неволин о пятинах и погостах новгородских записки географического общества vii приложения

Неволин о пятинах и погостах новгородских записки географического общества vii приложения

Хотя Наука, от лица Императорского Русского Географического Общества, и произнесла свой правдивый приговор над исследованием г. Неволина присуждением автору полной Константиновский премии; однакож, опираясь на мнение самого автора исследования, высказанное в предисловии, мы осмеливаемся предложить несколько своих посильных замечаний на его книгу, в полной уверенности, что ученый автор не посетует за то на нас, тем более, что мы, согласно собственному его желанию, постараемся кое-что дополнить в его труде собственными своими материалами. Вот что говорит сам автор на VII стр. предисловия: «Новую услугу окажут Исторической Географии те, которые примут на себя труд переверить мою работу и сообщат ученому миру, тем или другим путем, результаты своей проверки. Мои настоящие исследования представляют только первый период работ, которые должны быть предприняты по географии Новгородских пятин и погостов, — самый общий очерк этой области, очертание самого существенного в ней. За этим периодом должен наступить другой — период точнейшего определения потребностей. Здесь внимание исследователя должно обратиться как вообще к различным селениям и достопримечательностям историко-географическим, так в особенности к точному и самому подробному определению границ каждого погоста и каждой пятины. Раздельность, отчетливость знания — отличают современную науку». С этими словами нельзя, конечно, не согласиться; тем не менее, однакож, заслуга г. Неволина велика: мы имеем теперь превосходную историко-географическую карту одной из важнейших в нашей Истории областей; имеем прочное основание, после которого можно будет надежно продолжать работу. Будущим исследователям древней географии Новгородской области остается только распространять к дополнять замечательное исследование г. Неволина. Но зато сколько еще предстоит первоначальной работы для исторической географии прочих княжеств России! Будем, однакож, надеяться, что, по счастливом совершении начала, найдутся ученые последователи г. Неволину, которые по частям станут разрабатывать древнюю географию нашего обширного отечества. [143] Важнейшие материалы для этих трудов — писцовые книги — к счастию, уцелели в значительном числе. Нельзя, конечно, сказать, чтоб по предмету Исторической Географии не было вовсе у нас попыток, в свое время хороших и отчасти удовлетворявших той цели, какую имели в виду их авторы; но до настоящего исследования г. Неволина на этот предмет смотрели иначе: ученые считали достаточным перечислить древние местности, приурочив их, большею частию наугад, к какому либо нынешнему месту, редко обращаясь к важнейшим оффицияльным источникам древней Географии, к писцовым книгам. Ведь были же ученые, которые древний Коростень искали на берегу озера Ильменя! А сколько догадок и предположений было предложено о местоположении Тмуторокании! Из ученых, писавших о древней Географии Новгородской области, следует упомянуть: 1) Митрополита Евгения, который в Исторических Разговорах о древностях Великого Новагорода коснулся, в общих чертах, разделения Новгородской области на пятины, и сообщил, в особом приложении к своему сочинению, роспись погостов и главнейших селений Новгородских, с обозначением расстояния их от г. Новгорода; 2) Д. И. Языкова, который к переводу Исследований Лерберга, относящихся до древней Русской Истории, приложил карту Югорской земли, обозначив на ней важнейшие селения и города. Кроме того, касались этого же предмета и другие наши ученые, на сколько соответствовало то их исследованиям, именно: Карамзин, Арцыбашев, Ходаковский, Кеппен, Бутков, Беляев, Грот и др. 1 Но повторяем, все эти труды были разрознены, не полны, так сказать, приготовительны, и с изданием настоящего исследования г. Неволина теряют всю свою важность относительно древней Географии Новгородской области. Перейдем теперь к рассмотрению сочинения г. Неволина.

По словам автора, средоточие его труда составляет карта пятин и погостов; все прочее должно служить только к пояснению и [144] оправданию этой карты. Самый текст рассматриваемой книги состоит из двух отделов: в первом заключаются собственно исследования о пятинах и погостах, с историческим обозрением образования и дальнейшего изменения тех и других; второе отделение состоит из приложений, т. е. подробных выписок из писцовых книг, важнейшего источника, на котором основаны настоящие исследования автора. Собственно исследования заключаются в 6 главах, и занимают около 15 печатных листов или 236 страниц; приложениям посвящена большая часть книги, именно 26 печатных листов. Карта пятин и погостов исполнена превосходно, как и должно было ожидать от издания Географического Общества. Погрешностей в обозначении местностей, нам хорошо знакомых, мы не нашли, исключая только погост Петровский, что под Старою Русою, в Шелонской пятине: по нашему предположению приходская церковь этого погоста была в селе Косине, верстах в 5 от Старой Русы к юго-западу, при р. Снеже, а не к востоку, как означено на карте и в тексте у г. Неволина. В этом селе существовал прежде монастырь, основанный, кажется, в XIV веке монахами –выходцами Хутынского монастыря. В приходской книге Софийского дому 1577 г., о которой будет сказано ниже, об этом погосте говорится следующее: «из Петровского погоста из Косина монастыря у Никольского игумена Ионы с братиею взяты за мирского попа за Ивана подъезда и за десятину и за куницу пошлину по грамоте рубль Московской, что у них тот мирской поп в монастыре служит, и в их монастырскую волость въезжает». Конечно, для точнейшей поверки карты г. Неволина необходимо следует многие местности, поныне существующие, обозреть лично, что мы, по мере возможности, и намерены делать; тогда-то и предложим свои замечания на его карту, предполагая помещать их по временам в Москвитянине, думаем, что такого рода топографические заметки местного наблюдателя никогда не будут поздними и излишними. Обращаемся за тем к самому исследованию. В 1 главе, ори обозрении источников, служивших основанием исследованию о пятинах и погостах, автор на первом месте поставил, как и следовало, писцовые книги. Начало составления писцовых книг относится ко временам весьма отдаленным. Есть указание в летописях, что описание земель Новгородской области производилось уже во времена Монгольского ига. Без сомнения, земли описывались и раньше нашествия Татар и после него, потому что трудно представить себе государство, главное [145] занятие обитателей которого есть земледелие, без положительных узаконений на право владения землями и без точного их описания; а таким земледельческим по преимуществу государством, сколько запомнит История, всегда была Россия. Для подтверждения наших слов укажем на купчие записи, напр. хоть св. Антония Римлянина, начала XII века, где с точностию обозначен обвод земель, принадлежавших монастырю. — Древнейшие писцовые книги, до нас дошедшие, относятся ко времени государствования Царя Ивана Васильевича III, к концу XV века. После того идет ряд подобных же землеописаний до царствования Петра Великого, который уничтожил его учреждением ревизских сказок. Какой важный и богатый источник не только для древней Географии и Статистики, но и вообще для Археологии, составляют писцовые книги, можно видеть из приложений г. Неволина. Крайне желательно, чтоб древнейшие из писцовых книг были изданы, если не вполне, то по крайней мере в подробных извлечениях.

На стр. 11–23 г. Неволин обозначил как имена известных ему писцов Новгородской области, так и время их описания. В этом перечислении есть много пропусков, на что уже отчасти указано г. Бутковым в «Известиях II Отделения Им. Ак. Н., лист 20, т. II. Мы также можем назвать некоторых писцов Шелонской пятины, не поименованных г. Неволиным, именно: «Федора Маврина и подъячего Ивана Кононова, описывавших Шелонскую пятину в 1628 г., 2) Григория Бешенцова, Дмитрия Башмакова и Алексея Жеребцова, 1645–46 г.; 3) Федора Нащокина и подъячего Михаила Колуженинова, в 1676, 77 и 78 году. 4) Ивана Семеновича Мяки-нина и подъячего Семена Щеголева в 1685 и 86 г. С следующим мнением автора мы решительно не согласны: «После Царя Михаила Феодоровича до 1678 года Новгородская пятины не были описываемы по существовавшему прежде порядку. Хотя при Царе Алексие Михайловиче в 1646 году отправлены были в Московской уезд и во все города стольники и дворяне, переписать в городах на посадах посадских и всяких жилецких людей, а в уездах крестьянские и бобыльские дворы и в них людей по именам, с означением отцов и прозвищ, но эта мера была принята только для отыскания беглых крестьян и дворовых людей и для разрешения, на будущее время, исков об них». Из этих слов автора видно, что старинный порядок ведения писцовых книг он считает только до царствования Алексея Михайловича, а с воцарением его порядок этот он [146] полагает вовсе уничтоженным, не только по Новгородской области, но и по всему государству. Между тем мы сейчас назвали нескольких писцов времен Алексея Михайловича, кроме того у нас в руках теперь подлинная писцовая книга Чарондского округа 1670 г. письма и меры стольника Никифора Толочанова и подъячего Лариона Беликова. Описание этой книги мы сделаем ниже, также как и извлечения из нее, а теперь представляем ее предисловие: «лета 7178 по указу Великого Государя Царя и Великого Князя Алексея Михайловича всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержца и по наказу из приказу Устюжские чети за приписью дьяка Семена Карево писцы стольник Никифор Матвеевич Толочанов да подъячей Ларион Беликов писали и мерили Чаронду посад и весь Чаранской уезд Великого Государя Царя и Великого Князя Алексея Михайловича всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержца волости и улусцы, а в волостех и в улусцах на погостех церкви, и в церквах образа и книги, и ризы, и всякое церковное строенье, и деньги, и починки живущие, и в них дворы крестьянские и бобыльские, живущие и пустые, и деревни и починки пустые, и пустоши, и селища, и займища, и сенные покосы, пожни, и мельницы, и рыбные ловли, и всякие оброчные угодья. А что в которой волости и в улусце всяких угодей, и то писано в сих писцовых книгах подлинно».

Во II главе, при изложении происхождения разделения Новгородской области на пятины, автор, отвергая предположения исследователей отечественных древностей, приписывавшие этому разделению глубокую древность, признает справедливым мнение Ходаковского, считавшего такое разделение Новгородской области Московским установлением конца XV века. Сомнения этому мнению автора уже высказаны в письме г. Бередникова к редактору Известий II Отд. л. 20 т. II. Справедливость требует, впрочем, заметить, что истина пока на стороне г. Неволина; по крайней мере нельзя опровергнуть его мнения ни местными документами, ни известными до сих пор историческими и юридическими актами, хотя несколько и странным кажется, что от такого важного административного учреждения, каким по истине является разделение обширной области на части и порядок ведения писцовых книг, не осталось никаких письменных памятников, дукументов или, по малой мере, летописного указания.

В III главе рассмотрено автором происхождение и географическое и правительственное значение разделения Новгородской области на [147] погосты. Здесь автор превосходно описывает историю происхождения погостов, обозревает все существовавшие до сих пор мнения ученых о первоначальном и последующем значении слова погост в отношениях филологическом, географическом и правительственном. Окончательный вывод автора относительно слова погост есть тот, что первоначально, в языческом мире, погост был местом общественного богослужения, куда стекались обитатели окрестных селений, как для совершения религиозных обрядов, так и для пиршеств и игр в честь усопших; здесь же, при стечении народонаселения, могли происходить и торги; — словом, много могло быть причин, побуждавших окрестных жителей собираться в одно общее место и погостить там некоторое время. С введением христианства языческие мольбища освятились устроением на них монастырей и храмов истинного Бога; общественные и религиозные отношения жителей чрез то были только преобразованы, но не уничтожены вовсе. С развитием гражданственности они получили еще более тесную связь и важность. Таким образом, по объяснению автора, во всех известных значениях слова погост является понятие места богослужебного. С своей стороны мы можем отчасти подтвердить это мнение г. Неволина преданием, которое говорить, что там, где ныне село Волотово, было языческое мольбище в честь Волоса; здесь же находится и курган, именуемый могилою Гостомысла; впоследствии тут был устроен монастырь и было главное селение погоста. Хотя на место Перунова капища в Новгороде предание тоже указываете; но так как находилось оно очень близко к черте города, то здесь и не было погоста в гражданском смысле; однакож, был сооружен монастырь, и в народе слывет это место и доныне погостом.

В IV главе описывается разделение Новгородской области на уезды, или присуды, и станы, и отношение этого разделения к делению на пятины и погосты. Несмотря на недостаток бывших у автора материалов для точнейшего размещения погостов по уездам и станам, он, однакож, приурочил значительное число их к уездам; но разделение области на станы, состоявшие из нескольких погостов под управлением казенного прикащика, не сделано автором по неимению необходимых для того материалов. Вообще разделение Новгородской области на уезды и станы требует новых изысканий и составления особой карты, потому что оно имело, как кажется, важное административное значение в прежнее время.

На стр. 117 вычислены автором обязанности волостелей или [148] прикащиков; мы дополним его слова следующим документом, найденным нами в Консистории: «от Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича всея Русии в Новгородский уезд в Устрецкие волости Князю Тимофею Васильевичу Кропоткину. В нынешнем в 133 году писал еси к нам, что по нашему указу велено тебе быти в Устрецких волостях и всякия наши дела делати, и наши денежные доходы сбирая, отсылати в Новгород, и крестьян судити и расправа меж ими чинити, и от сторон и от всяких людей от обид оберегати, и в наши в Устрецкие волости крестьян позывати на льготу, которые крестьяне разошлись от Литовских и от Немецких людей, и льготы им велено давати, смотря по животом. И ты в нынешнем в 133 году Марта с 16 числа Апреля по 9 число собрал ваших денежных доходов, явочных, и куничных, и убрусных, и пошлинных, и пересуду правого десятка два рубли двадцать алтын две деньги» и т. д. (конца недостает). Отношения губного старосты к Новгородским властям видны из следующего любопытного акта, отысканного нами, в черновом списке, в Гражданской Палате, в кабальной холопьей книги: «Государю Царю и Великому Князю Борису Федоровичу всея Руси холопи твои Митька Алябьев да Вторынка Поздеев челом бьют. По твоему Государеву указу велено в Великом Новегороде служилые кабалы, которые люди бьют челом в службу к Князем и дворяном и детем боярским и всяким людем, записывать в книги, а в пятинах велено записывать губным старостам, а пошлины, Государь, с тех кабал имать на тобя, Государя, с рубля по алтыну. Да те, Государь, книги и пошлины велено присылать к тебе, к Государю, к Москве по полугоду: с сентября по март, а с марта по сентябрь. И которыя, Государь, служилые кабалы на вольных людей записывали в книги в Великом Новегороде сентября с 1-го числа 109 году марта по 1 число 109 же году, и что, Государь из Шалонские пятины из Зарусские половины губной староста Семен Ускок прислал записные кабальные ж книги на холопей прошлого 108 году, и с тех, Государь, книг списки слово в слово мы, холопи твои, за своими приписьми, и по книгам Новгородским, что записываны в великом Новегороде, пошлин десять рублей и четырнадцать алтын, да Шелонские пятины Зарусские половины пошлин одинадцать алтын, и обоего девять рублей и двадцать пять алтын, те книги и по книгам деньги послали к тебе, Государю Царю и Великому Князю Борису Федоровичу всея Руси в приказ холопья суда с Игнатьем Лазаревым марта в 23 день». [149]

В десятине Ореховской, кроме Орешка города, были следующие погосты: 1) Келтушский Ильинский; 2) Карбосельский Воздвиженский; 3) Ивановской в Ковуйше с соборною цер. Иоанна Предтечи; 4) Богородицкого уезда на Неве реке в выставке Дубровне д. Покрова Богородицы; 5) Преображенский уезд, выставка Пречистенская на Немецком рубеже, на реке Охте, ц. Архангела Михаила; в Преображенском же была церковь на Неве реке Спаса Преображения; 6) Егорьевский в Лопи; в Егорьевском Лопском погосте в выставке Черной была цер. Николая чудотворца.

В десятине Корельской, кроме города Корелы, были погосты: 1) Никольский в Сердоболи; 2) Сакульский Архангельский в Ване; 3) Воскресенский в Соломани; 4) В Задней Кореле, в Иломанском уезде, в выставке на р. Кликсе у Веженского озера ц. Успения Божией Матери; 5) В Задней же Кореле, в Иломанском уезде, у Колминского наволока, при Лешай-озере, в выставке Ребелы, ц. Рождества Богородицы; 6) В Задней Кореле, в Сердобольском погосте, в выставке Осос, ц. Ильи пророка; 7) В Задней Кореле, в Сердобольском уезде, в выставке Шюстеме, ц. Николая чудотворца; 8) В Задней же Кореле, в Соломанце, ц. Ильи пророка; 9) В Корельском присуде, в Иванском волочке, ц. Николая чудотворца.

Остальные, не поименованные здесь, погосты Вотской пятины составляли особую десятину Ладожскую, нами не выписанную.

Мы обратили особое внимание на Вотскую пятину еще и потому, что этот край Новгородской области имеет важный интерес для ученых, и уже служил неоднократно предметом ученых исследований, как наприм. гг. Шефена, Кеппена, Грота, Буткова и др. Наша северная столица с ее окрестными местами, и Финляндия есть древнее, исконное владение Русских, и только временно были присвоены Шведами. Представляем еще несколько замечаний на погосты Бежецкой пятины из имеющихся у нас материалов. Не упомянуты г. Неволиным в этой пятине следующие местности: 1) Ровно с ц. Преображения Господня, 2) Видимер с ц. Николая чудотворца, 3) Воля с цер. Рождества Иоанна Предтечи, 4) Студенецкая слободка с ц. Преображения Господня. Топальский погост с ц. Рождества Богородицы в документе 1577 г. назван старым; в Топальском уезде означена выставка Загородье с ц. Дмитрия. Погост Троицкий во Млеве с волосткой Кирилова монастыря, Тубасовым озером (цер. Николая чудотворца) приписаны г. Неволиным к Деревской пятине, между тем как в нашем документе значатся они в пятине [152] Бежецкой, что и естественнее, ибо они находились на правом берегу р. Мсты, составлявшей естественную границу между пятинами — Бежецкой и Деревской. Эта особенность причисления одного и того же погоста к разным пятинам замечена, впрочем, автором; причина же тому не обозначена; но, кажется, что пограничные погосты причислялись то к одной, то к другой пятине, вследствие административных распоряжений, временно.

Вот немногие наши замечания на превосходный труд г. Неволина, положивший прочное основание, можно сказать, для новой еще у нас науки, Исторической Географии. Да не посетует на нас читатель за мелочность и неважность сделанных нами заметок: в науке точной, фактической, какою должна быть География, нельзя пренебрегать и ими. Настоящее исследование г. Неволина, впрочем, далеко еще не исчерпывает всего богатого содержания древних писцовых книг Новгородской области. Историческая Статистика также ждет для себя трудолюбивого труженика, который бы извлек из них все необходимые для ней данные, и пустил бы их во всеобщее обращение. Мы уверены, что результаты, добытые этим путем, были бы в высшей степени любопытны и важны. Только тогда и исчезнуть у нас сбивчивые и разноречивые толки, предположения и догадки о степени населенности даже важнейших городов древней Руси. Найдется ли по настоящее время хоть одно близкое к истине указание о населении, напр., древнего Новгорода? Сомневаемся. Иные полагают число его жителей, в цветущую эпоху, по малой мере в 500,000; другие же ограничивают это число 10,000 и даже менее. Разница, как видите, самая ничтожная: в 50 крат. А между тем население древнего Новгорода может быть определено почти столь же близко к истине, как определяется оно и для нынешних городов: материал для этого уцелел — писцовая книга г. Новгорода 1582 г. хранится в библиотеке Академии Наук; из нее вы узнаете не только число монастырей, церквей, улиц, общественных и частных домов, но даже имя каждого постоянного городского обитателя; сколько ему лет, сколько у него детей; узнаете его занятия, лежавшие на нем повинности и пр. Мало того, для неверующих в важность писцовых книг, для живущих одним настоящим и не заглядывающих в прошедшее, скажем, мимоходом, что мы принимаемся теперь за старое, давно обдуманное и решенное нашими предками: нынешние кадастровые [153] коммиссии, имеющие своим предметом точное описание производительных сил земли с целию новой раскладки и уравнения податей, есть наше древнее писцовое учреждение, оставленное нам Петром Великим и вновь ожившее в нынешнее достославное царствование. Конечно теперешние Коммиссии во многом разнятся от прежних и, вспомоществуемые наукою, принесут более важные результаты для народного богатства и правительства, тем не менее, однакож, главное основание тех и других одинаково. Руководствуясь этими причинами важности для науки древних писцовых книг и вызываемые ученым автором рассмотренного нами сочинения к обнародованию описаний и извлечений из уцелевших памятников этого рода чрез журналы (стр. 32), мы решаемся представить теперь же на страницах Москвитянина такое извлечение из подлинной писцовой книги Чаронского округа 1670 года, как материал для будущих исследований. Книга это хранится в Новгородской Казенной Палате; писана в лист; 16 первых листов не нумерованы за тем следует вышеприведенное предисловие.

Источник

Неволин о пятинах и погостах новгородских записки географического общества vii приложения

Как собственныя имена, от которых названы пятины, известны были уже во времена самостоятельнаго существования Новгорода и присвоялись различным частям его области; то при учреждении пятин Иоанном III имелось в виду уже существовавшее прежде, в правительственном отношении или в народном употреблении, разделение Новгородской области на части. Но по известным до сих пор памятникам, пока не будут открыты новые, нельзя определить, в какой мере древнее разделение, послужило основанием новому.

Пятины получили, свои названия: Вотская — от народа Финнскаго происхождения, Воти или Води, жившаго в одной из северозападных ея оконечностей, в округах погостов Покровскаго Дятелинскаго, Дмитриевскаго Кипенскаго, Ильинскаго Замошскаго, в нынешнем Петергофском, прежнем Ораниенбаумском, уезде; Шелонская — по реке Шелони, по берегам которой она была расположена и которая в верх по своему течение составляла дорогу к югозападной ея оконеч­ности; Обонежская — от озера Онега, которое она обнимала со всех сторон и которое лежало в северовосточной ея оконечности; Деревская, вероятно, — от того, что земли, входившия в состав ея, именовались, по лесам, их наполнявшим, Дерева, в следствие чего, можеть быть, получил свое название и лежавший в юговосточной оконечности этой пятины, близь Вышняго Волочка, погост Заборовской; наконец, Бежецкая — по городу Бежичи, лежавшему вне ея, близь юго-восточной ея оконечности.

Предложенное объяснение вазваний пятин показывает, что они заимствованы преимущественно от оконечных в отношении к Новгороду местностей, лежавших в каждой из них, следовательно от направления, в котором, и от пути, по которому надобно было ехать в крайния оконечности той или другой пятины. В Вотскую пятину вела из Новго­рода именно Вотская дорога. Разделение и наименование земель по путям, которые вели в них, было самым практическим из древнейших способов областнаго деления и наименования земель.

Географическое значение разделения Новгородской области на пятины

Точное определение границ как целой области пятин, так и каждой пятины в частности будет предложено, со­гласно предначертанному плану настоящаго изследования, в пятой главе. Оно и может быть только там предложено, так как оно требует предварительнаго определения местоположения каждаго погоста. Здесь, имея в виду составленную карту пятин и погостов, необходимо ограничиться общими замечаниями.

Самый первый взгляд на карту дает уже видеть, что об­ласть пятин не обнимала всех древних владений Новгоро­да, а ограничивалась наиболее близкими к нему, можно ска­зать — внутренними его землями. В область пятин не вхо­дили многия земли, лежавшия на север, восток и юг за чер­тою, означенною на моей карте именно: земли, лежавшия в глубоком севере по берегам Студенаго Моря; земли по рекам Онеге и Двине и далее к востоку; Бежичи, Торжок, Великия Луки, Ржев, и земли вокруг этих городов.

Внутри этого пространства каждая пятина составляла осо­бый географический округ.

В отношении к Новгороду пятины были расположены следующим образом: Вотская и Шелонская непосредственно примыкали к нему и одна была на север и северозапад от него, другая на северозапад, юг и югозапад; пятина Обонежская также примыкала к нему и была расположена на северовосток от него; пятина Деревская отделялась от него небольшим пространством Обонежской пятины и располо­жена была на юговосток от него; наконец пятина Бежец­кая отделялась от него значительными пространствами Обонежской и Деревской пятин и была расположена на восток, северовосток и юговосток от него.

Пятины Вотская и Шелонская наполняли западную поло­вину целой области пятин, а пятины Обонежская, Деревская и Бежецкая — восточную. В западной половине Вотская пятина была северная, а Шелонская — южная; в восточной половине Обонежская пятина была северная, а пятины Деревская и Бежецкая — южныя.

Точнее, Вотская пятина с юга и югозапада была смежна с Шелонскою, с востока — с Обонежскою пятинами; с запада и севера она граничила или с иностранными владениями, или с Новгородскими землями, но не принадлежавшими к обла­сти пятин. Шелонская пятина к северу и северозападу смежна была с Вотскою, к востоку — с Деревскою пятинами; к югу и западу она граничила или с Псковскими владениями, или с Новгородскими землями, не принадлежавшими к области пятин. Пятина Обонежская на западе была смежна с Вот­скою, на юге — с Деревскою и отчасти Бежецкою пятинами, на востоке — отчасти также с Бежецкою пятиною, отчасти с землями Белозерскими и Новгородскими, не принадлежавшими к области пятин; на севере ея границу составляло Студеное Море и земли Новгородския, не принадлежавшия к пятинам. Деревская пятина окружена была землями пятинъ: Шелонской с запада, Обонежской с севера, Бежецкой с востока; только с юга она граничила с землями Новгородскими, не принад­лежавшими к пятинам, или с Тверскими. Наконец пятина Бежецкая на западе смежна была с пятиною Деревскою, на севере и северозападе — с Обонежскою; на востоке она гра­ничила или с землями Новгородскими, не принадлежавшими к пятинам, или с землями Белозерскими и Тверскими, к югу также — или с землями Новгородскими, не принадлежав­шими к пятинам, или с землями Тверскими.

Реки: Волхов, Луга, Ловать, Мета и Мда, и озера Ладож­ское и Ильмень, служили естественными границами, отделяв­шими пятины друг от друга. По левую сторону Волхова и, на большом протяжении, вокруг Ладожскаго озера лежала Вотская пятина; Волховом и на большом протяжении Ладожским озером она отделялась от пятины Обонежской, а рекою Лугой — от Шелонской. Шелонская пятина лежала между реками Лугой и Ловатью; первою она отделялась от Вотской пятины, второю от Деревской. Пятина Обонежская располо­жена была между реками Волховом, Ладожским озером, озером Ильменем, реками Метою и Мдою; Волховом и Ла­дожским озером она отделялась от Вотской пятины, озе­ром Идьменем — от Шелонской, рекою Метою — от Дерев­ской, рекою Мдою от Бежецкой. Пятина Деревская была окружена рекою Ловатью, озером Ильменем и рекою Метою: река Ловать и озеро Ильмень отделяли ее отъ Шелонской пя­тины, река Мета — от Обонежской и Бежецкой. Бежецкая пятина отделялась реками: Метою от Деревской, Мдою от Обонежской пятины.

Вотская пятина не переходила за реки Волхов и Лугу, разве только в верховьях последней; Шелонская — за реки Лугу и Ловать; Обонежская — за реку Волхов, озеро Ильмень, реки Мету и Мду; Деревская — за реки Мету, озеро Ильмень и реку Ловать, разве только в самом югозападном углу; Бежецкая — за реки Мету и Мду.

Границы Вотской пятины.

Сделанное сейчас размещение погостов Вотской пятины, в связи с другими, разсеянными в писцовых книгах, указаниях и в связи с договорами, заключенными в древния вре­мена между Россйским, Шведским и Норвежским Прави­тельствами, довольно точно определяет границы Вотской пя­тины. Она начиналась непосредственно у Новгорода. Отсюда она шла на север, с одной стороны по Волхову до Ладожскаго озера, не переходя за Волхов, так что эта река служила здесь для ней восточною границею. С другой стороны она шла по Луге, по которой доходила до устья этой реки при озере Котлине, нынешнем Финнском заливе, именно — по правому берегу р. Луги, так что эта река составляла здесь югозападную границу пятины. В верховьях своих река Луга вся вхо­дила в Вотскую пятину. Черта, проведенная от Новгорода почти прямо на запад, через реки Веряжу и Верянду, к реке Луге именно к Сабельскому погосту, разделяла здесь Вотскую пятину от Шелонской; к северу от этой черты лежали погосты Вотской, к югу — Шелонской Пятины. Дошедши по пра­вому, берегу р. Луги до ея устья, граница Вотской пятины по­ворачивала оттуда к востоку по южному берегу Финскаго залива и достигала того места этого берега, против котораго лежит остров Котлин — нынешний Кронштадт. Отсюда далее на север она простиралась по черте, которая с точностию была означена в древних записях 1323, 1595 в 1596 годов, именно: через остров Котлин, который пересекала на две половины (западная принадлежала Швеции, восточная — России), она проходила на устье р. Сестры; серединою этой реки шла на гору Румете, которая разделяет вершины рек Сестры и Саи; оттуда на р. Саю, вливающуюся в Воксу при нынешней почтовой станции Кивиниеми, где сходятся дороги в Кексгольм из С. Петербурга и Выборга; далее, в северозападномъ направлении по разным водам и перешейкам, до окрестностей нынешняго Нишлота; оттуда, к северовостоку, по озерам Пурувеси и Оривеси; от северной вершины последняго опять в северозападном направлении, к озеру Рикавеси, а от него почти прямо на север, через гору Писавуори, которая возвышается в приходе Нильсия, в верстах шестидесяти от г. Kyo пио к северовостоку, и которая отстояла от самой c еверной точки границы верст на семьдесят. Начиная отсюда южная граница Шведских владений образовала северную границу Корельскаго уезда и с тем вместе Вотской пятины. От восточнаго конца этой границы к югу даже до Ладожскаго озера граница Вотской пятины шла по той черте, которая отделяет в настоящее время Великое Княжество Финляндское o т Олонецкой губернии и которая со всею точностию означена в межевой записи, совершенной, на основании Столбовскаго до­говора, 1618 Августа 3 дня.

Источник