Аутизм и шизофрения в чем разница
PsyAndNeuro.ru
Шизофрения и расстройства аутистического спектра
Расстройства аутистического спектра (РАС) — гетерогенные расстройства, для которых характерны трудности во взаимодействии с обществом, а также ограничивающие и повторяющиеся действия. Симптомы РАС проявляется рано и остаются на протяжении всей жизни, что отрицательно влияет на экономическую сторону жизни семьи и общества в целом. Тем не менее, до сих пор не разработаны эффективные средства для лечения РАС в клинических условиях. Из-за социальных, когнитивных и поведенческих ограничений, вызванных РАС, лица с данным расстройством более подвержены таким физическим осложнениям, как ожирение или желудочно-кишечные расстройства (но не астме или аллергиям). Более того, РАС коморбидно иным психическим расстройствам, таким как шизофрения или расстройство дефицита внимания/гиперактивности.
Известно, что шизофрения и РАС взаимосвязаны: об этом говорят определённые генетические, нейровизуальные, нейрохимические процессы, а также особенности окружающей среды. В недавних исследованиях учёные старались определить подвержены ли пациенты с РАС шизофрении больше, чем контрольная здоровая группа лиц, но ответ на этот вопрос оставался неоднозначным. Zheng Z. et al. провели систематический обзор существующих исследований на английском языке.
В качестве источников были использованы PubMed, Embase, и Cochrane Library. Из 8137 потенциально подходящих статей в итоге выбрали 59. Исследователи посчитали общее количество пациентов в исследованиях; оказалось, что лица с диагнозом РАС всё же с большей вероятностью приобретают в течение жизни расстройство шизофренического спектра (от 3,4 до 52%). Такой результат подтверждается рядом общих у обоих расстройств внешних факторов риска: возрастом родителей, гестационным набором веса, дефицитом витамина D. Кроме того, при шизофрении и РАС специалисты отмечают схожие отклонения с помощью нейровизуализации: у пациентов снижен объём серого вещества в лимбико-стриато-таламической области. Также при обоих расстройствах наблюдаются изменения в веретенообразной извилине и миндалевидном теле. Обе этих анатомических структуры связаны с притупленным эмоциональным восприятием. Более того, у шизофрении и РАС обнаруживаются общие гены, ассоциированные с развитием данных патологий. Данные гены экспрессируются в мозге и влияют на его структуное строение и изменённую регуляцию дофамина.
Для клиницистов в ходе лечения важно определить наличие РАС при шизофрении и наоборот, как минимум, чтобы выписать правильные лекарственные средства и спрогнозировать дальнейшее развитие расстройства. Кроме того, такой шаг позволит лучшим образом понять специфику обоих расстройств. В дальнейшем исследователи рекомендуют провести крупномасштабные работы со стандартизированными критериями и инструментами.
Материал подготовлен в рамках проекта ProШизофрению — специализированного раздела официального сайта Российского Общества Психиатров, посвященного шизофрении, современным подходам к её диагностике и лечению.
Автор перевода: Корнеева К.К.
Редакция: Касьянов Е.Д.
Есть два «аутизма»: почему аутизм и шизофрению часто путают между собой
В диагнозах аутизма и шизофрении есть принципиальная разница. В своей сути, в своей глубине это очень различные явления и неправильный диагноз не дает нам понять человека с этим нарушением
Одна из часто обсуждаемых (а если не обсуждаемых, то почти всегда подразумеваемых) тем в области диагностики аутизма, расстройств аутистического спектра – связь этих расстройств с шизофренией.
Я встречался с такими дискуссиями не один раз, присутствовал на клинических разборах и при теоретических обсуждениях, где эта тема поднималась, читал не одну статью про разницу и сходство, и, конечно, часто высказывал собственное мнение по поводу конкретных детей, родители которых запутались и не могли понять, какой диагноз у их ребенка. Аргументов много, но, порой, в таких обсуждениях возникает как будто бы примирительный аргумент, дескать, то и другое, по сути, сложные, хронические нарушения, и, вообще-то, не очень важно – какой именно будет диагноз у человека, если он будет получать достаточную для него помощь.
Вот именно с последним аргументом я и хочу поспорить.
Начать надо с определений. Условно говоря, есть два «аутизма».
Есть «аутизм» как самостоятельный диагноз, описанный Лео Каннером. Сейчас понимание того, что такое аутизм, сильно изменилось: доктор Каннер описывал очень яркие, заметные проявления аутизма. Сейчас же мы понимаем, что они могут быть более сглаженные, менее выразительные, может быть большое разнообразие проявлений этого нарушения. Сейчас то, что было описано Каннером как аутизм называется «расстройства аутистического спектра», но суть не поменялась – Лео Каннер считал, что при аутизме у людей с раннего возраста нарушается способность «вступать в обычные отношения с людьми и ситуациями», что их проблема заключается во врожденной неспособности к «установлению обычного … контакта, с людьми подобно тому, как другие дети приходят в мир с физическими или умственными недостатками».
Сейчас именно биологически обусловленная неспособность вступать в обычные взаимодействия с людьми и считается ключевым нарушением при аутизме. (Подробнее про то, как сейчас понимается аутизм, можно послушать в этой короткой, но информативной лекции. Не забудьте включить субтитры).
И есть аутизм не как самостоятельный диагноз, а как симптом другого заболевания – шизофрении. Это понятие ввел другой психиатр, задолго до Каннера, Эйген Блейлер. Он описывал аутизм как особенное мышление, особенную реакцию на мир, когда человек, страдающий шизофренией, все больше и больше уходил от реальности в собственные переживания, фантазии.
В настоящее время в современных критериях конкретно этот термин не используется, однако специалисты, родные людей с шизофрений, да и часто сами люди с этим расстройством хорошо понимают, о чем писал Блейлер – многие люди с шизофренией страдают от снижения эмоциональности и нарастания безинициативности, часто они сильно меняются в своем поведении, теряя прежние социальные контакты, а иногда и работу.
Возможно из-за использования одних и тех же определений, возможно из-за очень необычного поведения детей с аутизмом почти сразу после «открытия» Каннером детского аутизма, это расстройство стали рассматривать в рамках проявлений шизофрении, стали описывать как «детский психоз». Даже если психиатр или психолог считал, что у ребенка именно аутизм, не шизофрения, ему все равно приходилось ставить диагноз «детский психоз», другого в классификациях просто не было.
Заканчивая разговор про определения, нужно сказать, что с 1980 года в США и во многих других странах между аутизмом и шизофрений стала проводиться четкая граница. Эти расстройства теперь не смешиваются, людям с симптомами аутизма ставят диагноз «аутизм» (или «расстройство аутистического спектра»), людям с симптомами шизофрении ставят диагноз «шизофрения».
Это четкое разделение было введено по очень простой причине – во многих своих проявлениях это кардинально различные расстройства. На основании сравнения клинических характеристик, течения, прогноза, распространенности, соотнесения количества мальчиков и девочек, страдающих этими расстройствами (и еще на основании сравнения целого ряда параметров), был сделан однозначный вывод о том, что эти расстройства различны, если не в своих причинах, то уж точно в своей сути, внешних проявлениях и, конечно, подходах к терапии. Всем интересующимся характеристиками этих расстройств я рекомендую прочитать определения расстройств аутистического спектра и шизофрении в Международной Классификации Болезней-10 или американской классификации DSM-V.
Важно следующее: внешне расстройства аутистического спектра и шизофрения – разные расстройства и разные диагнозы. Если у человека есть симптомы аутизма, то он получит именно этот диагноз и никакой другой. Когда он вырастет, то диагноз останется прежним, если, конечно, у него не появятся другие симптомы. Если появятся симптомы шизофрении, то ему поставят второй диагноз, а не будут пересматривать старый.
И вот при обсуждении этого очень часто возникает аргумент, с которого я начал. А какая, собственно разница? Это довольно сложные и хронические расстройства. Спорьте не спорьте, но способов излечивать их нет, многим людям с аутизмом и шизофренией нужна интенсивная помощь, часто ведут они себя странно и непредсказуемо, а иногда их симптомы даже могут быть очень похожи. (И все же надо подчеркнуть, что они очень отличаются, всех интересующихся внешними проявлениями я снова отсылаю к критериями МКБ-10 и DSM-V).
Это, конечно, не верно. В диагнозах аутизма и шизофрении есть принципиальная разница. В своей сути, в своей глубине это очень различные явления и неправильный диагноз не дает нам понять человека с этим нарушением.
Когда-то я встретился с подростком, родители которого обратились ко мне из-за странного поведения их сына. Мальчик Дима (имя и многие обстоятельства изменены) всегда был тихим и очень спокойным, ему нравилось проводить время с родителями и старшим братом, он любил и рано научился читать, хотя в школе ему было сложно учиться из-за рассеянности и несобранности.
Дима не любил посещать ни школу, ни детский сад, нигде в детских коллективах он не сходился близко с детьми, зато очень хорошо дружил и общался с братом (своей полной противоположностью по характеру) и соседом, очень похожим на Диму мальчиком. Дима всегда вел себя примерно, исправно ходил в школу, старался выполнять домашние задания.
Встретились мы с ним из-за того, что в какой-то момент он стал отказываться от посещения школы. Он просил родителей не вести его в школу, по утрам плакал и сопротивлялся, когда его заставляли идти, а если оказывался в школе, то вел там себя очень скованно и напряженно, ни с кем не говорил и почти не занимался на уроках. Кроме этого у Димы сильно испортилось настроение – из мечтательного, доброжелательного и спокойного, он превратился в хмурого, постоянно раздраженного и плачущего человека.
На встрече Дима почти не отвечал на мои вопросы, сидел хмуро и напряженно, часто вздыхал и отвечал короткими формальными фразами. Так как беседы не получилось, я попросил родителей приехать ко мне на встречу еще раз, в другое время дня (родители говорили, что ребенок бывает гораздо контактнее и спокойнее, но именно в момент нашей встречи он был в плохом состоянии).
И действительно, на следующей встрече он начал говорить. Он рассказал про то, что в школе за ним внимательно и постоянно следят, что он видит камеры, установленные почти в каждом уголке школы, что дети шепчутся о нем и тоже участвуют в слежке. Он рассказывал, что не понимает, как он оказался в этой ситуации, но ему кажется, что спецслужбы ставят на нем какие-то эксперименты, что это их рук дело. Дима рассказывал сбивчиво и витиевато, он часто менял темы и, порой, понять его было очень сложно. Общая же идея была ясна – в школе за ним ведется слежка, из-за этого в школе ему очень страшно и идти он туда не хочет.
К сожалению, у Димы оказалась шизофрения. При проведении необходимых в таких случаях обследований у него не было выявлено каких-либо еще нарушений, которые могли бы объяснить его поведение, он не принимал наркотики (что подтвердили разнообразные анализы), в дальнейшем несмотря на довольно успешное лекарственное лечение у него было еще как минимум два известных мне похожих на первый приступа.
Проблема Димы в неправильном истолковании реальных сигналов, неверном и неправильном отображении мира у него в сознании, в голове. Он приходил в школу, смотрел туда же, куда смотрят другие дети, видел то же, что видят другие дети, но внутри это истолковывалось по-другому. Он присваивал особенный смысл невинным фразам одноклассников, выглядывал объективы камер в вентиляционных решетках, выстраивал невероятные теории о причинах происходившего вокруг него.
Дима создавал мир своим собственным искаженным мышлением, этот мир был отличный от мира, в котором находились все окружающие люди. Такое искаженное мышление, такое избыточное фантазирование во многом и создает особенное поведение у людей с шизофренией. У него не было серьезных проблем с коммуникацией, он подробно описывал свои переживания и именно эти переживания, эти логические ошибки и создавали у него сложное поведение.
С девочкой Сашей я познакомился, когда ей было 4 года. Красивая, очень сильная и стройная, с огромными карими глазами, она вбежала ко мне в кабинет и, не заметив меня, бросилась к кубикам с буквами. На протяжении почти часовой беседы с родителями, которые рассказывали мне о развитии Саши, своих беспокойствах о ее умениях, она играла с кубиками, разглядывая их и называя буквы, нарисованные на каждой стороне.
Я пробовал позвать девочку, но она не реагировала на меня, пробовал взять кубики, но она расстроилась, собрала оставшиеся и ушла в сторону. Родители рассказали, что дома дочка ведет себя подобным образом, часто не замечает их, находит для себя похожие занятия с кубиками, любит рассматривать книжки и очень много времени проводит в планшете, но не это беспокоило их больше всего.
Саша до сих пор не умела разговаривать и даже не использовала жесты. Тогда, когда ей что-то было очень нужно, она брала родителей за руку и толкала и тянула к желаемым предметам, которые достать сама не могла, но никак не показывала на них, тем более не пыталась их назвать. Саша улыбалась, кубики ей доставляли настоящее наслаждение, но по-настоящему она рассмеялась, когда я стал ей надувать мыльные пузыри.
Вдруг, поиграв с пузырями, она заметила меня, подошла очень близко и прижалась своим лбом к моему. Родители рассказали, что так она выражает свои чувства, похоже, я ей понравился.
Все эти сложности родители стали замечать уже после 14 месяцев – и проблемы с развитием речи, и увлечение буквами, и удивительную самостоятельность. Казалось, Саше не нужны родители, она могла часами бродить по своей комнате, играя с кубиками и доской с алфавитом. Девочка не стояла на месте в своем развитии, после 2-х лет она стала очень эмоционально и нежно реагировать на папу с мамой, запоминала все больше букв (она знала уже два алфавита к моменту нашей встречи), научилась пользоваться туалетом и очень ловко есть с помощью вилки и ложки.
У Саши были все симптомы расстройства аутистического спектра, согласно критериям МКБ-10 ей можно было поставить «детский аутизм». Ее долго обследовали, делали ей МРТ, проводили развернутое генетическое тестирование, но причину возникновения у нее аутизма, найти не удалось (так бывает очень часто).
С первого взгляда заметно, как сильно отличаются Дима и Саша. Дело не только в возрасте и даже не только в их разном поведении. Если Дима слишком большое внимание уделял тому, что и кто о нем говорил, если он истолковывал самые нейтральные разговоры как относящиеся к нему, то Саша вообще почти не замечала речи людей. Наблюдательная к буквам, к устройству планшета, Саша совершенно не замечала социальные сигналы, которыми вокруг нее обменивались люди.
Она не обращала внимания на то, что кто-то ее зовет, кто-то ей что-то показывает, кто-то с ней говорит. Неудивительно, что речь у Саши не развивалась, ей она как будто была совершенно не интересна, она не слушала речь мамы и папы, сама не испытывала особенного желания о чем-либо с ними поговорить, даже просто ответить.
Это и есть суть аутизма – с раннего возраста сниженная мотивация на двустороннее социальное взаимодействие, с раннего возраста сниженный интерес и сниженная способность наблюдать за социальными сигналами, которыми обмениваются люди. Все остальное – и сложности в овладении речью, и проблемы в общении с детьми, и особенные несоциальные интересы – похоже, являются следствием этой невключенности, этой сниженной способности учиться в общении. Проблема Саши была не в том, что она выдумала какой-то свой мир, проблема Саши была в том, она не видела (и, может, не испытывала особенного желания видеть) социальной части окружающего мира, не училась у него.
Благодаря помощи Саша добилась больших успехов. Первое, что сделали родители, когда узнали про ее диагноз, наладили для нее постоянное и довольно интенсивное обучение. Сашу учили тому, что у нее получалось плохо: учили сообщать о своих желаниях (для нее ввели систему альтернативной коммуникации с помощью обмена карточек), учили реагировать на обращения по имени и выполнять инструкции. И Саша начала учиться.
Внезапно благодаря обмену карточками, она поняла, как много проблем в жизни она может решить, обращаясь к родителям, она поняла, что общение с ними, обмен сигналами, оказывается, может быть очень приятным. Она поняла, что отзываться на имя и выполнять просьбы родителей – огромное удовольствие (в начале обучения каждый раз, если Саша поворачивалась, когда ее звали, ей вручали любимый кубик).
Странное поведение Димы и Саши возникло принципиально разными путями. Дима фантазировал без остановки, интерпретировал и создавал у себя в голове мир. Его фантазии были болезненные, они создавали ложную, неверную картину мира, из-за которой он и вел себя странно, говорил необычные вещи, отказывался ходить в школу.
Саша же наоборот на многие важнейшие вещи не обращала внимания, не замечала их настолько, что совершенно не училась очень важным вещам. Не важно, какая форма аутизма и какой уровень интеллекта у человека с этим расстройством, по всей видимости, основной проблемой людей с аутизмом является сниженная способность к восприятию социальных сигналов, сниженная способность обращать на них внимание и вести себя в соответствии с этими сигналами.
Диме помогли лекарства, которые сильно повлияли на его мышление. Через какое-то время он уже то с улыбкой, то расстраиваясь, рассказывал, что «в голову лез какой-то бред», «что думал, что за мной следят, но все было как обычно». К сожалению, Диме пришлось принимать лекарство еще долгое время, повторный приступ у него случился тогда, когда лекарство было отменено.
Саше помогло обучение, основанное на поощрении ее правильных и социальных действий, обучение, которое учитывало, что ей неинтересно учиться у других людей.
Две разные истории и два разных пути, две принципиально разные ситуации. И мне кажется, что вот этот аргумент, что ты можешь лучше понять человека, когда поставишь диагноз, соответствующий его поведению, в споре об аутизме и шизофрении самый важный.
Расскажу последнюю историю. Ване 21 год. Огромного размера, с бородой, длинными волосами, он похож на монаха или священника. Но Ваня не разговаривает и не понимает обращений к нему. Он живет с родителями, каждый его день похож на предыдущий: встает, ест приготовленную мамой еду, идет к компьютеру и смотрит ролики. Ваня с 15 лет принимает лекарства – нейролептики. Они помогают ему контролировать свое поведение.
Дело в том, что иногда он сильно раздражается, расстраивается, в эти моменты начинает бить себя по голове и кусать руки. Никто не знает, почему так происходит – Ваня не умеет разговаривать и сам ничего не объясняет. Врач Вани, назначивший лекарства, считает, что объяснение в поведении у Вани только одно – его болезнь, его шизофрения, которой он болеет с детства.
Елисей Осин, детский врач-психиатр
Рассказывая родителям о своем видении, он рисует схемы, произносит названия нейромедиаторов и способы влиять с помощью лекарств на их работу. Ване действительно помогают лекарства. Его жизнь и жизнь родителей гораздо проще, когда Ванины эмоции находятся под контролем.
Но все дело в том, что у Вани аутизм. Это значит, что с детства ему очень сложно учиться говорить. Ване нужно, чтобы кто-то заметил, как сложно ему учиться, и подобрал для него хорошую программу обучения. Кажется, от чего он кусает себе руки и горько плачет, мы так и не узнаем.
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.
Аутизм в вопросах и ответах: 8 часть
Почему диагноз «аутизм» после 18 лет меняют на диагноз «шизофрения»?
Это происходит потому, что в России психиатры часто нарушают медицинские регламенты.
Диагноз могут изменить, когда ребенок переходит от детского психиатра к взрослому, иногда даже не сообщая об этом родителям. Чаще всего его меняют на «шизофрению» или «умственную отсталость». Неверный диагноз означает неверное лечение и невозможность получить адекватную социальную помощь, специальные образовательные условия и программы.
Екатерина Заломова, пресс-офицер Ассоциации «Аутизм Регионы», мама Вани (10 лет): Аргументы для смены диагноза быть самые разные: детский аутизм может быть только у детей; с аутизмом человека могут призвать в армию, а с шизофренией – нет; аутизм – это «модный, но не настоящий» диагноз и т.д. Однако ни один из этих аргументов не может служить причиной смены диагноза. Об этом напрямую говорится в письме заместителя министра здравоохранения Сергея Краевого, направленном в региональные органы власти в сфере здравоохранения.
Евгений Бондарь, к. ф-м н. член правления Ассоциации «Аутизм Регионы», член правления Ассоциации «Аутизм Европа», эксперт фонда «Выход»: Смена диагноза детям с аутизмом совершенно не этична, даже если у психиатров есть т.н. «рациональные» аргументы. Потому что расстройства аутистического спектра (РАС) – это конвенция. Все договорились, что мы понимаем под РАС. И этим людям нужна определенная помощь. Лишать их диагноза, это все равно что врачи, например, сказали бы: «А мы считаем, что рак легких это не рак, это, например, аллергия. И это наша научно обоснованная позиция». Что это означает? Что эти люди выпадут из системы онкологической помощи. С аутизмом происходит примерно то же самое.
Как часто при аутизме встречаются нарушения интеллекта?
Дать точный ответ на этот вопрос, к сожалению, невозможно.
Эпидемиологические исследования показали, что среди людей с РАС есть значительный процент пациентов с нарушением интеллекта – в среднем это 4060%. В зависимости от применяемых диагностических критериев, возрастных ограничений и других факторов, данные заметно варьируют. Эрик Эмерсон и Сюзанна Бэйнс в 2010 году обобщили данные исследований с 2000 по 2010 год. По их данным процент подобных нарушений составляет: в Великобритании от 15% до 71%, в США – 37%, в Исландии – 84%, в Финляндии – 50%.
Фред Волкмар, психолог, один из самых известных специалистов в области РАС, редактор Энциклопедии расстройств аутистического спектра: Сегодня мы понимаем, что многие дети – возможно, около 50% – с четко диагностированным аутизмом страдают интеллектуальной недостаточностью или ограниченными интеллектуальными возможностями. Это важно понимать по нескольким причинам. Во первых, данный факт опровергает мнение, сложившиеся в 1950-е и 1960-е годы, что отсутствие реакции со стороны детей с аутизмом на окружающих обусловлено не задержкой в развитии, а осознанным решением (негативизмом). Во-вторых, наличие сопутствующей интеллектуальной недостаточности противоречит предположению о «нетестируемости» детей с аутизмом. Многим родителям диагноз интеллектуальной недостаточности кажется более страшным, чем диагноз аутизма. Имейте в виду, что дети с аутизмом, у которых в той или иной степени есть интеллектуальные нарушения, будут продолжать расти и развиваться. Некоторым из них со временем удастся добиться удивительного прогресса: особенно в детском возрасте, в меньшей степени в подростковом.
Если вы подозреваете у своего ребенка расстройство аутистического спектра, обратитесь к психиатру за консультацией.
Смотрите и читайте нас в соцсетях 
Шизофрения у детей. Неочевидные признаки
Несмотря на длительную историю изучения шизофрении, до настоящего времени существуют лишь гипотезы о причинах её возникновения. Описанная Э. Крепелиным в конце XIX века под названием «раннее слабоумие» (dementia praecox), шизофрения всегда была одной из центральных проблем психиатрической науки. Стараниями учёных всего мира накопился огромный массив данных о её вариациях, найдены эффективные способы лечения многих форм.
В данной статье будут рассмотрены признаки и потенциальные предвестники подострых вариантов шизофрении у детей и подростков, выявление которых требует внимательного отношения со стороны родителей.
Шизофрения: мифы и реальность
Для начала «разрушим» некоторые устоявшиеся мифы, прочно сформировавшиеся в общественном сознании:
№1. Диагноз шизофрения ставит крест на будущем.
№2. Наличие шизофрении означает обязательную инвалидизацию и лишение дееспособности.
№3. При шизофрении человек пожизненно получает лекарства.
№4. Лекарства от шизофрении не лечат, а лишь затормаживают психику.
№5. Человек с шизофренией социально-опасен и его следует изолировать.
Все это далеко не так! Подобное бывает далеко не в каждом случае!
Как правило, мифы касаются наиболее тяжёлых вариантов течения болезни. Стоит отметить, что иные варианты шизофрении у детей (подострые, медленно прогрессирующие) составляют не менее половины от всех случаев. Правильный лечебно-реабилитационный подход в таких случаях позволяет сохранить на достаточном уровне качество жизни.
Шизофрении у детей. Признаки и примеры из практики
Поводом для обращения к врачу-психиатру обычно служат нарушения поведения, отказы от посещения школы, разные варианты нестандартного реагирования, к которым можно относить чрезмерную чувствительность к обычным житейским ситуациям, приводящую к выходу из социальной жизни. У детей наиболее частый вариант – проблемы в детских коллективах (детский сад, школа). Отказ от посещения школы – это не симптом шизофрении, но наиболее часто встречающаяся жалоба родителей.
Болезнь приводит к рассогласованности эмоционально-волевой, интеллектуально-мнестической и психомоторной сфер психики. Устойчивый, немотивированный или необычным образом мотивированный отказ от посещения школы или сада требует комплексной оценки квалифицированным специалистом.
Важной особенностью болезненного процесса у детей является его совпадение с периодом активного развития всего организма: психики, нервной и эндокринной систем. В ряде случаев диагноз шизофрения ставится спустя длительное время от начала наблюдения. В других случаях, когда ребенок болеет «по-взрослому» диагноз будет более очевиден.
Отказ от посещения школы может быть мотивирован чрезмерным желанием заниматься другой определённой деятельностью (сложные науки, рисование, написание литературных или музыкальных произведений). Однако следует понимать, что и это не может однозначно свидетельствовать о наличии шизофрении. Деятельность или бездеятельность сама по себе не является симптомом, она является отражением психических процессов. Беспокоиться следует в том случае, если «необычность» поведения ребёнка видна невооруженным взглядом.
Шизофрения у детей дошкольного возраста
У детей дошкольного возраста необходимо внимательно смотреть за развитием сферы эмоций – малыши создания живые, эмоциональные, ярко радующиеся и быстро расстраивающиеся. Чрезмерная серьёзность, безразличие, «бедность» эмоций, увлечённость определёнными своеобразными занятиями, зачастую несвойственными детскому возрасту, слабая эмоциональная привязанность к родителям и низкая потребность в контакте являются тревожными знаками риска развития шизофрении у детей.
Пример из наблюдений врача Мамцевой В.Н. Мальчик, 3 года. Не стремился к детям, обращал мало внимания на близких, не проявлял интереса к игрушкам, подолгу играл с обувью, переставлял ботинки, туфли, строил из них поезда, разговаривая при этом сам собой. Когда его пригласили на новогодний праздник, не обращал никакого внимания на красиво наряженную ёлку, игрушки и подарки. Очень обрадовался, увидев в коридоре ботинки и боты, стал играть с ними. Ребёнка с трудом удалось оторвать от этого занятия, чтобы увезти домой.
Следует также обращать внимание на резкие «откаты в развитии», утрату ранее приобретенных навыков (речь, опрятность, самообслуживание, немотивированные отказы от еды).
В игровой деятельности ребёнка дошкольного возраста большую роль играет воображение. В этот период происходит бурное развитие фантазии, способность к представлению чего-либо и возникновение совместной игры с детьми и взрослыми.
Следует внимательно относиться к любому чрезмерному «перекосу» фантазий – усилению, угасанию или искажению. Усиление может проявляться безграничным игровым перевоплощением во время которого ребёнок перестаёт выходить из фантазийного образа (например, образ животного). С другой стороны, могут иметь место разнообразные страхи, усиленные болезненным воображением. Для оценки принадлежности таких феноменов к шизофреническим расстройствам требуется длительное наблюдение.
Младший школьный возраст
В младшем школьном возрасте следует следить за адаптацией в коллективе детей, агрессивным поведением и эмоциональным фоном. Описанные выше односторонние интересы с возрастом могут принимать всё более интеллектуализированный вид.
Пример из наблюдений врача Ковалёва В.В. Мальчик, 7 лет, проявлял особый интерес к календарям, часами рассматривая их и тщательно переписывая часы восхода и захода солнца и луны, а также долготу дня. В результате этих длительных занятий он мог безошибочно назвать указанные данные для любого дня года. Ребенок не проявлял интереса к играм других детей, говорил, что ему «с ними скучно». Скупо и неохотно, отвечал на вопросы врача, заметно оживлялся, когда разговор касался его увлечения, сообщая с различными подробностями сведения о восходе и заходе солнца и луны.
Подростки
В подростковом возрасте возможно оформление интересов в так называемую метафизическую (философическую) интоксикацию.
Пример из наблюдений врача Мамцевой В.Н. Мальчик младшего школьного возраста проявлял повышенный интерес к схемам и чертежам машин, переписывая их из технических журналов, проводил много времени в промышленных павильонах ВДНХ. В возрасте 13 лет стал думать о создании двигателя, работающего без горючего с высоким КПД. Был поглощен проектом такого двигателя, раздражался, когда его отвлекали.
Иным вариантам односторонней идеи является чрезмерная фиксированность на внешнем облике. Этот вариант чаще встречается у девочек в период полового созревания. Нередко имеет место болезненное стремление к худобе, достигаемое различными способами – ограничение в питании, чрезмерные физические нагрузки, вызывание рвоты после еды, приём слабительных средств, мочегонных и прочих средств влияющих на массу тела. Характерно, что в отличие от рационального желания изменить внешний облик, в данном случае нижняя граница веса или суточный калораж с течением времени опускается ниже, приводя к жизнеугрожающему истощению.
Пример из практики. Девочка подросток 15 лет, обратилась с жалобами на снижение веса, ограничение в еде, недовольство внешностью, отсутствие менструаций, отсутствие аппетита, повышенную сухость кожи, зябкость, склонность к запорам.
Интеллектуальное и речевое развитие соответствует возрастным нормам. Неохотно посещала детский сад (не нравился воспитатель), бывала рвота во время истерик, если пытались заставить. В школу пошла своевременно, посещала дополнительно кружки и секции, в коллективе адаптировалась, но близких подруг не было. В 13 лет – начало менструального цикла. Примерно с этого же времени, на фоне замечаний о внешности со стороны тренера, врачей, начались первые изменения в поведении. На тот момент рост 163 см., вес 65-67 кг. Начала «питаться правильно», избегала сладкое и мучное, сократила суточный рацион, усиленно занималась спортом. С течением времени ограничила суточный калораж, который в пиковые периоды эмоционального напряжения сокращался до 100-200 ккал/сутки. Изменилась эмоционально – стала безрадостной, высказывала страхи за будущее, отрицательно реагировала на комплименты о внешности, периодически пропускала школу, стала неопрятной. Жаловалась, что стало трудно учится, не справлялась с нагрузкой в школе.
В беседе с врачом жаловалась на «плохие мысли – зачем я живу, вдруг у меня ничего не получится», «как будто все знания стерли из головы». Противоречиво относилась к состоянию – говорила о том, что испортила здоровье, но в то же время не могла есть, боялась набрать вес, часто заговаривала о выписке из стационара. Прошла курс лечения в стационаре, длительно наблюдалась амбулаторно.
По наблюдению через 5 лет – успешно окончила школу, в ВУЗ поступать не стала, устроилась на работу в салон красоты.
Среди начальных проявлений подострых форм шизофрении у детей можно отметить разнообразные эмоциональные и поведенческие расстройства. Тяжелая депрессия или выраженные нарушения поведения, которые возникают внезапно у детей, не отличавшихся в развитии от сверстников, могут служить предвестником заболевания.
Шизофрения и страхи
Отдельно следует отметить страхи. Содержание страхов в подростковом возрасте бывает различным, приведём 2 клинических случая.
Мальчик, 13 лет. В развитии от сверстников не отличался. В возрасте 11-12 лет после просмотра передачи про микробов стал много размышлять о болезнях. В последний год крайне щепетильно относится к личной гигиене, по 3-4 раза в день принимает душ, часто моет руки, из-за чего кожа на руках трескается. Нередко заставляет родителей следовать его правилам личной гигиены, если они отказываются называет их «грязными», говорит, что их грязь может «прилипнуть к нему». Временами проявлял агрессию к дяде потому, что тот отказывался идти в душ. Стал хуже учиться, потому что в школе «грязные» дети и учителя, отказывался идти в школу. В течение года наблюдения стал высказываться, что «грязь» – это «не совсем обычная грязь, а грязь душевная, которую могут передать мысленно». Старался не думать о «плохих вещах», создал систему ритуалов, которые защищали его от действия микробов. Из-за нарастания агрессивности был доставлен на осмотр к врачу-психиатру, направлен на госпитализацию.
Наблюдение в течение 5 лет, около 3-х лет непрерывно принимал лекарства, после 9-го класса поступил и окончил ветеринарный колледж, повторных госпитализаций не было. Остаётся не очень общительным и тревожным, взаимоотношения в семье наладились.
Мальчик, 13 лет. Развитие без особенностей. Рос ласковым, нежным, общительным, доброжелательным. В 12 лет внезапно стал следовать определённым ритуалам в быту и учёбе – необходимо было определённое количество раз поднести ложку ко рту перед тем как начать есть, не мог переступать сразу через порог, стал крайне медленно читать из-за соблюдения собственных правил чтения. Изменилась походка, стал менее эмоциональным, имел истощенный, болезненный вид. Как выяснилось в беседе, основной мотивировкой нарушений был доходящий до абсурда страх сообщить неправдоподобные сведения. За 2 года симптоматика видоизменилась. Несмотря на активное лечение, ритуалы то возникали, то пропадали, в пиковые моменты подросток не мог нормально разговаривать, т.к. необходимо было соблюдать правила при формулировании предложений. С течением времени, на фоне лечения состояние стабилизировалось. Окончил школу, поступил в ВУЗ, успешно занимается музыкой.
В описанных выше случаях, несмотря на тяжесть симптоматики на момент обращения, имели место положительные изменения в недалеком будущем. В момент начала болезненных проявлений в организме включатся различные формы психологической защиты. Именно они позволяют детям и взрослым справляться с симптомами на ранних этапах. Однако, следует понимать, что течение болезни имеет прогрессирующий характер, а защитные ресурсы организма не безграничны. Раннее получение специализированной психолого-психиатрической помощи способствует благоприятному прогнозу.
В настоящее время можно с уверенностью сказать, что диагноз шизофрения – не приговор!
Абрамов Александр, врач-психиатр Центра им. Г.Е. Сухаревой ДЗМ