2017-го в России не заработало бюджетное правило. Попытки запустить его предпринимались и раньше, но оказывались безрезультатными. Правило предписывает, что все нефтегазовые доходы, полученные сверх уровня, который обеспечила бы цена на нефть российской марки Urals в 42,6 доллара за баррель, не поступают напрямую в бюджет и не могут тратиться на текущие нужды. Они направляются в Фонд национального благосостояния (ФНБ) — единственный оставшийся в России суверенный фонд, в котором государство копит средства, инвестируя их в надежные низкодоходные активы. Когда нефть опускается ниже базовой отметки, активы фонда распродаются для поддержания курса рубля, пострадавшего от нехватки экспортной выручки.
В ФНБ хранятся иностранные государственные облигации, номинированные в долларах, евро, юанях и других валютах. Поступающие в него средства предварительно обмениваются на них, ослабляя тем самым рубль. Выходит, что часть валютной выручки, только что проданной ради уплаты налогов и пошлин, пускается в обратный путь. В среднесрочной перспективе курс рубля остается на приблизительно одинаковом низком уровне, а рублевый нетбэк по нефти и бензину ориентируется только на мировые цены и следует за ними. Исключения возможны на короткой дистанции в случае слишком резких потрясений, подобных мартовскому ценовому обвалу после разрыва сделки ОПЕК+, поскольку ЦБ проводит операции постфактум по итогам каждого месяца. Власти много говорили, что курс рубля наконец-то «отвязался» от цен на нефть.
Фото: Александр Казаков / «Коммерсантъ»
Однако тут в дело вмешались акцизы, размер которых правительство ежегодно изменяет — иногда снижает, но чаще увеличивает. Обычно рост не превышает уровня инфляции, но с января 2018-го составил сразу 10,7 процента (при годовой инфляции около четырех процентов) — до 11,2 тысячи рублей за тонну бензина класса «Евро-5» и 11,2 тысячи рублей за тонну дизельного топлива. Власти объяснили это решение стремлением направить собранные средства на строительство сразу двух важных автотрасс: калининградского «Приморского кольца» и крымской «Тавриды».
Даже Федеральная антимонопольная служба (ФАС) выступала против столь резкого роста акцизов, опасаясь роста розничных цен. К тому же в апреле 2018-го США ввели очередные санкции — на этот раз в отношении российских бизнесменов, тесно связанных, по их мнению, с Кремлем. Новые ограничения отпугнули инвесторов, побоявшихся иметь дело с крупнейшими российскими компаниями, поскольку это грозило запретом на работу в Америке. Курс рубля опустился, что только усилило эффект от приобретения валюты для ФНБ по бюджетному правилу. Нетбэк подрос сильнее ожидаемого, вслед за ним — и розничные цены на бензин. С середины марта по июль Аи-92 подорожал на девять процентов; Аи-95 — на 8,5; дизель — на 6,4. И такой рост в сложившихся международных условиях был еще сдержанным, ведь рублевый нетбэк за это же время увеличился почти на 25 процентов. Повысить цены еще сильнее НПЗ и АЗС мешали ограниченные возможности покупателей.
В горящую избу
Правительство кинулось исправлять ситуацию вручную и договорилось с крупнейшими производителями о заморозке цен. Потенциальным нарушителям пригрозили поднять экспортную пошлину на бензин с 30 до 90 процентов от величины пошлины на сырую нефть (что привело бы к резкому снижению бензинового нетбэка). Особенно сложно владельцам АЗС приходилось осенью 2018 года, когда мировые котировки на нефть взлетели из-за падения добычи в Венесуэле и Иране (стоимость барреля североевропейской марки Brent доходила до 86 долларов), а повышать цены на заправках по-прежнему было нельзя. Даже экстренное снижение акцизов — на 3,7 тысячи рублей за тонну бензина — не сильно выправило положение независимых (от крупных холдингов) сетей.
Продлить заморозку договорились и на начало 2019 года. По условиям нового соглашения, цены на бензин могли расти только на величину инфляции, а в начале года — еще и на размер повышения НДС, который увеличился с 18 до 20 процентов. Но главным событием в отрасли стало завершение налогового маневра, рассчитанного до 2024 года. Он предусматривает постепенное снижение экспортных пошлин с одновременным повышением НДПИ. Последний гораздо привлекательнее для государства, ведь им облагается вся добываемая в России нефть, а не только экспортируемая.
Но снижение пошлин означает увеличение нетбэка, а значит — открывает новые возможности для роста внутренних цен. Чем ниже пошлина, тем выгоднее продавать топливо за границу, что приводит к сокращению предложения на родине. К тому же нефтеперерабатывающие заводы постепенно лишаются так называемой бюджетной субсидии в виде разницы между экспортными пошлинами на сырую нефть и на нефтепродукты. К примеру, в 2017 году (последнем перед разработкой налогового маневра) российские НПЗ сообща сэкономили 1,4 триллиона рублей, а потеряли из-за пошлин только 782 миллиарда. В отсутствие такой поддержки рентабельность многих из них могла снизиться до критических значений.
Хотели как лучше
В качестве решения проблемы был разработан специальный механизм обратного акциза. В Налоговом кодексе появился новый подакцизный товар — нефтяное сырье, под которым понимается вся нефть, купленная заводом для переработки на домашнем рынке. Если нефтяная компания соблюдает норматив по количеству такой нефти (в процентах от всей добытой), ей начисляется дополнительный акциз. Однако платить его, в отличие от всех остальных, не нужно — он засчитывается в виде вычета и уменьшает общую сумму налогов за отчетный период. Акциз был рассчитан в первую очередь на вертикально интегрированные нефтяные компании (ВИНК) — крупные холдинги, в состав которых входят и добывающие подразделения, и НПЗ, и собственные сети заправок, но распространяется также и на независимые НПЗ.
Демпфирующая надбавка, или демпфер — основная компонента обратного акциза на нефтяное сырье (новый подакцизный товар, введенный в 2018 году), призванная компенсировать перерабатывающим компаниям потери от налогового маневра и сдержать повышение цены на внутреннем рынке. Вычисляется как разность между текущим нетбэком и установленной заранее на весь год условной ценой внутреннего рынка, помноженная на коэффициент. В 2020 году коэффициенты установлены в размере 68 процентов на бензин и 65 на дизельное топливо. При слишком низких экспортных ценах демпфер становится отрицательным, что увеличивает выплачиваемые компанией налоги и компенсирует бюджету траты на выплату положительного демпфера. Это становится одной из главных причин невозможности ощутимого снижения цен на бензин в России
Условия его получения просты: необходимо либо производить высококачественный бензин по стандарту «Евро-5» в доле не менее 10 процентов от всей продукции, либо потратить на модернизацию как минимум 60 миллиардов рублей за несколько лет. Главная составляющая обратного акциза — так называемая демпфирующая надбавка, или попросту демпфер. По своей величине она, как правило, намного превосходит сам акциз. Рассчитывается она как разница между рублевым нетбэком на бензин и условной внутренней ценой, которую правительство устанавливает на год вперед, ориентируясь на прошлогодние рыночные значения. Если нетбэк выше, большая часть разницы (68 процентов для обычного бензина и 65 — для дизеля) компенсируются государством через демпфер — фактически НПЗ уменьшает на эту сумму налоги.
Трасса «Таврида» в Крыму
Фото: Александр Полегенько / РИА Новости
Власти надеялись, что производители бензина, получив компенсацию, не будут отправлять продукцию на экспорт или повышать цены внутри страны. Однако и у этой меры есть очевидные недостатки. Главный заключается в том, что демпфер может быть отрицательным — в том случае, когда нетбэк ниже условной цены. Тогда 68 процентов разницы придется выплачивать уже самим НПЗ в виде дополнительного налога (вычет попросту исчезнет), и стимула сдерживать цены на внутреннем рынке у них уже не будет. Более того, законом предусмотрено, что демпфер перестанет начисляться, если текущие внутренние цены на 10 процентов и более превышают условную. Продавцам выгодно держать котировки именно на таком уровне, чтобы избежать отрицательного демпфера. Если же он положительный, имеет смысл установить цену, максимально близкую к планке «условная стоимость плюс 10 процентов».
Но и это еще не все. Условная цена, с которой сравнивается экспортная альтернатива, многими воспринимается как недостаточно корректный ориентир. Она не реагирует на текущие рыночные изменения и весь год остается на одном уровне, а в следующем просто индексируется на пять процентов. Если предположить, что в будущем мировые цены будут снижаться, вероятность отрицательного демпфера только вырастет. У НПЗ, а следом и у розничных продавцов бензина не остается повода снижать расценки.
Кроме того, демпфирующие надбавки к обратному акцизу по разным видам топлива — обычному бензину и дизелю — учитываются вместе, что нередко приводит к завышению котировок, даже когда этого можно избежать. К примеру, отрицательный демпфер на бензин перекрывает положительный на дизель, заводу доначисляются налоги, и он вынужден перекладывать их на покупателей.
Народ против
Независимые АЗС предлагают свои варианты выхода из ситуации. Среди них — установление нижней планки относительно условной цены (по аналогии с верхней), за которой демпфер будет обнуляться. По мнению авторов, такая мера будет стимулировать производителей опускать цену ниже планки, но на деле аргумент выглядит спорным. В 2020 году условная цена равна 53,6 тысячи рублей за тонну бензина. Даже если нетбэк будет составлять хотя бы 50 409 рублей (или выше), уплата в бюджет отрицательного демпфера без повышения оптовой цены на бензин будет для НПЗ выгоднее, нежели добровольное снижение до уровня условной цены минус 10 процентов. В начале 2020 года нетбэк для бензина находился на уровне 53 773 рублей.
Фото: Виктор Коротаев / «Коммерсантъ»
В последние месяцы он существенно снизился — из-за падения спроса на топливо в условиях пандемии. Пока вертикально интегрированные нефтяные компании и независимые НПЗ исправно платят государству отрицательный демпфер, видимо, опасаясь, штрафных санкций или новых ограничений. Только за март в бюджет поступило 10,5 миллиарда рублей. Но теоретически переработчикам ничто не мешает поднять цены до уровня выше 58 960 рублей за тонну (условная цена плюс 10 процентов), чтобы обнулить отрицательный демпфер. Нынешние котировки на Санкт-Петербургской бирже немного не дотягивают до этого значения, остановившись на отметке 58 174 рубля.
По-настоящему действенным шагом была бы отмена отрицательных демпферов. Тогда приемлемая для НПЗ цена могла бы опускаться ниже условной отметки — при располагающей внешней конъюнктуре. Но власти едва ли пойдут на такой шаг, ведь им надо возмещать доходы бюджета, выпадающие из-за компенсаций заводам (в виде положительного демпфера), а заодно из-за упавших цен на нефть. Также стоит снять запрет на импорт бензина из-за рубежа, временно введенный правительством для отсеивания конкуренции отечественным перерабатывающим предприятиям.
Работа над ошибками
В глобальном плане для того, чтобы на российском топливном рынке установилось здоровое ценообразование, предполагающее возможность снижения котировок, необходимы более глубокие перемены. Отечественной экономике нужно сократить слишком сильную зависимость от экспорта сырьевых ресурсов. Тогда изменения мировых цен не будут влиять на курс рубля, а значит, нетбэк станет плавающим (и даже бюджетное правило не способно будет внести коррективы). Укрепление международной роли российской валюты послужит той же цели — при условии, что хотя бы какая-то часть поставок за рубеж будет оплачиваться рублями.
Некоторые страны, в основном с авторитарным правлением, решают проблему иначе. Они выплачивают нефтяникам и переработчикам субсидии за снижение цен для населения. Размеры таких льгот намного превышают российские демпфирующие надбавки. Так, в Венесуэле литр бензина стоит 2,5 цента, в Саудовской Аравии до недавнего времени — 24 цента (пока власти не инициировали повышение на 80 процентов), в Кувейте — 34 цента. Президент Туркмении Гурбангулы Бердымухамедов два года назад распорядился повысить цены в 1,5 раза — до 42 центов за литр.
Однако компенсируются низкие цены, как правило, двумя способами: повышением налогов или переводом всей нефтяной отрасли под полный контроль государства. Зачастую позволить себе слишком низкие расценки на заправках могут добывающие страны с небольшим населением. Так они реализуют концепцию нефтяной ренты, делясь с жителями доходами от экспорта. В полноценной рыночной экономике бесплатные либо слишком дешевые ресурсы невозможны — ведь каждая компания должна преследовать коммерческий интерес.
Президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов
Фото: Александр Миридонов / «Коммерсантъ»
С 1990-х функционирует знаменитый Норвежский пенсионный фонд, самый крупный суверенный фонд в мире с активами общей стоимостью выше триллиона долларов. В нем, как и в российском ФНБ, накапливаются сверхдоходы от продажи углеводородов, однако они не могут использоваться на текущие нужды и предназначены будущим поколениям норвежцев. Цены на местных АЗС колеблются в зависимости от текущей конъюнктуры. Такая модель может стать ориентиром для России. В отличие от постоянно меняющихся российских условий, она годами доказывает свою эффективность.