Афганистан черный тюльпан что это значит
В Афганистане в «чёрном тюльпане»…
К 30-летию вывода советских войск из Афганистана
Рейс самолёта Ан-12, увозившего в ходе войны с территории Афганистана тела погибших советских военнослужащих (Груз 200), получил неофициальное название «Чёрный тюльпан». В связи с тем, что грузовой отсек самолёта Ан-12 не герметичен, цинковые гробы не запаивались. Цинковые гробы, обитые досками, выгружались в аэропорту Тузеля (военный аэродром в Ташкенте), и они штабелями лежали на рулежке. Морг построили только в 1986 году.
Побывавший в Афганистане с концертами Александр Розенбаум посвятил павшим солдатам песню «Монолог пилота «черного тюльпана», вошедшую в художественный фильм «Афганский излом».
Эту песню мне довелось услышать впервые летом 1988 года на концерте Александра Розенбаума, который проходил на стадионе им. Ленина в Хабаровске. Такой концерт невозможно забыть.
Жаркий летний день, ближе к вечеру. Стадион переполнен зрителями, пришедшими на этот концерт. Эффектное начало – Розенбаум въезжает на стадион на подножке автомобиля «Скорой помощи» под фонограмму песни «О «скорой помощи» («Светофоры дайте визу, едет скорая на вызов…»). Автомобиль останавливается на беговой дорожке напротив центрального круга, где установлена сцена. На ней: микрофон на стойке, стул, к которому прислонена гитара, динамики. Певец соскакивает с подножки и бежит к сцене, в белой майке, на которой спереди – красный флаг Советского Союза. Концерт начинается. Песни исполняются без объявления и сопровождаются бурными, продолжительными аплодисментами. Где-то ближе к середине концерта вдруг зазвучали свежие аккорды гитары и новые слова:
«В Афганистане в «черном тюльпане»,
С водкой в стакане мы молча плывем над землёй».
Зрители на стадионе начинают вставать, я тоже уже стою. А песня продолжается:
«Скорбная птица через границу,
К русским зарницам несет ребятишек домой».
В моем сознании всплывает июль 1982 года и «черный тюльпан» в котором я лечу, сопровождая «Груз 200» и еще 9 сопровождающих офицеров, прапорщиков, сержантов со своими «Грузами».
А слова песни продолжают рвать душу:
«В «черном тюльпане»
Те, кто с заданий
Едут на Родину милую в землю залечь,
В отпуск бессрочный,
Рваные в клочья…
Им никогда, никогда не обнять теплых плеч».
И слезы произвольно начинают катиться по моим щекам. Мне становится до того неудобно, что я склоняю голову горизонтально, чтобы никто не видел моих слез. Взрослый мужик и не может сдержать слез от слов звучащей песни…
«Но надо добраться,
Надо собраться.
Если сломаться, то можно нарваться и тут.
Горы стреляют.
«Стингер» взлетает,
Если нарваться, то парни второй раз умрут».
Это произошло 28 июня 1982 года. Утром, после подъема к нам в комнату, находящуюся в автопарке отряда, где мы жили с зампотехом отряда Мишей Ерастовым, влетает командир отряда Олег Захаров и, включив свет, произносит эти страшные слова:
Мы уже не спали. Ожидали подъема и начала очередного афганского дня.
— Как? Умер? – разом выдохнули мы.
Меня уже второй день знобило и временами трясло. Видимо, начиналась лихорадка. Но такое сообщение вмиг встряхнуло организм, да так, что все быстро прошло. Наверное, в критические моменты скрытые силы нашего организма способны на многое.
И началось: комиссия, расследование, подготовка к отправке тела военнослужащего на Родину в Воронежскую область.
2 июля 1982 года в аэропорту города Кабула в АН-12 – «Чёрный тюльпан» были загружены 14 цинков с погибшими (цинковые гробы помещались в деревянные ящики для удобства переноски) и мы – 10 сопровождающих (на 4-х приходилось по 2 «Груза 200» в один адрес доставки) разместились в переднем герметичном отсеке самолета. Самолет взлетел и взял курс на Ташкент.
Песня А. Розенбаума «Монолог пилота чёрного тюльпана» начинается словами: «В Афганистане в чёрном тюльпане, с водкой в стакане мы молча плывём над землёй». Автор песни не выдумал этот сюжет, он, видимо, написан по тем рассказам, которые Розенбаум услышал от очевидцев и участников этих полётов. Но, на самом деле, «С водкой в стане» над Афганистаном – такого не было. В Афганистане тогда и сейчас – существует сухой закон. Всё это было, но только, начиная с полёта от Ташкента и далее по маршруту, по которому летел «Чёрный тюльпан» над территорией Советского Союза.
2 июля «Чёрный тюльпан» приземлился на военном аэродроме «Тузель» под Ташкентом. Нас – сопровождающих перевезли в гостиницу, а что происходило с «Грузом 200», нам об этом не было известно.
3 июля с утра начинается подготовка к перелёту по Союзу в соответствии с оптимальным планом доставки «Грузов 200». Мы- сопровождающие за эту ночь соответственно подготовились, чтобы «с водкой в стакане» плыть над землёй. Но этот полёт был уже над территорией нашей страны. После загрузки АН-12 взял курс на г. Алма-Ату. Это была первая точка доставки «Груза 200».
После выгрузки в Алма-Ате самолёт взял дальнейший курс на г. Кемерово, в который мы прибыли к вечеру. Опять выгрузка ящиков специальной командой, сопровождающих – опять в гостиницу. Ночуем в Кемерово, а с утра опять в путь. Следующей точкой доставки «Груза 200» был г. Волгоград, где мы опять заночевали.
И только к вечеру 5 июля «Чёрный тюльпан» добрался до Воронежа, где я вышел и выгрузили ящик, в котором цинк с телом рядового Гальченко Сергея. Выгрузка была сделана на окраине взлетного поля аэропорта, подальше от людских глаз. Не помню, каким образом я примчался к дежурному коменданта гарнизона в аэропорту г. Воронежа и доложил о прибытии с «Грузом 200». Меня успокоили и сказали, что «всё уже известно, даны соответствующие команды. Ждите приезда представителей военкомата». Ждать пришлось весьма долго. Пришлось еще раз напоминать дежурному о своем существовании, на что он успокоил меня, что «до г. Россоши, куда следует доставить «Груз», очень далеко, но оттуда машина выехала и мне следует проявлять терпимость и ожидать представителей военкомата». Только в первом часу ночи прибыл представитель городского военного комиссариата г. Россоши на обычном грузовике ГАЗ-53 с открытым кузовом. Ночью мы добрались до областного военкомата г. Воронежа, где в присутствии дежурного по военкомату я передал пакет с документами представителю Россошанского ОГВК а сам направился в аэропорт и дальнейший мой путь лежал на Кабул.
Что касается: «с водкой в стакане мы молча плывём над землёй», то это действительно было. Сидя на полу АН-12 в первом герметичном отсеке, при каждом перелёте от одного города Советского Союза к другому, мы молча поднимали стаканы за ушедших навечно и всю дорогу в основном молчали, думая каждый о своем…
Из книги памяти «Чёрный тюльпан»:
Гальченко Сергей Васильевич, рядовой, водитель-электромеханик, родился 3.02.1962 в г. Россошь, Воронежской области. Украинец. Учился в СПТУ-29 Россоши. В Вооруженные силы СССР призван 1.4.82 Россошанским ОГВК. В республике Афганистан с июня 1982. Похоронен на городском кладбище №1 Россоши. В СПТУ-29 установлена мемориальная доска с его именем.
Вечная память не вернувшимся из Афгана!
Рамусь Владимир Федорович, подполковник в отставке, участник боевых действий в Афганистане
Список фото к статье:
1. Военно-транспортный самолёт АН-12.
2. АН-12 в Афганистане. Аэропорт г. Кандагара.
3. Афганистан. Прощание с погибшими перед отправкой на Родину.
6. Страничка из всероссийской книги памяти «Чёрный тюльпан».
7. Памятник песне «Монолог пилота чёрного тюльпана».
8. Александр Розенбаум на концерте в зале Хабаровской краевой филармонии. 1988 год.
9. А. Розенбаум в Афганистане.
10. А. Розенбаум на концерте в Афганистане.
11. А. Розенбаум в Афганистане.
12. Цветок «чёрный тюльпан».
13. Гальченко Сергей Васильевич. Фото из всероссийской книги памяти «Чёрный тюльпан».
«Меня охраняли афганцы с автоматами». Автор «Черного тюльпана» — о создании памятника, войне и плагиате
Тридцать лет назад, 15 февраля 1989 года, последние боевые колонны советских солдат пересекли мост Дружбы в Афганистане. Они возвращались домой из республики, где в течение девяти лет и полутора месяцев выполняли интернациональный долг. В ходе боевых действий погибло более 15 тысяч военнослужащих.
Мемориал воинам-афганцам открылся на площади Советской Армии в 1995 году. Памятник, который построили по проекту архитектора Александра Серова и скульптора Константина Грюнберга, знает каждый екатеринбуржец. В центре композиции — фигура солдата, который сидит с опущенной головой и держит правой рукой автомат дулом кверху. Вокруг стоят 10 металлических пилонов, каждый соответствует году войны. Вместе пилоны имитируют каркас фюзеляжа Ан-12, на которых перевозили тела погибших солдат. Афганцы называли эти самолеты «чёрными тюльпанами».
— Как родилась идея проекта и почему вы занялись созданием памятника?
— В 1991 году Союз архитекторов объявил конкурс проектов на создание памятника в честь жителей Екатеринбурга и Свердловской области, что погибли в ходе локальных военных конфликтов на территории других государств. Заявки подали человек 20 претендентов. Наши работы посмотрели, конкурс прошел. Потом к нам вышел Владимир Олегович Лебедев, создатель Свердловского Союза ветеранов Афганистана, и говорит: ничего из предложенного комиссии не нравится. Все же Лебедев решил нас поощрить и раздал каждому по 137 рублей. Все сразу обрадовались, но Владимир Олегович тут же как обрубил: «Денег у нас нет и не будет больше, так что извините». Все отошли в сторону, а я остался. Я ж профессионал, понимал, что рано или поздно это должно взрасти. И стал этим делом заниматься.
— Что же было дальше?
— Время тогда смутное было, а тут три года на одном проекте с афганцами. Наверняка много интересных подробностей помните.
— Мастерскую мне дал знаменательнейший человек — Эдуард Россель. Я работал рядом с Птичьим рынком. И вот как-то подошли пятеро деловых молодых людей среднего возраста и заявили, что дают три дня, чтобы я освободил площадь. Жулье, короче. Некуда деваться, пошел к афганцам и пожаловался, что меня с их памятником выбрасывают. Ребята говорят: возвращайся в мастерскую и жди до последнего.
И вот представьте: зима, перестройка, света нету, одна лампочка горит, как в уборной, в шесть вечера на улице темно. Я сижу со скульптурой, в глине пока ее сделал, наблюдаю за стрелками часов: вот уже семь, потом восемь вечера. Вдруг подъезжают две машины, военные, длинные, которые омоновцев возят, и оттуда выбегают парни в камуфляже. Тут я подумал: все, за мной приехали. Оказалось, это афганцы. Злые приехали, у них там какая-то разборка случилась во Дворце молодежи. Александр Дмитриенко тогда у них был председателем, скомандовал поставить пост у меня в мастерской — круглогодичный и ежесуточный — Следить за мной и за скульптурой. Так меня два года охраняли, как в кино. Жуликов тех больше не видел.
Пока работали, афганцы рассказывали, что пришлось пережить на войне. Это жуткое дело. И этим впечатлением, этим делом, этим памятником я жил круглосуточно, даже не спал почти. Что с того, что денег не платили? Правда, потом, когда организовали «Таганский ряд», стали чуток платить.
Близкие много раз просили меня бросить это дело. Мол, иди на завод, получай зарплату. Но где бы я был, если бы отказался от любимого дела?
— Из чего выполнен памятник?
— Сначала работал в мягком материале с маленького эскизика, потом вылепил рабочую модель, метровую. Потом увеличил модель, формовки использовал, потом уже лепнина. Вообще, когда скульптор долго работает — это опасно: глаз замыливается. Он одной рукой делает, а другой ломает.
Отливали памятник на заводе Калинина из обыкновенного железа Л25. Толщина отливки — с два пальца, скульптура пустотелая, весит больше пяти тонн. ЗИК — как раз тот завод, ракеты которого сбили Пауэрса. У них там очень хороший литейный цех.
— Что чувствовали, когда все закончилось? Когда состоялось открытие?
— Такого эмоционального состояния никогда не испытывал, а ведь мне 75 лет, монументы открываю всю жизнь. Особенно когда женщины пошли, парни воевавшие. Как они все смотрели! Кто-то плакал… Сколько «Черный тюльпан» стоит, сколько митингов и мероприятий возле него ежегодно проходит — ни разу не слышал плохого отзыва. Рад, что судьба мне подкинула такую работу.
— А что думаете по поводу «Черного тюльпана» памятника в Башкирии?
— Это дурной плагиат. Есть поговорка такая: «Не садись не в свои сани!»
Я многие годы учился, чтобы делать красиво и хорошо. В академиях художеств учат всему, кроме композиции. Ее же придумать надо. И вот «придумать» в той деревне (город Салават. — Прим. 66.RU) стало камнем преткновения. Гробовщик полез не туда, думал, это просто. Надо было «вождям», которые это творение заказывали, спросить имеет ли он нужную квалификацию для творческой работы. Малограмотные люди думают, что все умеют и знают, но нет. Хотя, если смотреть на суть дела, то прежде надо осудить руководителей, которые это одобрили. А исполнитель, конечно, просто обрадовался, что деньжат заработает.
Да хоть бы это было хорошей пародией на мой памятник — так и ладно. А тут позор, стыдно смотреть! Надо наказать руководителей, потом автора. Фигуру эту надо убрать. На моем веку несколько раз было такое. Народу эта композиция не приглянулась.
Автор даже с камнем неверно обращается. Вот вспомните работы Микеланджело: сначала голова, нога…. Словно скульптура выходит из камня! А тут никакой критики не выдерживает. Надо убирать. Я обижен на этого автора. А вообще, у нас есть авторское право? Если это изделие уберут, мне на это дело… А если оставят и будут гладить и полировать, буду принимать меры. Если буду судится, то за авторское право. Я на каждой работе ставлю маркировку, свой знак. У меня там на ремне с правой стороны поставлен штампик. Я как чувствовал, что что-то не так будет.
С точки зрения нравственности тому автору все будет припоминаться вечно. Это ж какое пятно!
Чёрный тюльпан памяти
Чёрный тюльпан – это не только цветок траурного цвета. Для людей, прошедших сквозь огонь войны – афганской, чеченской, какой-то другой, неважно, – это своеобразный символ.
склонили головы мужчины. минута молчания в память о погибших
Чёрный тюльпан… Как и откуда возникло такое название в Вооружённых силах России? В Интернете прочитала следующую информацию: одному деревообрабатывающему предприятию на территории Узбекской ССР в городе Ташкенте было поручено вместо табуреток и солдатских кушеток делать гробы. Был определён и штат работников предприятия. Затем это предприятие было переименовано в похоронное бюро под названием «Чёрный тюльпан». Самолёт АН-12 доставлял гробы из Афганистана, и кто-то дал этому самолёту название «Чёрный тюльпан».
С тех пор это название и приклеилось к самолёту, перевозившему «Груз-200». Первый рейс «Чёрного тюльпана» совершил подполковник А.Н. Войтов из Баграма, где стоял полк самолётов. Затем эти рейсы стали постоянными. В самолёт загружали от 8 до 15 гробов, сопровождал этот груз офицер из подразделения или близкий друг, который был рядом с погибшим товарищем в бою.
Чёрный тюльпан – символ памяти о воинах, погибших в локальных войнах – установлен теперь около памятника в центре села Казанского. Вечный огонь был зажжён в середине чёрного тюльпана как дань памяти в день начала первой чеченской войны 20 лет спустя…
Помните песню Александра Розенбаума?
В Афганистане в «Чёрном тюльпане»
С водкой в стакане мы молча плывёмнад землёй,
Скорбная птица через границу
К русским зарницам несёт ребятишек домой…
В почётном карауле – пограничники и кадеты казанской школы
Двадцать лет назад, 11 декабря 1994 года, началась первая чеченская война. Подобной ей в нашей стране не было со времён гражданской. Не могу утверждать, что цифры, которые взяты из всемирной паутины, верны. Пусть они будут приблизительными, но, какими бы они ни были, эти цифры трагичны. Потери среди мирного населения составили до 50 тысяч человек, из федеральной группы войск – около 6 тысяч, потери боевиков составили 27 тысяч человек. Война с короткими паузами продолжалась 1 год 9 месяцев. Через три года началась вторая чеченская война.
В чеченских локальных событиях участвовали более двухсот мужчин из Казанского района, шестеро не вернулись. Двадцатилетию со дня начала первой чеченской войны и было посвящено торжественное мероприятие, которое стало памятным для нас, жителей Казанского района.
Торжественный митинг у памятника погибшим в локальных событиях, произошедших в Чечне и Афганистане, прошёл 11 декабря 2014 года. На нём присутствовали учащиеся Казанской средней общеобразовательной школы с преподавателем Е.А. Барнёвым. У подножия памятника – почётный караул пограничников. На митинг были приглашены участники той войны двадцатилетней давности. Но из двухсот человек, смогли прийти только несколько. Сотрудники полиции, многие из которых также проходили службу на территории Чеченской республики, также пришли на этот митинг.
К воинам и ученикам школы обратились глава администрации села Казанского С.Л. Черкасов, председатель общественной организации «Патриот» С.Н. Сазонов, подполковник А.Г. Челноков. Они говорили о мужестве и героизме солдат, которые волею судьбы были направлены на территорию Чечни, чтобы восстановить конституционный порядок в Чеченской республике.
Была объявлена минута молчания, и в звенящей тишине громко прозвучали выстрелы. Затем к подножию памятника были возложены живые цветы.
Мероприятие продолжилось в актовом зале Казанской средней общеобразовательной школы. Здесь собрались старшеклассники, преподаватели школы. Зал был полон. Ведущие патриотического мероприятия – преподаватель Е.А. Барнёв и учащаяся 11 класса Виктория Каукина – вышли на сцену. Они произносили такие слова, от которых мурашки бежали по телу и слёзы наворачивались на глаза: «Двадцатый век – жестокий век. Таким он стал для российской истории. Три страшных войны пришлось пережить, выстоять и победить нашему народу, нашим солдатам: Великую Отечественную, афганскую и чеченскую. Войну забывать нельзя. Древние люди говорили: «Когда войну забывают, начинается новая, потому что память – главный враг войны».
На этом мероприятии звучало много песен о войне, о мужестве и героизме солдат, о любви и верности, о настоящей мужской дружбе. Исполнили их Андрей Челноков, Дмитрий Медянко (село Казанское), Владимир Горлов, Александр Горлов (село Афонькино), школьники Вячеслав Голынский и Александр Федотов. Очень правильные слова Дмитрия Медянко, отец которого – Фёдор Иванович Медянко – воевал в Афганистане. Он сказал о том, что важно помнить подвиг солдат, любить свою Родину, свой малый островок земли, где родился.
На этом мероприятии школьники плакали. Плакали, когда смотрели небольшой видеофильм, рассказывающий о войне в Чечне, когда была объявлена минута молчания, когда в память о погибших в Чечне шестерых земляках были зажжены свечи.
Этот вечер памяти прошёл на одном дыхании.Спасибо за память Сергею Николаевичу Сазонову, педагогам и детям из Казанской средней общеобразовательной школы.
Первым «Черным тюльпаном» был…челябинский самолет
О «Черном тюльпане», доставлявшем из ДРА тела погибших солдат и офицеров, сейчас знают все. Благодаря афганской песне Александра Розенбаума даже у тех, кто не был ни в оазисах Джелалабада, ни в Шинданде, Кандагаре и Баграме, есть представление о том, как везли «на родину героев, которым в двадцать лет могилы роют». А сейчас выяснилось, что первым самолетом, начавшим доставлять груз-200 в Советский Союз, был Ил-18, «приписанный» к аэропорту нашего города.
Вторым пилотом этого воздушного пассажирского судна тогда был челябинец Вячеслав Шведов. Именно от него мы и узнали историю нашего самолета.
Утром 17 января 1980 года второй пилот Вячеслав Шведов и его экипаж — командир воздушного судна Юрий Слободсков, штурман Анатолий Ключников, бортмеханик-техник Вячеслав Королев и техник Кукарека вылетели из Ташкента на том самом переоборудованном челябинском Ил-18 в первый рейс. (Вместе с ними с тех пор всегда на борту находились три медика — хирург и медбратья.) Долетели до Какайды — советской военной базы под Термезом, где часть военнослужащих, которых везли на борту из Ташкента, высадили, часть других ребят, уже подготовленных, наоборот, забрали и полетели в Афганистан.
В Афганистан на нашем самолете отвозили солдат и необходимые припасы. А вот из ДРА — раненых (прямо на борту им делали операции, спасая жизни) и убитых.
Справедливости ради надо отметить, что вообще-то «Черным тюльпаном» принято называть военно-транспортный самолет Ан-12. В отличие от Ила он мог приземляться на высокогорные грунтовые площадки. Еще «Черными тюльпанчиками» прозвали вертолеты. На борту воздушных судов рисовали черный тюльпан, но душманы все равно обстреливали и такие воздушные судна. Но в 1979 и 1980 годах, в начале афганской кампании, Ан-12 использовали только под грузовые перевозки. А вот первыми самолетами, которые переоборудовали под медсанчасть/морг, были два гражданских. Один — челябинский Ил-18, второй — такой же пассажирский, но из Караганды.
— Какие опознавательные знаки были на вашем самолете? Рисовали ли на нем черный тюльпан? — спрашиваю летчика.
— У нас был обычный белый борт с надписью «Аэрофлот» — самолет же гражданский, пассажирский, — отвечает. — А военные самолеты, как вы знаете, зеленого цвета. Но и по нам стреляли. Помню, однажды в Кандагаре пришлось взлетать в полной темноте, без фар. Рядом с аэропортом пряталась банда душманов, которая всех обстреливала. По нам, к счастью, не попали.
Вячеслав Шведов летал в районе боевых действий на челябинском Ил-18 месяц — с 17 января по 15 февраля. Когда после той командировки вернулся в Челябинск, его перевели командиром на Ту-134 (переучился на этот самолет еще до командировки в Афганистан) и оставили в родном аэропорту. А вот его старый экипаж еще отправлялся в Ташкент и оттуда в ДРА не раз. И еще четыре челябинских экипажа — Владимира Рожнова, Ильи Елина, Юрия Петрова и Федора Ломова — с такой же миссией на нашем «Черном тюльпане» летали.
Вообще-то «Черным тюльпаном» принято называть военно-транспортный самолет Ан-12. Но в 1979 и 1980 годах, в начале афганской кампании, Ан-12 использовали только под грузовые перевозки. А первыми самолетами, которые переоборудовали под медсанчасть/морг, были два гражданских. Один — челябинский Ил-18 с надписью «Аэрофлот», второй — из Караганды.
Светлана ШЛЫКОВА
Фото Валерия БУШУХИНА
Фото из архива Вячеслава ШВЕДОВА