Аристотель что говорил о земле

Источник

Аристотель что говорил о земле

1. Какие античные географические открытия пришлось переоткрывать заново спустя века

2. Где затонула Атлантида и куда плавал Одиссей

3. Многому ли древнегреческие географы научились у шумеров, египтян и персов

4. Как греки приобретали и передавали географические знания

5. Для чего в Античности использовались географические карты

1. Какие античные географические открытия пришлось переоткрывать заново спустя века

— Давайте начнем с самого начала — с формы Земли. В античной Греции к IV веку до н. э. практически ни у кого не было сомнений, что Земля шарообразна. При этом в раннем Средневековье представление о плоской Земле снова становится повсеместным. Как так вышло?

— Нужно начать с того, что ионийская натурфилософия (Анаксимандр, Фалес, Анаксимен, Гекатей, Геродот) рассматривала Землю как плоский диск. Но в VI веке до н. э. пифагорейцы говорили о Земле как о шаре. К IV веку до н. э. Платон и Аристотель прямо говорят о земном шаре. Больше того — Аристотель впервые приводит аргументацию в пользу того, что Земля шарообразная.

— А какая у Аристотеля была аргументация? Что шар — это самая прекрасная форма?

— Нет, так считали пифагорейцы. Но есть и научные аргументы. Например, как появляется из-за горизонта корабль: сначала мы видим мачту, а потом только весь корабль. Это известное банальное объяснение шарообразности Земли. Потом наблюдения за затмениями Луны: люди довольно рано поняли, что Луна затмевается Землей. И каждый раз это сферический край затмения. А последующие аргументы связаны уже с вычислением cолнечного наклонения. Как на Северном полюсе мы наблюдаем за неподвижными звездами, а передвигаясь на юг, видим все новые и новые звезды. Все эти вещи приводили к пониманию того, что Земля — шар.

Но в действительности это был удел высоколобых интеллектуалов. Народ и писатели особо не вдавались в эти научные дебри и воспринимали Землю как плоский диск. И не только они, но и некоторые ученые. Так, например, Эпикур и его сторонники никогда не верили в шарообразность Земли. И Лукреций Кар, автор великой поэмы «О природе вещей», в своем произведении пытается доказать, что Земля плоская, а не шарообразная. Привыкнуть к этому было трудно, особенно римлянам, которые не сильно вдавались в теоретические знания греков. Римляне были практическим народом. Но именно римское время оставило нам большое количество географических описаний. Страбон (конец I века до н. э. — начало I века н. э.) — один из главных источников по античной географии; Помпоний Мела (середина I века н. э.) — автор дошедшего до нас сочинения по географии всей ойкумены; наконец, Плиний Старший (конец I века н. э.) со своей гигантской энциклопедией «Естественная история». Интересно, что все они пишут в начале своих сочинений, что Земля — это шар, после чего забывают об этом и далее следуют описания в духе ионийской науки: Земля для них — это плоский диск, им трудно оперировать шаром. Даже латинское название ойкумены какое? «Orbis terrarum», то есть «круг земель». Если помните, Снорри Стурлусон написал свод исландских саг, который так и называется «Круг земной» («Heimskringla»), немцы весь мир называют «Erdkreis» — тоже «круг земной». То же и с глобусом, являющимся замечательной иллюстрацией шарообразности Земли. Его, как известно, изобрел Кратет Малосский в середине II века до нашей эры. Но представление о шарообразности Земли и в Античности держалось кое-где и кое-как, и общепризнанным оно не было.

Александр Подосинов

Теперь что касается обращения в Средневековье к идее плоскости Земли. Позднелатинские и раннесредневековые христианские и языческие писатели V-VI вв. (Солин, Оросий, Марциан Капелла, Исидор Севильский, Макробий) многое сделали, чтобы транслировать античные географические идеи последующим векам, поэтому понятие «orbis terrarum» звучало везде и непрерывно — про слово «sphaera» все уже успели забыть. Исидор Севильский, автор «Этимологий», разбирает само слово «orbis», акцентируя внимание на его значении — «круг». Надо сказать, что для Средних веков Исидор Севильский — главный авторитет, передающий античное знание, поэтому понятие «orbis» хорошо осело в головах его продолжателей, также писавших о географии. Но и представление о том, что римское понятие вошло в обиход — неполно и односторонне. Оно хорошо наложилось на то, что христианство исповедовало космологию, взятую из Ветхого Завета. А в Ветхом Завете Земля объявлялась плоской. И раннехристианский апологет Лактанций (IV в.) объявляет шарообразность Земли ложью, не соответствующей христианским канонам. Позднее Августин (IV-V вв.) сомневается в ней. То же самое в Византии: Козьма Индикоплов (VI в.) знает античную традицию, но борется с ней, настаивая на том, что Земля плоская, ибо так сказано в Библии.

Но и считать, что все Средневековье жило с представлением о Земле как о плоском диске, тоже неправильно. Интеллектуальная элита вполне представляла себе Землю как шар. Вот несколько авторитетных христианских авторов, считавших так: Ориген, Амвросий, Беда Достопочтенный, Альберт Великий, Роджер Бэкон, Иоанн Сакробоско, Фома Аквинский. Все они рассуждают о шарообразности Земли. Конечно, там были и споры: как же возможно, чтобы антиподы, живущие на другой стороне земного шара, не падали вниз? В ходу были карикатуры: стоят четыре человеческих тела стопами друг к другу, в результате чего появляется крест — вот, мол, до чего доходит язычество.

Иллюстрация в рукописи Козьмы Индикоплова (VI в н.э.), высмеивающая существование антиподов

Как вы понимаете, в каждой культуре есть некое «вульгарное» (т. е. распространенное) знание, а есть знание высокое и интеллектуальное, и они противоположны друг другу. Перечисленные мною имена — это великие ученые. К слову о вульгарных представлениях: Колумб, который знал, что Земля шарообразная, призывал своих соратников и спутников не бояться — они не хотели с ним плыть, так как плоская Земля в их представлении должна была рано или поздно кончиться.

— А какие еще географические открытия Античности оказались невостребованными или забытыми, а затем были совершены заново?

— Самое очевидное, что приходит на ум, это как Аристарх Самосский в 280 году до н. э. пропагандировал гелиоцентрическую модель космоса, за 1 800 лет до Коперника, но это не прижилось.

Когда дело касается современной географии, всегда приходится говорить о Птолемее. Он придумал понятия долготы и широты и всю земную поверхность разделил по точкам пересечений долгот и широт. Конечно, это было революционно и вошло потом в современную науку. Правда и в китайской картографии чуть ли не в IV в. до н. э. независимо от греков тоже придумали собственную систему координат. Но важны не столько сами эти координаты, сколько проекции. Дело в том, что Птолемей придумал проекцию. Он на плоском листе бумаги разместил поверхность шарообразной Земли. Спрашивается: как «расщепить» Землю и шар положить на плоскость? Можно, конечно, сделать все квадратным, но тогда отдельные точки земной поверхности куда-то сместятся.

— Как же тогда существуют современные карты?

— Все дело в проекциях, которые позволяют несколько исправить положение. Разные проекции возникают до сих пор, потому что ни одна из них не удовлетворяет человечество. Так вот, Птолемей понимал все это. Он описывает две проекции — коническую и сферическую. Коническая — это когда параллели изогнуты, а меридианы прямые, и в результате получается конус. Эта проекция существует по сей день. Сферическая проекция более сложная, там изогнуты и параллели, и меридианы.

Коническая и сферическая проекции

Все это было напрочь забыто после Птолемея и никому не нужно, поскольку, выражаясь современным языком, не нашло выхода в индустрию. Птолемей добрую тысячу лет был в забвении. Ни один полководец не позвал его составить карту Парфии со всеми ее тонкостями перед путешествием или военными действиями. Только в XV веке Птолемей входит в обиход западной географической, картографической и астрономической науки.

— Какие еще неотъемлемые элементы современной географии были введены античными исследователями?

— Есть учение о пяти «зонах», которое Европа восприняла благодаря Птолемею. Оно есть уже у Аристотеля и дошло до Средних веков. Согласно этому учению, земной шар делится на пять климатических «зон»:

— северная арктическая холодная зона, где невозможно жить;

— северная умеренная зона, где живем мы;

— выжженная зона (вдоль экватора);

— южная умеренная зона, где, как думали, живут народы-антиподы;

— южная антарктическая холодная зона.

Это деление было довольно распространено в Античности среди тех, кто признавал шарообразность Земли. Помпоний Мела, Плиний и другие говорят про пять «зон». Про них было известно и в Средневековье, составлялись и были, как ни странно, популярны специальные карты (так называемые Макробиевы карты), где была нарисована шарообразная Земля, а на ней отмечены и подписаны эти «зоны». До нас дошло порядка 150 таких средневековых карт.

Макробиева карта (2-я половина X в.)

Еще был такой инструмент — гномон, проще говоря, солнечные часы. И в Античности, и в Средние века, и в Новое время, и даже в наши дни существуют солнечные часы, по которым видно, сколько сейчас времени. Но ведь гномон — это еще и важный географический инструмент: по наименьшей длине его тени в полдень определяли угловую высоту солнца. Это было важно для определения широты. Собственно, все долготы и широты определялись с помощью гномона. Это придумали именно греки. В виде солнечных часов гномон используется до сих пор, но в качестве астрономо-географического прибора в дальнейшем он уже не использовался.

Интересно, что в Античности были элементы геологической истории материков и Земли, а ведь это тоже относится к географии. Мы читаем античных авторов и понимаем, что они прекрасно представляли себе, как мог изменяться рельеф местности. Тот же Страбон пишет, что в горах Малой Азии находят ракушки. «А что это значит? — пишет он. — Что когда-то здесь было дно океана». И таких рассуждений очень много. Или другой пример: пишут, что Красное море когда-то соединялось со Средиземным через Суэцкий канал, так как уровень моря был выше. То же и с Гибралтаром: все понимали, что океан однажды прорвал здесь землю, в результате чего образовался пролив. Современные геологи согласны с античной теорией, согласно которой Черное море когда-то было внутренним озером, а потом взяло и прорвало Босфор, соединившись со Средиземным морем.

2. Где затонула Атлантида и куда плавал Одиссей

— Это как-то связано с мифологическими представлениями? Отделялась ли мифология от науки или же архаические верования встраивались в научную картину мира?

— Само собой разумеется, что встраивались, потому что ни один ученый не мог себе позволить жить без мифологии. Что такое Атлантида Платона? Он помещает Атлантиду где-то за Гибралтаром, в районе Атлантического океана. Никто до сих пор не может согласиться с реальностью этого острова, который в определенный момент якобы взял и затонул, потому что это миф. Можно с уверенностью сказать, что мифология здесь — отправная точка. Или Гомер — это ведь тоже мифология. А Страбон, трезвомыслящий ученый, каждое слово Гомера почитает за истину в последней инстанции. Он пишет, что Гомер — это первый географ мира. В первых двух книгах «Географии» он спорит со всеми учеными, говоря, что Гомер не мог лгать, не мог не знать чего-нибудь и все, что он пишет, — правда.

— Что Страбон относился к Гомеру как к серьезному географическому источнику, еще можно понять. Но вы сами написали невероятно увлекательную книгу «Куда плавал Одиссей?» — я лично прочла ее за один вечер. Значит вы тоже относитесь ко всем этим полуфантастическим (а иногда и просто фантастическим) локациям всерьез?

— Последние лет сто эти споры как будто бы оживились и возбудили публику. Людям не дает покоя вопрос: куда плавал Одиссей? Я в начале книги пишу, что смешно книгу так называть. Даже на детско-школьных конференциях звучит этот вопрос: куда плавал Одиссей? И до сих пор серьезные ученые пишут толстенные книги на эту тему, пытаясь ответить на этот вопрос. Я всех этих исследователей делю на три группы.

Первых я называю «скептиками-гиперкритиками». Они считают, что из сведений Гомера нельзя извлечь никакую конкретную географическую информацию. Все плавание Одиссея для них просто сказочное путешествие, да еще и в загробный мир, а местности, упоминающиеся на пути к Итаке, не соответствуют почти никаким реалиям.

Вторую категорию исследователей я называют таким оксюморонным словосочетанием, как «романтики-реалисты». Вы прекрасно понимаете, что романтики — это одно, а реалисты — это другое. Эти исследователи романтически верят в реальность путешествия. Они говорят: «Гомер все правильно описал, мы сейчас все это найдем, проплывем по его следам, ибо все написанное реально». Существует более ста научных реконструкций одиссеевского путешествия. Есть, например, Тим Северин.

— Это который повторил плавание Одиссея и в результате написал еще одну «Одиссею»?

— Да, его книга называется «The Ulysses Voyage». Он проплыл на корабле якобы по маршруту Одиссея. Все это умещается в Средиземноморье, хотя у Гомера Одиссей плавает именно по океану. Но все говорят: «Конечно же это ерунда, какой океан там мог быть, все было здесь!» И его путешествие выстраивают в разные стороны Средиземного моря.

И еще есть третья категория исследователей этого вопроса, к которой я отношу и себя. Мы во многих вопросах солидарны со скептиками, но стремимся обнаружить в описании Гомера черты той картины мира, которая существовала в то время и в голове самого поэта, и в головах его слушателей и читателей. Это отражает представления греков относительно географии ойкумены. А она, конечно же, была очень ограничена. Поэтому я писал книгу для того, чтобы посмотреть на такие представления, а не чтобы разобраться, где он на самом деле плавал. Но споры относительно того, где же плавал Одиссей, не прекращаются.

— А что насчет всех этих загадочных народов, о которых пишут поэты — гиперборейцы, амазонки, лестригоны, эфиопы, лотофаги, киммерийцы? Можно ли их идентифицировать с реально существовавшими этносами или речь идет о некоем обобщающем обозначении людей, живущих на краю света, или просто фантастических существ, не похожих на нас?

— Мне кажется, скорее последнее. На краю света должны жить непонятные, мифические странные народы, которым можно приписать все что угодно.

— Это единственный реальный народ. Сохранилась ведь даже страна Эфиопия. Другое дело, что современные эфиопы — это наверняка уже другой народ, не тот, что упомянут Гомером. Гомер сообщает, что эфиопы населяют южные территории от крайнего востока до крайнего запада. Иными словами, эфиопы — это все темнокожие люди, жившие на юге ойкумены.

— Ну да, буквально «эфиоп» по-гречески — это «человек с обожженным лицом». Но эфиопов ведь было два вида, одни — африканцы, а другие — вроде как индийцы.

— Это тоже большая и интересная проблема. Уже Геродот рассказывает, что в войске Дария были эфиопы обоих видов. Но по поводу индийцев как тех, кто относится к Эфиопии, очень много завиральных теорий. У многих античных авторов Ганг — это исток Нила. В общем, там происходят чудовищные аберрации в связи с тем, что темнокожих индусов принимали за эфиопов. Мне кажется, только современные антропология и этнография могут сказать, какое отношение нынешние эфиопы имеют к античным эфиопам — или, наоборот, не имеют, и это совсем другая раса, наложившаяся на один из древних народов.

— А что насчет остальных?

— Как на Островах блаженных? Конечно, это тоже мифологическое место, но ведь его же как-то локализовали.

— Понятно про эти острова то, что они находятся где-то на западе. Представляете себе Канарские острова в Атлантическом океане? Там замечательный климат, чудные места. Плиний пишет, что вот это-то и есть Острова блаженных. Там живут люди, совершившие что-то хорошее, в то время как совершившие что-то плохо обитают в Аиде, где мучаются и страдают. Интересно, что Аид тоже находится где-то на западе. То есть оба этих мира, рай и ад, находятся на западе, так как это два царства мертвых. Понятно, почему на западе: именно там садится солнце, умирает день. А восток ассоциируется с чем-то светлым — это рождение, восход. И так во всех культурах, от Тибета до Египта. У меня есть целая книга об этом, она называется «Ex oriente lux! Ориентация по странам света в архаических культурах Евразии». В ней я как раз пишу о том, что почти все страны Евразии помещают царство мертвых на западе, как это было у греков и римлян.

Но есть интересное исключение. Для Египта и для буддистов царство мертвых — это прекрасное царство. Это две культуры, где человек не умирает, а просто продолжает жить в другом месте, которое есть самое счастливое место. И там, и там есть своя «Книга мертвых». Христиане же помещают рай на востоке, а ад — на западе. Вот такое вот расхождение.

Царство мертвых в Древней Греции и в Риме ведь тоже везде по-разному размещалось. По Гомеру, киммерийцы со входом в Аид находятся на севере. А Гесиод пишет, что Аид где-то далеко на западе, за океаном. Остальные помещали Аид под землей. Входы в Аид в Древней Греции существовали во многих местах, почти везде можно было зайти в Аид. В общем, это было неясно даже им самим.

Но в то же время это, конечно, входило в географию. Все географы должны были поговорить про это, потому что существование царства мертвых, куда после смерти переместится душа, было несомненно для всех.

3. Многому ли древнегреческие географы научились у шумеров, египтян и персов

— Вы уже не раз упоминали понятие ойкумены. Само наличие такого термина предполагает не только ограниченность представлений греков о мире, но также и осознание этой ограниченности. А было ли у других великих цивилизаций понимание неполноты своего знания о мире?

— Греки жили по берегам морей и на островах, где можно было плавать. А вот индийцы и китайцы не очень-то плавали. Хотя китайцы, по-видимому, еще раньше греков создавали карты, они даже дошли до нас. Что можно сказать о них? Как и положено, это круглая плоская Земля, окруженная океаном. Есть «срединная империя» — так они называли себя, это до сих пор официальное название Китая. А по краям, по берегу океана, ютятся какие-то варвары, примерно как и в представлении греков. Но выходить дальше у китайцев не было необходимости и желания. То же самое мы видим на вавилонской карте мира 500 года до н. э. То, что Земля со всех сторон окружена морем, — общая идея всех древних народов, в том числе арабов. Причем можно до этого моря не дойти (едва ли кто из античных авторов дошел до Тихого океана), но описывать его можно и нужно. Это же космология. Тем более когда грек плывет на корабле и видит вокруг себя одно только море со всех сторон: логично предположить, что ойкумена — это остров.

Поздняя копия карты мира арабского ученого ал-Идриси (XII в.)

— Значит, греки не исключение. Но они, кажется, совершенно исключительны в своей культурной восприимчивости и адаптации. Известно, что они постоянно принимали новых богов в свой пантеон, кого-то идентифицируя со своими богами, кого-то просто, что называется, брали в гости и потом он становился «своим». А заимствовали ли они какие-то географические данные у персов, египтян или финикийцев, в особенности после прихода Александра Македонского и расширения эллинистического мира?

— Это хороший вопрос. Греки брали географические знания других, и в этом смысле они молодцы. Любопытство, присущее им, заставляло их выслушивать, засылать лазутчиков, перенимать. Надо сказать, за последние двадцать-тридцать лет антиковедение сошло с ума, во всем пытаются увидеть заимствования с Ближнего Востока. Геродот описывает, как Солон путешествовал и египтяне ему все рассказали, поэтому вся мудрость идет из Египта. Такие вещи постоянно видишь у античных авторов, ну а современные исследователи докапываются. Например, вот эти круглые ионийские карты, на которых Земля предстает плоской. И каждый второй исследователь говорит по этому поводу: «Это из Вавилона, взгляните: вот, мол, вавилонская карта VIII в. до н. э., где Земля окружена океаном, отсюда все и пошло».

Реконструкция карты мира Гекатея Милетского (cлева); древневавилонская карта мира (VIII–VII вв. до н.э.) (справа)

На мой взгляд, все было немного иначе. Скажем, Карфаген в Средиземном море был соперником греков, а потом и римлян, которые его в итоге уничтожили. Но что такое Карфаген? Его основали те же финикийцы, которые еще при Гомере плавали по всему Средиземноморью. Собственно, первыми и главными мореплавателями они и были. Они владели Гибралтаром, Сицилией, Мальтой, Корсикой, плавали даже в Черное море. Они были торговцами, и Гомер смеется над ними: «Ах эти финикийцы, которые всюду подсовывают людям дурной товар». Был такой большой чиновник Ганнон — типа одного из консулов в Карфагене. В конце VI — начале V веков он собирает 60 кораблей, берет 300 000 спутников и из Карфагена плывет к Гибралтару, огибая Африку с запада. Он доплыл до пролива где-то между Марокко и Габоном, где увидел горилл. Он сделал из них чучела, которые потом были выставлены в Карфагене, решил, что люди, заросшие шерстью, — большая редкость. Так вот, дальше он плыть не смог, вернулся обратно в Карфаген, где на своем финикийско-карфагено-семитском языке составил описание путешествия и выбил все это на каменной доске, которая была размещена в храме Баала-Хаммона, великого семитского бога. А потом греки взяли и перевели это на свой язык. Под названием «Плавание Ганнона» это произведение имело хождение в греческой науке.

То же и с персами. Откуда греки узнали про Каспийское море? Известно откуда: от персов, чья территория доходила до Каспийского моря. А вот территория греков до туда не доходила. И мы видим у Геродота и у других авторов, что первые сведения об этом море были получены именно от персов. Более того, вся информация о Востоке пришла к грекам через персов. Интересно, что многие греки служили при дворе персидских царей, где выполняли различные интеллектуальные функции. Например, Скилак Кариандский — мы до сих пор читаем его «Перипл» [перипл — жанр древнегреческой литературы, описывающий морские путешествия и плавания вдоль берегов. — Прим. ред.], составленный по-гречески. Он в 519–512 гг. до н. э. по поручению персидского царя Дария I должен был объехать всю территорию Персидской империи, описать ее и доложить. Мы знаем это от него самого.

И в этом смысле данная географическая информация пришла с Востока. Но чтобы кто-то из индийцев сделал географическое открытие и подарил его грекам — такого, по-видимому, не было.

4. Как греки приобретали и передавали географические знания

— Существовало ли разделение на прикладную географию (скажем, описание течений и ветров на пути из Милета в Спарту) и на теоретическую (где континенты, где океан, где ойкумена, как измерить окружность Земли)?

— Как и во всем остальном, тут существовало два направления. Есть прикладная, популярная география, а есть чисто теоретическая. Теоретическая — это Эратосфен, Гиппарх, Птолемей. Мало кто в античности про них знал, но именно они придумали сложнейшие географические теории. Еще есть космология. Космология — это та же самая география, но не в масштабах ойкумены, а в масштабах космоса и мира, где рассуждают о том, где проходят пути планет и как это влияет на жизнь на Земле. Интересно, что у Птолемея можно прочесть что-нибудь сухое-сухое, очень теоретическое, а потом он что-нибудь скажет от себя о разбойниках, которые здесь живут.

Но Страбон и Птолемей — это два полюса античной географической мысли и представлений. Птолемей свое «Руководство по географии» даже начинает с разграничения двух географических сфер. Вот что он пишет: «География есть линейное изображение всей ныне известной нам части Земли со всем тем, что на ней находится. Она отличается от хорографии тем, что последняя, беря отдельные местности, рассматривает каждую из них особо, приводя в своих описаниях даже такие мелочи, как, например, гавани, селения, округа, притоки главных рек и т. п.». «Хорография» происходит от слова «χῶρος», то есть «земля» в значении «часть Земли, местность». То есть хорография — это как раз что-то частное, прикладное, в то время как география — что-то теоретическое, мощное, где должна быть представлена вся Земля. В действительности кроме Птолемея мы почти нигде больше не видим географии в чистом виде. Но до нас многое не дошло: того же Эратосфена мы знаем по обрывкам и цитатам из Страбона и других авторов. Не дошел Гиппарх ­— великий астроном, математик, физик, картограф и географ. Что до нас дошло? Страбон, Помпоний Мела и Плиний. Они пытаются преподнести нам научную географию, в начале своих трудов много рассказывают про Эратосфена, про глобус, а потом идет нормальная описательная география.

— А чем античная география отличается от современной?

— На самом деле и в современной географии какое-нибудь путешествие в Индию будет описываться так же: в какое селение я пришел, кто там живет, что они едят. Такова и «Описательная география» Помпония Мелы — это просто круиз на воображаемом корабле по всей ойкумене. В начале он извиняется за то, что хочет нам преподать такой скучный предмет, как география. И он старается сделать его интересным, чтобы люди не заснули. Поэтому он там описывает и историю, и мифологию, и великих людей, которые происходят из тех или иных мест. Читать это очень интересно. А на греческой почве ему соответствует Дионисий Периегет из Александрии, который описал в стихах всю ойкумену примерно в том же духе, что и Мела. Называется «Землеописание» («Periegesis»). Это совершенно замечательные стихи, легко читаются. Его сочинение заучивали наизусть школьники. И каждый из этих авторов стремится к тому, чтобы география была понятнее.

— То есть это больше похоже на романы и поэмы?

— Нет, конечно, они гораздо более прозаичны и не такие интересные. Иногда они сообщают расстояние, говорят о ветрах, но по большому счету это нескучное пособие по географии. Того, что описывало бы детально, как доплыть куда-нибудь, до нас не дошло, а дошло то, что имело интерес для широкого читателя. Что делает Плиний? Его «Естественная история» — это ведь энциклопедия всех наук, он очень серьезно ко всему подходит, у него все расстояния на месте, он дает, например, периметр Черного моря со ссылкой на пятерых авторов, которые по-разному его оценивают. Он настоящий ученый. При этом у него все построено по принципу перипла, то есть он как будто плывет — до Гибралтара, потом побережье Африки, Малая Азия, доходит до Черного моря, оплывает его, затем проходит по внешнему океану. И так же делает Помпоний Мела. Конечно, хотелось бы иметь настоящий перипл, который был бы лоцией того времени для тех, кто плывет. Наверняка они были, на что указывает «Перипл Красного моря», который как раз дошел до нас. Он потрясающий, и его вполне можно брать собой, как берут с собой под мышку карту. Там описывается каждый остров, что за люди живут на нем, кто правит, чем торгуют, что за нравы. Но трудно представить, чтобы какой-нибудь капитан сидел и читал такое. Тем не менее это ближе всего к практической навигационной литературе.

Но по большей части это были ментальные карты, передававшиеся капитанам, мореходам из поколения в поколение. То есть все это был чисто ментальный опыт, а не графически представленный или запечатленный.

— Откуда берется эта ментальная карта, если говорить не о наследственных мореплавателях, а об обычных людях? При чтении античных авторов меня всегда сбивало с толку это обилие топонимов. Один список кораблей Гомера чего стоит — как известно, его, даже мучаясь бессонницей, трудно прочесть до середины. А между тем известно, что древние греки особенно ценили именно эту песнь «Илиады». Это говорит нам о том, что античный читатель с легкостью ориентировался в пространстве ближайших территорий. И возникает вопрос: откуда он получал эти знания? В семь свободных наук география не входит — получается, что эта информация была чем-то самим собой разумеющимся?

— Это замечательный вопрос. Я думаю, это тема для диссертации или для книги. Может быть даже стоит устраивать по этому поводу конференции. Вопрос вы поставили очень небанальный, очень резкий и очень правильный. Но ответа на него я не знаю, потому что, как вы верно заметили, география не входит в число семи свободных наук и искусств. Туда входит грамматика, риторика, диалектика, арифметика, геометрия, астрономия, музыка. Возможно, где-то между арифметикой, геометрией и астрономией подразумевается и география, но о преподавании ее где-либо специально нет никаких сведений. В этом смысле ваш вопрос очень болезненный. Нет никаких сведений о том, где, кто, когда преподавал и изучал в регулярном порядке именно географию. При этом географией переполнено все.

— Историки в каком-то смысле ведь тоже географы. Да, они не занимаются вопросами геологии, но очевидно, что та часть, которая про описание народов, их характеров, экономики, очень похожа на описательную географию. Это же смежные дисциплины.

— Конечно. А Эратосфен, Гиппарх и Птолемей, занимавшиеся научной географией, — одновременно философы, астрономы и математики. Поэтому теоретическая география, с одной стороны, хорошо вписывается в естественно-научный блок; с другой стороны, прикладная география вмещает в себя историю и этнографию. Поэтому мы изучаем географию у разных историков: есть статьи, диссертации, книги, посвященные географическим представлениям Фукидида, Тацита, Ливия. Они ведь должны были помещать описываемое в какой-то географический контекст. Многие из них делали целые географические экскурсы, представляющие для нас огромный интерес.

Реконструкция карты Птолемея, 15 век

— Но что-то же побуждало Страбона заниматься географией отдельно, не вписывая ее в какой-то более широкий нарратив?

— Перед этим он написал огромный труд «История», который не дошел до нас. Когда пишут, что Страбон — великий географ, я все время сопротивляюсь, восстаю и ругаюсь. Никакой он не географ, он всю жизнь писал «Историю», продолжая дело Полибия. А потом, уже в старости, когда ему исполнилось лет восемьдесят, он решил написать еще и «Географию».

— Он никуда не плавал, был кабинетным ученым?

— На самом деле Страбон много путешествовал, о чем он с гордостью сообщает, изображая из себя географа. В географии он мало что понимал — читая Страбона, мы все время ругаемся на него из-за неосведомленности в географических делах. Рассуждая про Эратосфена и Гиппарха, он перевирает все их теории. При этом он много сообщил нам о них, за что ему большое спасибо. А еще он прямо говорит, для кого пишет свою «Географию» — для начинающих будущих римских политиков. А политик должен знать географию ойкумены, которой он управляет. Вот что является его главной целью, и об этом он пишет несколько раз.

— То есть география — это не для всех?

— Не обязательно. Я вам сейчас приведу одно стихотворение. Секст Аврелий Проперций, римский поэт, автор любовных элегий, пишет про влюбленную женщину, избранник которой отправился в поход против парфян. И вот она сидит и изучает разрисованную карту, чтобы понять, где находится ее любимый:

Знать я хочу, где течет Аракс, покоряемый нами,
Много ли миль без воды скачет парфянский скакун;
Принуждена изучать я по картам раскрашенным страны,
Все, что премудрый творец вырастить там порешил, —
Где цепенеет земля от морозов, где сякнет от зноя,
Или какие ветра парус в Италию мчат…

Аракс — это река, текущая из Армении и впадающая в Каспийское море в Азербайджане. «Где цепенеет земля от морозов» — это северная климатическая «зона», а «где сякнет от зноя» — это, соответственно, южная (выжженная) «зона». Она ждет, что возлюбленный вскорости приплывет к ней из Малой Азии в Италию при попутных ветрах. Тогда на картах, по-видимому, изображались «головки» ветров, которые дуют. Это я к тому, что все образованные люди должны были знать географию.

Мы также знаем, что составлялись словари каких-то географических терминов. Из Рима дошел целый трактат, где в алфавитном порядке перечисляются реки, народы и города. Частенько к книгам прилагается географический индекс. Я подозреваю, что в школах, в рамках совсем других предметов, география изучалась как подсобная вещь, дабы понимать свою собственную литературу.

А недавно я узнал интересную вещь. В греческих городах существовали гимназии (от одной до трех), но предметы там преподавались разные. Где-то там могла быть и география, но напрямую о ней не сообщается. И вот на Теосе есть одна интересная надпись: список победителей школьных состязаний и, соответственно, названия самих предметов. Среди прочего есть один предмет, вызывающий у всех большие вопросы: «полиматия» — что можно перевести как «многознание», «многопредметность». Значение этого термина совершенно непонятно, но в этом списке он встречается дважды для групп разного возраста. Многие ученые, ломая голову над этим словом, полагают, что речь идет о состязании в предметах, дополняющих грамматику, то есть об истории (история в этом списке не упоминается), литературе и географии. По всей видимости, в полиматию входила и география, потому что без нее трудно представить историю и литературу, без нее ничего непонятно.

5. Для чего использовались античные географические карты

— Вы говорили о периплах, которые могли брать под мышку в путешествие, и о карте, висящей на стене у богатой матроны. Сегодня невозможно представить себе путешествие даже на уровне простой поездки в другой город без карты под мышкой. У многих из нас в детстве над кроватью висела карта мира, а огромное количество людей могут часами путешествовать по гугл-картам не в силах остановиться. А как это было в Античности? Было ли это так же распространено, имели ли карты какое-то практическое применение или же они были достоянием богатой аристократии и библиотек?

— Назначение античных географических карт — это большая проблема. Где-то до 1970-х годов считалось, что в Античности карты были широко распространены, что ими пользовались в военных, торговых и политических целях. Сами карты до нас практически не дошли по понятным причинам — рисовать их было трудно, копиисты не станут себя утруждать этим. Поэтому позитивистски считали, что Римская империя, с ее огромным управленческим аппаратом, с дорогами и множеством станций на них, с необходимостью в краткие сроки доставлять, скажем, из Рима в Константинополь какие-то распоряжения, — что для всего этого нужны были карты. А потом возникла другая теория, авторами коей являются один немец, один англичанин, один итальянец, один американец и ваш покорный слуга. Мы составили кампанию по пересмотру предыдущей теории и коллегиально пришли к выводу, что античная карта не имела практического назначения. То есть карты были, но они могли быть ориентированы по разным сторонам света. А самое главное — у карт не было единого масштаба. Карты были унифицированы в Европе в XVII-XVIII вв., только тогда их впервые начали использовать в военных действиях. Я одного своего студента даже заставил написать курсовую, чтобы он прочел «Записки о Галльской войне» и посмотрел, следует ли хоть из чего-нибудь, что перед началом генерального сражения Цезарь вызывает начальника картографической службы при штабе, тот приносит ворох карт, разворачивает, и они всю ночь вместе стоят над ними. И студент этот пришел к отрицательному выводу. А потом где-то на Западе была написана целая книга об этом же.

Кажется, я первый, кто привел эту параллель с Китаем. В Китае была мощная картография, она была на шелке, на камнях, на металле — выбита, вырезана, нарисована, до нас дошло около 1 500 экземпляров за первое тысячелетие н. э. Интересно, что у них и письменные источники постоянно сообщают об использовании карт: в хрониках часто говорится о том, что войска ворвались в город и первым делом бегут в городской архив, чтобы захватить карты, потому что, кто владеет картами, тот и победитель; сообщается, что генерал должен изучить карты, прежде чем начинать наступление. При центральном правительстве существует картографический отдел, насчитывающий 500 человек, и каждый год губернатор каждой провинции посылает туда карту вверенной ему территории. Из этих карт складывается карта всей Китайской империи. В античных источниках мы не находим ничего подобного. Это аргумент по умолчанию (такой аргумент считается не очень-то сильным): в Китае есть карты, они используются и об этом сообщается. А тут обратная ситуация: карты не сохранились, и об их использовании не сообщается, значит в Древней Греции в военных целях они не использовались — такой вот нехитрый логический силлогизм. Однако они использовались в учебных, пропагандистских и научных целях.

Научные исследователи — Эратосфен, Гиппарх, Птолемей составляли карты и работали с ними. Но это узкий круг кабинетных ученых, о которых мало кто знал в античном мире.

О том, какие карты использовались в учебном процессе, кое-где сообщается. В частности, в комедии «Облака» Аристофан пишет, что в так называемую мыслильню Сократа приходит безграмотный мужик, крестьянин из соседней деревни. Он разыскивает своего сына, который пропал где-то в тенетах этих интеллектуалов. Его встречает один из учеников Сократа, мужик его спрашивает: «Расскажи мне, что у вас тут творится?» Он говорит: «Тут у нас это, тут мы занимаемся тем-то и тем-то. А вот, — говорит он, — у нас карта всего мира». «Что за карта?» — спрашивает мужик. «Такая карта, где все размерено», — отвечает тот. «Ой как здорово, — говорит мужик. — Мы ведь тоже отмеряем землю». То есть он понимает это как размежевание земли. Спрашивает: «А где, покажи мне, моя деревня?» «Да нет ее, — отвечает ученик Сократа, — она слишком маленькая. Зато есть Спарта». «Спарта! — восклицает мужик. — Вот так да, неужто она так близко к нам! Уберите ее подальше».

Похожий анекдот есть про Сократа и Алкивиада. Где-то на площади в Афинах была выставлена карта. Сократ подвел к ней своего ученика Алкивиада, который хвастался своими землями, и велел найти Аттику. Тот с трудом нашел. «Покажи на карте свои владения», — попросил Сократ. «Но они нигде не нарисованы», — ответил Алкивиад. «Ну вот видишь, — сказал Сократ, — ты хвалишься ими, а они даже не являются частью Земли!» То есть такие морализаторские и, возможно, учебные цели.

Мы знаем из Геродота, что Аристагор, тиран Милета, приехал в Спарту, чтобы уговорить спартанцев выступить вместе с ним против персов, и привез с собой какую-то карту, выгравированную на меди. С ее помощью он пытался убедить спартанцев выступить вместе против персов. Они его спросили: «А долго ли идти от побережья до Суз?» «28 дней», — ответил он. «Ну нет, это слишком долго», — сказали спартанцы. На данном примере мы видим, как карта могла сыграть дурную роль.

Римский сенатор Меттий Помпузиан вообще был казнен императором Домицианом за обладание картой мира. Император увидел в этом стремление захватить власть. Это карта, по разным свидетельствам, была нарисована не то у него в ванной, не то на коже.

Есть еще один яркий пример. Директор гимназии в галльском городе Августодуне в конце III века н. э. пишет панегирик императору в благодарность за то, что тот на свои деньги восстановил в этом городке многие здания после нападения галлов, в том числе гимназию. И вот он пишет, что в портике этой школы нужно выставить карту мира, «дабы молодежь могла видеть и ежедневно наблюдать все земли и все моря, а также какие города, племена и народы всегда побеждающие императоры или своим благочестием восстанавливают, или доблестью побеждают, или страхом сковывают; дабы нагляднее было изучать то, что трудно воспринимается на слух, пусть там будут описаны расположения всех местностей со своими названиями, их размеры, расстояние между ними, а также истоки и устья всех рек, изгибы и береговые линии моря, обширность Океана, окружающего мир, и форма его заливов». Это уникальное свидетельство, пожалуй, главное для сторонников активного использования картографии в Античности: «А сейчас дети встали и пошли посмотрели карты. Император Домициан покорил то-то и то-то, давайте посмотрим, где это находится». Кто-то ведь должен был эту карту сочинить и нарисовать. Какие большие специалисты в картографии могли быть в этом провинциальном Августодуне?

Но самое показательное из того, что связано с картами, относится к Агриппе. Агриппа — это зять, можно сказать, правая рука императора Августа, правитель всего Востока, второй человек в Римской империи. Предполагается, что он составил карту мира либо намеревался это сделать. И после его смерти в 14 году до н. э. по распоряжению Августа построили целый портик, где эта карта была выставлена на всеобщее обозрение. В данном случае карта мира была выставлена как раз из пропагандистских целей, дабы показать, что Рим владеет всем миром.

— Завершая наш разговор — какие, по вашему мнению, подходы в изучении географии отличают античную культуру от других древних культур?

Пролетят века, и наступит срок,
Когда мира предел разомкнет Океан,
И Тефия нам явит новый свет,
И не Фула тогда будет краем земли.

«Новый свет» — это перевод С. А. Ошерова, хотя имеется в виду другой мир (alter orbis). Тефия — это богиня Океана, а Фула (он же Тула) — остров где-то на северо-западе Европы, который назывался ultima Thule, то есть очень далекой землей, которую воспевала вся римская поэзия. Долго думали, что это за остров такой, и наконец в Средние века его отождествили с Исландией. Сенека говорит, что Thule перестанет быть ultima, потому что откроются Америка, Бразилия и прочие земли Нового света. Где еще встретишь такой дух пионерства и стремление открывать новое?

Источник